Громкое дело - Лиза Марклунд

Она последовала за Фридой и Халениусом, еле волоча ноги, и тащила баул мужа за собой к лифтам и далее в гараж.

Между «Хилтоном» и большим офисом Кенийского коммерческого банка на Мои-авеню было только полквартала. Фрида выехала из гаража отеля, а потом сразу же съехала в гараж банка.

– Это не займет особо много времени, – сказала она. – Я предупредила их руководство о своем визите. Пластик, и сумки, и скотч, и все прочее согласно твоему желанию лежит в багажном отсеке.

Халениус кивнул. Анника не могла пошевелиться. Фрида выпрыгнула из машины, прошла мимо охранника, махнув ему рукой, и исчезла в лифте.

В автомобиле воцарилась тишина. Желтоватое освещение гаража придавало гулявшим по салону теням коричневый оттенок. Халениус сидел, повернув голову в сторону, и смотрел через боковое стекло, она видела контуры его торчавших в разные стороны волос в полутьме. В конце концов, молчание стало невыносимым для нее.

– Вчера ночью… – начала она.

– Мы обсудим это позднее, – прервал ее Халениус.

Анника схватила воздух ртом, как при пощечине, щеки вспыхнули румянцем.

Лежавшая в багажном отсеке сумка Томаса, казалось, заполняла собой весь автомобиль.

– Фрида… – сказала Анника, – она не такая, как я думала.

Халениус посмотрел на нее через зеркало заднего вида.

– Фрида особенная, – ответил он. – У нее не было необходимости получать образование или работать, но она предпочла делать это.

– Лиловые волосы, – заметила Анника.

– Она невероятно хорошо трудится на УВКБ, подразделение ООН по работе с беженцами. Не боится испачкать в грязи туфельки.

«И я должна завизжать от восторга сейчас?» – подумала Анника, но не сказала ничего.

Фрида вернулась с двумя охранниками, которые несли каждый по картонной коробке с деньгами (ее деньгами). Она открыла дверь с той стороны, где сидела Анника. Парни поставили свой груз на сиденья автомобиля и исчезли в направлении лифтов. Двое их коллег, один у лифта, а второй у выхода, остались на своих местах и не спускали с компании в «тойоте» глаз.

– Как мы поступим дальше? – спросила Фрида.

– Мы можем доверять им? – поинтересовался Халениус и кивнул в сторону охранников.

Негритянка нервно почесала голову.

– По-моему, не самая хорошая идея – перепаковать деньги сейчас, во всяком случае, здесь, в гараже.

– Мы можем поехать к тебе домой? – спросил Халениус.

– В Муфайгу? При таком движении на поездку туда уйдет несколько часов.

У него выступил пот на лбу, хотя в гараже было сыро и прохладно.

– Не заниматься же нам этим на улице.

– Может, снимем номер в «Хилтоне»?

Халениус посмотрел на часы.

– Он позвонит через четверть часа, к тому моменту мы должны приготовиться к отъезду.

Анника вышла из машины, обогнула ее и открыла заднюю дверь, а потом достала из багажника пластик, сумки, скотч и двое больших ножниц.

– Содержимое каждой коробки в одну сумку, – сказала она и взялась за ножницы.

Халениус сжал зубы и вытащил наружу первую картонку. Анника вытаращилась на деньги, она никогда не видела купюры, упакованные таким образом, иначе, чем в кино.

Ее дом на Винтервиксвеген, перед ней ведь сейчас лежал он, был уложен пачками, по пять тысяч долларов в каждой.

Халениус поставил коробку на пол и открыл одну из новеньких сумок. На ней еще остался ценник, 3900 шиллингов. Спортивная, черная, с красным логотипом на боку, длиной полметра и шириной и высотой около тридцати сантиметров.

Анника заставила себя оторвать взгляд от денег и раскатала пластик по полу, он был двухметровой ширины, толстый и тяжелый, того типа, какой используют для гидроизоляции при строительстве. Она взяла ножницы и отмерила на глазок длинную полосу, в то время как Халениус начал выгружать деньги.

– Кусок будет слишком большой, – заметил он и кивнул в сторону пластика.

– Я немного уменьшу ширину, – сказала она.

Халениус выгружал пачки купюр, серо-зеленые кирпичики в камербандах, а она укладывала их посередине прозрачной пленки, вплотную друг к другу, по девять штук в ряд.

– В каждой сумке будет по сто десять пачек, – сказал Халениус.

– Я знаю, – ответила Анника.

Она складывала пачки штабелями, ряд за рядом, пока не получилась стопа длиной сорок пять, шириной двадцать и высотой целых тридцать сантиметров. Потом она обернула их пластиком, сначала по длине, оторвав кусок скотча зубами и закрепив его сверху, затем загнула пластик с торцов примерно так, как поступала, упаковывая рождественские подарки для детей.

