Клинок белого пламени - Анна Тьма

   -- Вот хитрая рожа, -- хмыкнул Змей. -- Завтра мы, скорее всего, ночуем под открытым небом.

   -- Вот тебе стимул под ним не ночевать, -- сообщил наглый демон.

   После ужина Альтис повёл мальчика гулять.

   Закатное летнее солнце золотисто освещало сад на заднем дворе. Ал сидел под деревом и смотрел, как играет Волчонок Арох. Пальцы сами по себе плели затейливый венок из тоненьких стебельков разных полевых цветов. Руки требовалось привести в норму. Доплетя венок, Пламенный скептически посмотрел на получившееся корявое безобразие. Непослушные руки работали плохо, и плетение получилось далеко не таким идеально-ровным, чтобы стебельки и лепестки с цветочками были один к одному, как хотел демон. Неровно, криво, косо.

   Малыш подбежал к демону со сломанной веткой в руках и радостно продемонстрировал сидящую на листочке занятную букашку. Нет, не эльфийский это мальчишка! Эльфята не ломают веток и не радуются возможности что-нибудь разбить и разрушить. Ал повосхищался насекомым, потом надел на голову ребёнка получившийся венок.

   -- Ну-ка, малыш, посиди спокойно, -- попросил демон, доставая блокнот и графитный карандаш.

   Эльфёнок послушался, но спокойно сидел недолго, тут же найдя себе какое-то интересное занятие. Ал поглядывал на играющего ребёнка и рисовал лёгкими штрихами. Любой маг обязан быть певцом, художником, музыкантом, каллиграфом. Боевой магистр обязан во многих дисциплинах достичь высот. Опытом и умениями Белого демона не обладал ни один смертный волшебник.

   Мальчик на бумаге выходил на диво хорошеньким. Тонкий, гибкий, изящно сложенный и лёгкий мальчишка в венке из полевых цветов. Закончив набросок, Пламенный снова скептически скривился. Недостаточно твёрдая рука и неуверенный штрих. Тем не менее, страница была перевёрнула, а не выдрана, скомкана и сожжена. Взглянув на снова севшего перед ним ребёнка, демон поймал момент и сделал новый набросок, на этот раз работая более тщательно и стараясь, чтобы не дрожала рука.

   Рисунок был портретный. Чуть склонённая набок голова, полуулыбка на губах, немного задумчивый взгляд, тёмные глаза в пушистых ресницах. Каждый цветочек в венке, каждая запутавшаяся в роскошной белой шевелюре травинка была детально вырисована.

   -- Восхитительно...

   Рука дрогнула, и тень на изгибе плеча получилась кривоватой.

   -- Не надо говорить мне под руку, -- невозмутимо попросил Альтис, исправляя тень новыми штрихами. -- А то можно испортить не только рисунок.

   -- Прошу меня простить, командор, -- сдержанно сказал император, не отрывая восхищённого взгляда от картины, обретающей новые черты под порхающей рукой. -- Надеюсь, что больше не побеспокою вас не вовремя.

   -- Ты пришёл что-то узнать, Каин? -- просил демон, не поднимая головы. -- Это плохая привычка, переходить на официальный тон со мной, если сделал что-то не так.

   Император впал в ступор. Он уже не понимал, то ли демон так тонко издевается над ним, то ли вправду у него с головой не всё в порядке и он действительно считает Тиграна Каином -- далёким предком нынешнего императора. И если верно второе -- непростые, видимо, были отношения у предка с Белым демоном, Хранителем рода. Хранителем, которого предал Тигран...

   -- В любом потомке живёт предок, -- словно прочтя мысли короля, сказал Альтис. -- И в тебе живёт древний король Янтаря. Каин был достойнейшим из рода, какие бы глупые легенды о нём ни ходили. Это ложь, что Каин -- братоубийца и кровавый тиран. Наглая, глупая ложь и клевета. Его брат был ублюдком, рождённым матерью от любовника. Сволочью и властолюбцем, под маской светлой невинности. У Каина хватило воли прирезать братца, за что ему честь и хвала. И я буду обращаться к нему в тебе, потому что он не нарушал наш договор. Я не имею права его предать. Тиграна мне следовало бы убить. На Каина руку поднять я не смогу никогда.

   Император молчал, сильнейшим волевым усилием сдерживая бурю внутри, пока говорил Пламенный. Слова демона били подобно отравленному кинжалу под рёбра.

   -- Что я могу сделать для тебя, Альтис? -- Тигран опустился на землю, чтобы смотреть на него как равный на равного. Хотя смертный, кем бы он ни был, не будет равен бессмертному. Тем более -- ему...

   Покосившись на человека своим золотым глазом, демон ответил, усмехнувшись уголком губ:

   -- Не мешать исправлять твои ошибки.

