Флэпперы. Роковые женщины ревущих 1920-х - Джудит Макрелл

женщинами легкого поведения. В конце девятнадцатого века один критик сказал, что «женщина не может оставаться непорочной, избрав своей профессией сцену»; многие по-прежнему придерживались этого мнения. Даже театральная карьера считалась позорным пятном на репутации, а о кино и говорить нечего. Съемки в «Сердцах мира» были проявлением патриотизма, в этом фильме снялся даже премьер-министр Ллойд Джордж, но одно дело – патриотическое кино, и другое – коммерческое.

В 1920-е годы кино по-прежнему считалось не совсем пристойным занятием. Ряд киностудий промышлял порнографией, и даже у самих кинотеатров была репутация заведений, где происходило непотребство. Появлялись новые большие кинотеатры с роскошным декором, но были и грязные прокуренные залы, скандально известные делишками, творившимися под покровом темноты. Сама мысль, что аристократка добровольно согласится соприкоснуться с этой индустрией, оскорбляла чувствительное британское самолюбие, и это касалось не только семьи Дианы. Когда через несколько лет она все-таки снялась в кино, ее завалили возмущенными письмами; бывшие поклонники выражали отвращение и заявляли, что Диана их предала. «Ах ты тварь, – писал рассерженный автор одного такого письма. – Как можно, родившись в столь высоком социальном кругу, продать свой статус за презренный металл?»

В журнале «Вэрайети» сообщали, что Ратленды пригрозили Диане изгнанием, если та примет предложение Гриффита, а королева запретила являться ко двору. Но на самом деле ничего такого не было. Герцог и герцогиня действительно были категорически против, как и другие члены семьи Ратлендов, ощутившие угрозу семейной репутации. Но Диана не настояла на своем главным образом потому, что до свадьбы с Даффом оставался месяц и ей просто надоело воевать с родителями.

Но прошел год и четыре месяца, и ситуация изменилась. Когда поступило новое предложение о съемках – в этот раз от британского продюсера и режиссера Джеймса Стюарта Блэктона – Диана преисполнилась решимости. До недавнего времени Блэктон работал в Нью-Йорке; его разработки в сфере анимации принесли ему профессиональный и финансовый успех. Однако конкуренция со стороны высокобюджетных новых лент голливудских киностудий вынудила его вернуться в Британию. Теперь он надеялся сделать карьеру в новом жанре – снимать исторические фильмы с британскими звездами.

Диана идеально для этого подходила. Профессиональной актрисой она не была, но, как с завистью отмечал в своем дневнике Дафф, «с ее популярностью у народа мог посоревноваться только Китченер». На улице к ней постоянно подходили девушки и просили автограф, а, когда она являлась в театр, ее, бывало, встречали аплодисментами. За такую популярность Блэктон был готов платить высокий гонорар. Он предложил Диане 12 тысяч фунтов за две картины; меньше, чем Гриффит, но Диана все равно пришла в восторг и сочла эту сумму «огромной до нелепости».

Сообщая новость семье, она нервничала, но приготовилась стоять на своем. Родственники вяло запротестовали, но, несмотря на свои опасения, Диана не столкнулась с сильными возражениями. Возможно, все дело было в том, что Блэктон предложил ей сыграть вполне добропорядочных героинь: в первом фильме – аристократку семнадцатого века, а во втором – королеву Елизавету I. Имел значение и финансовый вопрос. Стоило матери Дианы услышать, о какой сумме идет речь, она с энтузиазмом поддержала дочь. Сильнее всего сопротивлялась Актерская ассоциация: они подали на Блэктона официальную жалобу, заявив, что из-за него «титулованные особы» забирают работу у «людей, вынужденных зарабатывать актерством».

Диана намеревалась доказать, что ее наняли не зря. Немое кино идеально подходило для актерского дебюта: не надо было учить текст, отсутствие навыка сценической речи не являлось проблемой. Диана полагала, что участие в маскарадах и живых картинах подготовило ее к роли в историческом фильме. Но, когда она начала изображать леди Беатрису, очаровательную и легкомысленную героиню «Славного приключения», это оказалось намного сложнее, чем она думала. Ее удивил сильный физический дискомфорт, который приносил рабочий процесс – от осветительных ламп становилось жарко, костюмы были тяжелыми. Рабочий ритм нервировал: долгое ожидание, потом напряженные быстрые съемки. Ее иллюзии относительно художественной ценности проекта развеялись в самом начале. В фильме было непростительно много исторических неточностей (так, Сэмюэля Пипса изображали как сутенера – Диана пришла в ужас). Блэктон стремился уложиться в заданные студией сроки, а качественная актерская игра его как будто не интересовала. Но больше всего ее потряс возраст Джеральда Лоуренса, игравшего главную роль: Диана еще в пять лет ходила в Театр Ее Величества и видела его в роли романтических героев.

Однако работа в больнице Гая подготовила Диану к трудностям. Ассистент Блэктона Феликс Орман вспоминает, что Диана была «очень демократичной и относилась к работе серьезно… из всего актерского состава от нее было меньше всего проблем». Выход фильма сопровождался шумной рекламной кампанией: афишу выставили в витрине универмага «Селфриджес», а на премьерный показ в театре «Ковент-Гарден» 16 января 1922 года собралась огромная толпа, желавшая воочию увидеть актеров. Пресса рассыпалась в похвалах, особенно «Дейли Экспресс», принадлежавшая Бивербруку, и «Дейли Мейл» – газета виконта Ротермира. Игру Дианы посчитали триумфом; особенно восторгались ее мать и Дафф, гордившийся ее экранной красотой. «Ее жесты… полны достоинства и аристократизма, чего, разумеется, никогда не встретишь у обычных киноактрис».

Через девять месяцев начались съемки «Непорочной королевы»; Диана не сомневалась, что сыграет еще лучше, хотя уже не питала иллюзий по поводу съемочного процесса. Костюмы в этом фильме оказались еще тяжелее (фижмы, рюши и жесткие, «как теннисная ракетка, воротники»). Ради исторической достоверности ей пришлось сбрить брови (в «Дейли Мейл» об этом высокопарно написали как о «великолепной жертве искусству и долгу»). В день, когда к Диане пришел американский журналист взять интервью о фильме, она была раздражена; ей было сложно притворяться, что фильм вызывает у нее какие-либо положительные эмоции. «Господи, – презрительно и устало взорвалась она перед Даффом, – я делаю это только ради денег и потому, что вообразила, что будет весело!» Но деньги были необходимы. Даффу только что выставили огромный счет за аренду дома на Гауэр-стрит, а Диана разочаровалась в Блэктоне не настолько, чтобы отказываться от третьей совместной картины – экранизации исторического романа «Дороти Вернон из Хэддон-Холла». Эта история представляла для нее особый интерес, так как настоящий Хэддон-Холл принадлежал Ратлендам, а одним из героев был ее предок. Она решила, что могла бы даже не допустить искажения исторических фактов. Но съемки еще не начались, а ей поступило более престижное предложение, и летом 1923 года Диана покинула бесславный мир кино ради театральных подмостков.

Макс Рейнхардт считался гениальным постановщиком: его спектакли являлись удивительным сочетанием звуковых и световых эффектов, зрелищности и драмы. Его довоенная пьеса «Чудо» в жанре пантомимы стала европейским театральным феноменом. Диана увидела ее в 1911 году и была,