Фестиваль - Сергей Власов

– Нет, мне решительно хочется пива! В конце концов, я имею на это полное право.

– Петя, может, не надо? Ты же как стартер: капля попадет – заведешься.

Акимов молча швырнул на стол огромную деревянную ложку, которой он только что мирно помешивал содержимое утятницы, стремительным движением ухватил ближайшую к нему бутылку, открыл ее зубами и, придав ей вертикальное положение, стал судорожно пить.

– Профессионал… – задумчиво сказал Контушовкин.

– Опыт, – вежливо пояснил Лабухов.

За следующей порцией горячительного, полностью уничтожив представителя фауны, ходили вчетвером…

Не дождавшись мужа в назначенное время, Большая Берта, разбросав в разные стороны пытавшихся удержать ее медсестер, отправилась к себе домой на такси.

Петр, зная крутой нрав супруги, моментально плюхнулся перед ней на колени и заявил, что в экспромтной пьянке виноваты подонки-литераторы, с которыми, исключая Лабухова, он, по большому счету, совсем не знаком. Скорее всего, отпечатки на лабуховской куртке и были результатом женских нравоучений. Впрочем, досталось и остальным, в том числе и музыканту-хозяину.

Оказавшись на улице, изрядно, хотя и не до конца протрезвевшие собутыльники с удивлением обнаружили, что на дворе снова почти ночь.

– Поедем опять к Тамарке, – предложил Контушовкин.

На следующее утро наступила пора занимать деньги. Лабухов полтора часа названивал по хорошо, просто, а затем и плохо знакомым людям и, путаясь в показаниях – объяснениях причин безденежья и прочей жалостливой чепухе, – просил у всех в долг.

Так он дозвонился до Ирины Львовны, и та, ни секунды не раздумывая, посоветовала связаться с Сергеем Сергеевичем и даже продиктовала его телефон, мотивируя свой выбор наличием у Флюсова нового сверхприбыльного, по ее словам, проекта вкупе с шикарным кабинетом.

Вернувшись в приемную, Евгений Алексеевич подбодрил приятелей улыбкой и, буркнув: «Все нормально», начал оттирать следы обуви со своей верхней одежды. Мимо индифферентно прошагали Валерия с Наташей, направляясь на лестницу покурить.

Дойдя до нужного места, одна из них умело несколько раз щелкнула зажигалкой, и девушки задымили.

– Слушай, странная все-таки у нас какая-то организация. Тебе не кажется? – поинтересовалась у подруги Валерия и закашлялась.

– Да нет. Даже интересно… С прошлого места работы я уволилась месяц назад – вот где была скукотища. Коллектив в основном женский, мужчинок раз-два и обчелся, да и те – ни рыба ни мясо.

– В смысле?

– Ну… В очечках такие, инфантильные. Тихие и скромные.

– А, въехала. Серьезные и положительные?

– Вот именно. Ни совместных вечеринок, ни пикников.

– И сколько ты там выдержала?

– Да почти полтора года. И знаешь, чем все кончилось? Скандалом. Вместо моей шефини президентом фирмы стал какой-то уголовник. Вызвал меня и говорит: «Готовься. Завтра едем на рыбалку. На три дня. Форма одежды – парадная. Вот тебе четырнадцать долларов. Десять долларов одной бумажкой и четыре бумажки по одному баксу. Пойди и купи себе новый купальник». Я, конечно, не собиралась никуда идти, но все-таки резонно заметила, что на четырнадцать долларов не то что купальника – лямку от бюстгальтера себе купить не смогу. Затем посмотрела их на свет. Мама дорогая! Туфта полная. «Чего же вы мне даете-то! – говорю. – Баксы-то фальшивые». Эта стриженая обезьяна берет свои доллары назад и собирается возмущаться. Прибегают такие же накаченные придурки и начинают оправдываться, мол, откуда нам чего знать – мы неделю как из тюрьмы. Короче, положила я им заявление на стол, пожелала удачного клева и отвалила.

– Ну и правильно сделала. Молодец! А ты где живешь территориально?

– Я на «Новослободской».

– А я – в «Орехово-Борисово». Слушай, приезжай как-нибудь в гости. В ближайшие выходные, например.

– В выходные я не могу. Если только на неделе, после работы.

– Так, может быть, сегодня махнем? – Докурив сигарету, Валерия метнула окурок в стоящую неподалеку урну и попала.

– Ну, если нас сегодня не задержат.

– Права не имеют. Шучу. Слушай, а кого еще с собой возьмем? У тебя есть знакомые приличные молодые люди?

– Молодые люди – есть, а вот приличных среди них, к сожалению, нет.