   Тут эльфёнок подлез поближе к демону, заглянул ему под руку, ткнул пальцем в рисунок и радостно сообщил:

   -- Арох!

   -- Точно, -- кивнул демон и показал портрет ребёнку поближе. -- Смотри какой ты красивый, малыш!

   -- Арох -- красивый! -- самодовольно сообщил Волчонок и так значимо кивнул, что Ал не выдержал и рассмеялся.

   Едва забрезжил серый рассвет, отряд уже был в сёдлах, готовясь отправиться в путь. Зевающий и не желающий просыпаться Волчонок сидел на собственной лошади, которую выпросил для себя ещё вчера.

   -- Просыпайся, солнышко ясное, -- Алина подъехала на своём рыжем пегасе к эльфийской кобылке и потрепала ребёнка по голове, разлохматив волосы. -- Да ты ещё и не причесанный, чадо...

   Достав из кармана гребень, Алина принялась распутывать белую шевелюру, укладывая прядку к прядке. Этим гребешком она обзавелась исключительно ради одного ламия, серебристые кудри которого ей очень нравилось расчесывать. В частности потому, что этот самый ламий то и дело шарахался от расчёски как от метки проклятья.

   Подъехавший с другой стороны Арох затянул шнуровку на светлой рубашке мальчика, застегнул пуговицы на лёгкой курточке с кольчужными вставками. Склонился и вставил ногу малыша в стремя.

   -- Вот так ногу нужно ставить. Вторую так же сделай, -- сказал Арох и Волчонок послушался. -- И лошадку пятками не бей, а то она быстро поскачет и ты упадёшь. Понятно?

   Волчонок, сонно взглянув на старшего, покивал.

   Взобравшись на къяра последним, Ал оглядел своих соратников. Люди являли собой образец бодрости и уверенности в том, что всё будет прекрасно. А вот бессмертные отличались разной степенью унылости. От внимательного, опытного взгляда прирождённого командора мало что укрылось.

   Младший Волчонок зевал и желал бы ещё подремать в седле. Этот ребёнок был тем ещё соней, и демон мимолётно пожалел, что поддался на просьбы и до глубокой ночи рассказывал мальчику сказки с картинками. Арох беспокойно оглядывал младшего, проверяя, как тот держится в седле, затянута ли подпруга, всё ли в порядке. Острая, смертная тоска на дне зелёных глаз старшего Волка таилась за этой заботой. Но Арох справится...

   Стримбор глядел в светлеющее и наливающееся цветами небо. И за деланным безразличием тоже пряталась безумная тоска по небу. Ветер, который не летает -- это мёртвый ветер... И он боялся. Очень боялся больше не взлететь.

   Алина и Трэн даже не смотрят друг на друга и почти не зевают. Но о том, где и как провели ночь эти двое, опытному глазу демона сказали совершенно неприметные любому другому детали. "Ну, малая... Ну... оторва!" -- подумал демон, тщательно скрыв свои мысли. Потом покосился на ламия и отправил в его сторону отчётливую мысль: "Убью к демонам в Тартог".

   Ламий обернулся, блеснули тёмно-синие глаза морского божества.

   "Это тебе она сестра, -- беззвучно ответил бог только для демона. -- А мне -- любимая".

   "Если ты хоть раз мою малую обидишь, -- угрожающе сощурился Альтис, игнорируя серьёзный тон и слова Траэллиты, -- я тебе скальп сниму. И не только скальп".

   Трэн густо покраснел, уловив, что именно пообещал ему демон. Но быстро взял себя в руки, мельком взглянул на девушку, приложил к сердцу ладонь, вернув взгляд демону. "Никогда. Никогда не предам, не обижу и не причиню боли", -- поклялся бог.

   Альтис скорчил на лице выражение "Я за тобой слежу", и поглядел на Ястреба.

   Сгорбленная фигура Когана являла собой угнетающее зрелище. Неловко сидя в седле, не следя, замаскированы ли крылья, он то и дело оглядывался на собратьев. Боль во взгляде запавших от очередной бессонной ночи тёмно-карих глазах невозможно было скрыть. Весёлый и улыбчивый Таран не мог переносить несчастья братьев. Он очень боялся за них. За Альтиса, за Стримбора, за Ароха. За Алинку... Ал снова сощурился, ещё внимательней разглядывая бога. Ястреб снова скользнул взглядом по девушке и в этот момент едва заметно дрогнули уголки губ, в намёке на печальную улыбку.

   Демон покосился на свою малую. Снова на побратима. И на другого побратима. Хмыкнул, подивившись видимой двусмысленности ситуации. Любовь, боль, потери, измены... Всё это уже было. Но никогда ещё -- настолько... настолько близко. Настолько... внутри их маленькой неразлучной команды.