Синдикатер - РуНикс

Да, на конференции, где он спрашивал о том, как его жена справляется с потерей ребенка, которая тогда не была его женой, но теперь является законной.

Амара покачала головой, пытаясь его припомнить, но не смогла. Он подыграл. Все продолжалось.

А потом вернулся ее брат.

Сначала он не заметил незнакомца, сидящего за столом, сосредоточившись на Моране, когда он занял место рядом с ней. Но затем его взгляд упал на Дайна, его лицо напряглось, когда он увидел его.

«Блэкторн».

«Каин».

Ебать.

Они знали друг друга?

Взгляд Лайлы блуждал между ними, и она поняла, что деловой партнер Данте должен быть известен ее брату. В реальном мире они знали друг друга; в темном мире — нет.

И сидя рядом со своим возлюбленным, которого никто не знал, напротив брата, с которым она только начинала знакомиться, Лайла поняла, что все становится намного сложнее.

Глава 23

Морана, город Тенебра

«О, черт, Тристан!» Проклятие сорвалось с ее губ, когда его бедра врезались в нее, скручивая ее в крендель, ее ноги были у него на плечах, его рука лежала на ее шее.

Их глаза оставались соединенными, контакт носил тот же вес, что и в первый раз, когда их взгляды сцепились. Его член входил и выходил из нее, сила каждого из них заставляла ее чувствовать, что матрас под ними вот-вот прогнется, кровать скрипела, таз шлепал, губы были в дюймах друг от друга.

Его голубые глаза пристально смотрели ей в душу, зрачки были расширены настолько, что вокруг них образовался ободок синего цвета, и Морана тяжело дышала, ее тело возбудилось так, как не было с момента ее выздоровления.

Между всеми обезболивающими и ее левым плечом, между заботой о Ксандере и поиском Луны и общением в Тенебре и истощением к тому времени, как они приходили спать, найти время для секса было трудно. Это напомнило ей о старых временах, о напряжении, растущем между ними с каждым взглядом, о нагревании их тел с каждым прикосновением, без разрешение. Неразрешенное сексуальное напряжение осталось в прошлом с того момента, как они сошлись. К счастью. Морана была достаточно возбуждена, чтобы он не стыдился того факта, что трах с Тристаном Кейном был одним из ее любимых занятий в мире, сразу после поцелуев с ним, единственным способом сжигать калории, который она поддерживала всем сердцем.

Итак, после нескольких дней, в течение которых Морана не залезала к нему в штаны, она решила после вечеринки, что получит то, чего хочет, несмотря ни на что.

И поэтому она выложилась по полной с серебряным платьем на бретельках, тем же самым, которое она носила в том казино много лет назад, когда он выстрелил ей в руку, а затем продолжил ненавидеть ее, как никого другого, в душе. Глаза Тристана вспыхнули, когда он увидел ее в нем, особенно потому, что она пополнела за последние несколько лет своего счастья, и одно это вспыхивание стоило усилий.

«Я ничего не надену под него», — прошептала Морана ему на ухо, дерзко улыбнувшись, прежде чем оставить его стоять с остальными и направиться в коттедж. К счастью, Ксандер уснул в одной из комнат особняка, так что все пространство было в их распоряжении.

Как она и ожидала, Тристан последовал за ней через несколько минут, даже не попрощавшись с тем, с кем он разговаривал.

Морана сняла каблуки и побежала по траве босиком, адреналин наполнял ее вены, когда она почти добралась до коттеджа, вниз по склону, и с такой жизнерадостностью в сердце, волнение от погони, заставляющее ее гормоны биться сильнее. Именно тогда, когда она бежала и ее кровь хлынула в уши, он поймал ее сзади, обхватил ее за талию и поднял. Он перекинул ее через плечо и понес в коттедж, как пещерный человек, которого она называла, едва успев войти, прежде чем уронить ее и прижать к двери. Их руки схватились друг за друга в отчаянии, она вынимает его член, а он поднимает ее, никакой прелюдии, ничего, просто он скользит прямо в нее.

Морана схватила его за плечи, ее голова откинулась назад, и стон глубокого удовольствия вырвался из нее, чувство завершенности, которое она когда-либо находила только с ним, заставило ее закатить глаза.

"Я собираюсь трахнуть тебя так, как будто я тебя ненавижу". Его руки схватили ее под зад, его слова заводили ее еще больше. Ей нравилось, когда он трахал ее так, их первые дни были одними из самых жарких.

«Я ненавижу отвечать тебе тем же», — сказала она ему.

Это было все, что потребовалось, прежде чем он впечатал ее в дверь, так сильно ударив ею по раме, что она удивилась, что она не сломалась, как другая мебель, которая стала жертвой их шалостей за эти годы. Они оба кончили в течение нескольких минут, оба были слишком возбуждены, чтобы держаться слишком долго, прежде чем он отнес ее в комнату, все еще внутри нее, пока она текла и пачкала его штаны. Он бросил ее на кровать и раздел, прежде чем сорвать с нее платье и оставить ее в одних очках, его глаза прошлись по каждому открытому дюйму ее кожи, от ее затвердевших сосков до ее маленького живота и ее сочащейся киски.

А затем он встал на колени на кровати, отвел ее ноги назад, сложил ее пополам, сделав неподвижной, и снова вошел в нее.

Его рот опустился, близко к ней, так близко, что она провела языком по его губам, пробуя пот на его верхней губе, чувствуя себя грязным и неряшливым и таким чертовски горячим, что казалось, что этого никогда не будет достаточно. Этого никогда не будет. Если и было что-то, чему Морана научилась за последние два года, так это то, что они никогда не насытятся друг другом, что эта глубокая, сильная потребность никогда не исчезнет. В начале у нее были свои редкие дни, когда она задавалась вопросом, не слишком ли это хорошо, чтобы быть правдой, но теперь она никогда сделал. Он был более предан ей, чем она ожидала, его глаза, его тело, его сердце, все было только на ней. Он когда-то обещал ей, что она никогда не войдет в комнату и не усомнится в его преданности, и он был прав. Независимо от того, где они были, каждый раз, когда она входила в комнату, первое, что она чувствовала, были его глаза на себе, и