Диалектика художественной формы - Алексей Федорович Лосев

В свете энергии и все, что есть в сущности, дано энергийно.

Так, Прокл, построивши свою отвлеченную диалектику одного, многого, сущего, становления и т.д., потом начинает понимать все эти категории как мифы, вернее, как моменты мифа и толковать как те или иные реальные греческие божества.

Так и Шеллинг, взявши Аристотелевское учение о четырех формах и давши его диалектику, понимает их как потенции, необходимые в общем мифологическом процессе.

Энергия, таким, образом, есть необходимая категория того мировоззрения, которое живет как апофатикой, так и символикой и объединяет их, при всей их раздельности, в одной неделимой и самотождественной точке.

26. Философы имени

Имени посвящен мой специальный трактат: «Философия имени». Μ. 1927. В истолковании имен я следую Платоновскому «Кратилу» в понимании его Проклом в специальном комментарии на «Кратила» (главнейшее отсюда изложено мною в «Античн. Косм.», 321 – 331). Этой традиции следуют:

· Гегель (Энциклоп., §§ 458 – 464), отождествляющий имя с вещью, как она представляется (§ 462);

· Шеллинг (Philos. d. Kunst, § 73), присоединяющийся к воззрению, по которому

«das Wort oder Sprechen Gottes betrachtete man als den Ausfluss der göttlichen Wissenschaft, als die gebärende, in sich unterschiedene und doch zusammenstimmende Harmonie des göttlichen Producierens» (483),

так что

«die Sprache als die sich lebendig aussprechende unendliche Affirmation auf ewige Weise liegt» (484);

· В. Гумбольдт (О различии организмов челов. языка, пер. Белярского, СПБ. 1859), по которому язык – орган внутреннего бытия, даже само бытие, постепенно познаваемое (4), творящая природа (8 – 9), истинное творчество и таинственное действие сил духа (12 – 13), действие силы духа в выражении мысли (40) и т.д. и т.д.;

· Конст. Аксаков, по которому

«язык есть необходимая принадлежность разума, конкретно явившего, выразившего обладание природою через сознание и только через это обладающего ею»,

так что

«язык – это существо человека, это – человек самый»

(Полн. собр. соч. Μ. 1875. II 321),

и

«слово есть сознание, слово есть человек» (I, стр. III),

«слово и человек – одно»,

оно – там, где

«является возможность нового бытия, вне материи, бытия в идее понимаемой» (1 стр.),

и, стало быть,

«слово есть выражение сознания, без которого сознание невозможно» (3),

«это природа, дух, жизнь, все бытие, но сознанное и действительно живущее в сознании и потому новое бытие» (4);

· А. Потебня, развивший замечательное учение о взаимоотношении мысли и языка, если освободить его от ненужных психологистических привнесений, и утверждающий, что

«слово есть самая вещь»

(Мысль и язык. Харьк. 1913, 144),

что

«язык есть средство не выражать уже готовую мысль, а создавать ее» (141),

что оно – орган самосознания, начало, организующее понимание вещи, и т.д. и т.д.;

· в значительной мере Гуссерль своим учением о «чистой грамматике» (Logische Unters. 1913. II, гл. 3), с некоторыми поправками: A. Marty, Unters. zur Grundl. d. allg. Grammat. u Sprachphilos. Halle. 1908. I, § 21; и, наконец,

· Э. Кассирер, давший систематическую феноменологию языка на основе объективно-структурального его анализа, где

«der Name einer Sache und diese selbst sind untrennbar mit einander verschmelzen»

(Philos. d. symbol. Form. Berl. 1923. I 21),

так что далеко отшвыриваются всякие теории «ассоциаций», «репродукции» и проч., и слово рассматривается как средство и условие самосознания, откуда

«основная функция значения еще до полагания отдельного знака была уже налицо и была действенна, так что она не создается впервые в этом полагании, но только фиксируется, только применяется к отдельному случаю» (41).

В имени самое важное – то, что оно является энергией сущности вещи; следовательно, оно несет на себе и все интеллигентные, мифологические и личностные функции вещи. Поэтому имя – не звук, но сама вещь, данная, однако, в разуме. От этого она отнюдь не перестает быть реальной вещью. Ясно, кроме того, что только при таком понимании имени можно обосновать общение субъекта с объектом. Если имя – только звук, то звук существует сам по себе, а вещь – сама по себе, и потому, сколько ни повторяй эти звуки, они никуда не выйдут за пределы субъекта. Если же имя воистину обозначает нечто, то, значит, по имени мы узнаем сами вещи. А это возможно только тогда, когда в имени есть нечто от вещи, и притом не нечто вообще, но как раз то, что для вещи существенно, ибо иначе мы и не узнали бы, что тут имеется в виду именно та, а не эта вещь. Но если имя как-то содержит в себе вещь, оно должно иметь в себе и соответствующую структуру вещи, оно должно быть в этом смысле самой вещью. Конечно, имя не есть вещь в смысле субстанции. Как субстанция, вещь – вне своего имени. Но имя есть вещь как смысл вещи; оно в умном смысле есть сама вещь. Поэтому, если имя есть сама вещь, то вещь сама по себе – не имя.

Все это можно обосновать только путем диалектического, т.е. антиномико-синтетического, выведения имени из самой вещи и путем нахождения именной структуры в сущности самой вещи. Это и делаю я в своем учении об имени в книге «Философия имени».

К реалистическому истолкованию имени как смысловой и действенной стихии самих вещей – ср. П. Флоренский, «Общечеловеческие корни идеализма». Сергиев Посад. 1907.

27.

Ряд прекрасных замечаний об «идеале красоты» в связи с необходимостью принимать тут во внимание всю интеллигентную стихию, т.е. человека, находим у Канта, Кр. силы сужд., § 17.

Шопенгауэр пишет:

«…Человек прекрасен преимущественно перед всем другим, и раскрытие его существа составляет высшую цель искусства. Человеческий облик и человеческое выражение – самый значительный объект изобразительного искусства, как человеческие действия – самый значительный объект поэзии»

(«Мир как воля и представление», I, § 41, рус. пер. Ю.И. Айхенвальда. Μ. 1900, 217).

У Шеллинга это выведено диалектически:

«Das unmittelbar Hervorbringende des Kunstwerks oder des einzelnen wirklichen Dings, durch welches in der idealen Welt das Absolute real-objectiv wird, ist der ewige Begriff oder die Idee des Menschen in Gott, der mit der Seele selbst eins und mit ihr verbunden ist»

(Phil. d. K., § 62).

Отсюда у него – понятие гения (§ 63).

По