Хлопнула дверь приемной, и девушки увидели спонсора Бизневского в обычном своем виде, как всегда тащившего в правой руке огромный раздувшийся чемодан.

– Странный чувак… – тихо сказала Наташа.

– Это еще мягко сказано, – поддержала ее Валерия.

– Слушай, у меня такое чувство, что я его раньше уже где-то видела.

– В этой конторе столько всего наворочено, что я тебе советую: если и встречала – лучше забудь.

– Пожалуй, ты права.

Бизневский как будто услышал диалог девиц; дойдя почти до конца длиннющего коридора, он почему-то развернулся и пошел назад.

Поскольку Сергея Сергеевича на месте не оказалось и никто не имел ни малейшего понятия о времени его возможного появления, вероятность материальной поддержки с его стороны дальнейшего «продолжения банкета» равнялась почти нулю.

Наполовину пьяный Лабухов трезво оценил ситуацию и вместе с поэтом-песенником и писателем Контушовкиным быстро исчез.

Между тем Иван Григорьевич сидел в комнате отдыха и составлял на бумаге план дальнейших мероприятий. Решив проинспектировать еще раз содержимое конверта с деньгами, он опустил руку в левый карман пиджака и обомлел. Ни конверта, ни денег там почему-то, к величайшему ужасу супер агента не оказалось…

Глава двадцать третья

Мэтр отечественной сцены, руководитель полуподвального молодежного театра «Марс и Венера» Иван Петрович Самокруткин лежал на кожаном диване в гостиной своей невообразимо просторной квартиры и храпел.

– Ну это же невозможно! – С пола с трудом поднялся ведущий артист труппы Игорь Торопыгин и, шаркая ногами, продефилировал в туалет. – Он храпит четвертый час не переставая. В конце концов, это хамство! И еще – обывательская мерзость!

– Что ты сказал? – одновременно с моментом тишины спросил с дивана голос Самокруткина.

– Это не я. Это вам приснилось что-то, Иван Петрович! – быстро выкрикнул Игорь и, не дописав, поспешил назад – в гостиную.

На короткий вопрос руководителя моментально отреагировало практически все поголовье актеров и актрис, в данный момент находящееся в квартире. Их чуткий слух привел в движение сначала самих лицедеев, а уже затем многочисленные приборы и агрегаты: разом включились телевизор и магнитофон, кофемолка и электрический чайник, большой свет и несколько настольных ламп. Они так любили своего руководителя, что готовы были за него в любой момент в огонь и воду. Артисты обожали Ивана Петровича прежде всего за его гениальное чутье – мгновенно, чаще всего с одного раза безошибочно различать в огромной массе посредственности драгоценные крупицы самого главного в профессии: актерской индивидуальности и мастерства.

Самокруткин почти проснулся, свесил ноги на пол, оставаясь спиной на диване, и задумчиво произнес:

– Вот, учи их после этого. Ни ответственности, ни благодарности, ни таланта. Между прочим, – он перешел почти на крик, – то, что вы талантливы – это я вам когда-то сказал, а до меня никто из вас об этом даже не подозревал. Яйценосы вы этакие…

Вчера после генеральной репетиции пьесы «Параноик из Ламанчи» – современного варианта прочтения Сервантеса на российской сцене – в связи с поздним ее окончанием все отправились ночевать домой к своему худруку. Этим, собственно, и объяснялся факт наличия на самокруткинской жилплощади такого большого количества актеров.

– Вот ты, Игорь… Играешь у нас Дон Кихота, а ты, Мариночка, – ишака, его верного оруженосца – Санчо Пансу. У вас же главные роли. А я вчера не увидел, что вы до конца разобрались с психофизической основой своих героев. Согласны?

– Как же так, Иван Петрович, ведь вчера у вас не было ко мне никаких вопросов! – обиженно затараторила ведущая актриса театра Марина Дудина.

– И мне вы не сделали вчера ни одного замечания, – подтвердил претензии примы Игорь Торопыгин.

– Вы меня не поняли. – Самокруткин поднялся с дивана. – То, что вы должны делать в спектакле – вы делаете, причем с изрядной долей мастерства, с хорошим знанием профессии. Я о другом. Безусловно, решив главную задачу, вы забываете о деталях, а они очень важны в каждом деле, тем более у нас. Элемент новизны в пьесе однозначно есть, но он не имеет определяющего значения. Вот его-то вы и должны усилить с помощью полного понимания психофизических свойств своих персонажей.

– Вы об этом нам никогда ничего не говорили, – раздраженно заметила еще одна ведущая актриса театра – Анастасия Бланманже.