«Сегодня первое декабря, – подумала она, – до Рождества осталось три с половиной недели». Будет ли она дома тогда? И Томас тоже?

– Можешь помочь мне со скотчем? – обратилась она к Халениусу, и он оставил в покое вторую коробку с деньгами, взял скотч и стал оборачивать им весь пакет.

Блок получился на удивление тяжелым, они совместными усилиями засунули его в спортивную сумку.

Анника посмотрела на баул.

– Что говорят законы Кении относительно ввоза таких сумм в страну? – спросила она.

Фрида и Халениус подняли на нее глаза.

– Англичан, которых поймали с кучей денег в Сомали этим летом, – напомнила Анника, – отправили за решетку на десять лет. Здесь такие же правила?

– На пятнадцать фактически, – уточнила Фрида. – И там были не только англичане, им составили компанию двое кенийцев.

– Но может подобное случиться с нами? – спросила Анника.

Фрида и Халениус обменялись взглядами. Анника почувствовала, как волосы у нее на голове встали дыбом.

Она не могла остаться на пятнадцать лет в кенийской тюрьме – что в противном случае произойдет с ее детьми? Почему она не оставила никаких распоряжений на случай худшего варианта развития событий, если не вернется? Кто позаботится о них? Уж точно не Дорис, она слишком ленива для этого, а ее собственная мать не имела средств. Анна Снапхане? Вряд ли.

Фрида не без труда подняла упакованную сумку и поставила ее на пол рядом с сиденьем, которое ранее занимала Анника. Логотип на ней светился в полумраке.

Анника раскатала еще один кусок пластика и начала резать.

Фрида подняла глаза на бетонный потолок.

– Сигнал проходит сюда? – спросила она.

Халениус достал свой мобильный телефон и выругался сквозь зубы.

– Мне надо подняться на уровень улицы, – сказал он и побежал к выходу.

Фрида открыла дверь переднего сиденья и села на него. Она явно не собиралась паковать никакие деньги.

Анника отрезала кусок строительной пленки, подровняла его, положила на пол и начала носить пачки купюр. Она взяла охапку денежных блоков и высыпала их на пластик. Один камербанд соскочил, банкноты рассыпались по бетону. Охранник у выхода нервно затоптался на месте. Как много он видел? Дрожащими пальцами Анника паковала деньги так же, как делала раньше, слой на слой по девять пачек в один ряд. Потом быстро завернула весь пакет. Наконец сделала как Халениус – хорошо, надежно обмотала весь блок скотчем. Затем подняла свое творение над второй сумкой, сунула его внутрь и застегнула молнию. Сумка получилась тяжелой, ей пришлось поднимать ее обеими руками, чтобы поставить в машину.

Лучше всего, пожалуй, если дети переберутся к Софии Гренборг.

Уголком глаза она видела, как Халениус бегом приближался от выхода с мобильником в кулаке.

– Кладбище Лангата, – сказал он. – Мы должны оставить деньги на кладбище Лангата, вход со стороны Кунгу-Карубма-Роуд.

Они быстро выехали из гаража с сумками с деньгами, подпрыгивавшими на полу у ног Анники.

– И он согласился, что я буду за рулем? – спросила Фрида и втиснулась в почти стоящий на месте поток машин.

– У него не осталось выбора. Я сказал, что мы не справимся сами, не найдем, куда ехать.

– Ты сообщил ему, как меня зовут?

– Я назвал только имя, без фамилии.

Фрида взвыла:

– Черт побери, Джимми, ты не должен был называть ему мое имя! Ты обещал!

Халениус смотрел на улицу через окно, Анника успела заметить, как у него побелели губы.

– Мерзавец просто с ума сошел. Он отказался дать нам proof of life.

Анника уставилась на затылок Халениуса.

– Но ты же говорил… – сказала она. – Ты же говорил, что мы не должны платить, если…

– Я знаю, – ответил он.

Фрида бормотала что-то на незнакомом языке, лавируя между еле плетущихся машин. Она затормозила около почти насквозь проржавевшего знака «Движение без остановки запрещено» и свернула на Нгонг-Роуд. Над улицей паутиной висели электропровода, на ней отсутствовала какая-либо дорожная разметка, только асфальт и пыль.

Анника закрыла глаза, стараясь не смотреть на лица, проплывавшие мимо. Что она будет делать, если Томас умрет? Если он никогда не появится снова?

И как быть, если он выживет?

Вернется искалеченный?

У них не осталось денег на покупку новой квартиры, а ее уже тошнило от их съемного жилья. Но сможет ли он вернуться к работе? Есть ли протезы, способные функционировать как настоящие руки?