Логово белого червя - Брэм Стокер

Все оказалось напрасным. Наши тревога и возбуждение нарастали. Мы осмотрели окна, но они были закрыты. Я принялась взывать к Кармилле и умолять ее, если она спряталась, прекратить столь жестокую шутку и перестать нас мучить. Бесполезно. К тому времени я уже убедилась, что ее нет ни в самой спальне, ни в гардеробной, дверь в которую была заперта с нашей стороны, и попасть в нее она не могла. Я недоумевала, совершенно озадаченная. Неужели Кармилла отыскала один из потайных ходов, которые, как поведал мне старый эконом, имеются в шлоссе, хотя точное их местонахождение позабыто? Я не сомневалась, что вскоре все станет ясным, пусть даже мы сейчас и теряемся в догадках.

Миновал уже четвертый час после полуночи, и я предпочла провести оставшиеся часы темноты в комнате мадам. Но и с рассветом проблема не решилась.

Наутро все обитатели поместья, возглавляемые отцом, развили бурную деятельность. Был осмотрен каждый уголок замка и все его окрестности, но даже следы пропавшей девушки так и не отыскались. Уже готовились шарить баграми в реке, а отца охватило отчаяние — что он скажет несчастной матери, когда та вернется? Я тоже не находила себе места, хотя скорбь моя имела совершенно иное происхождение.

Утро прошло в суматохе и возбуждении. К часу дня ничто не изменилось. Я поднялась в комнату Кармиллы и… увидела ее стоящей возле туалетного столика. Я была изумлена. Я не верила своим глазам. Кармилла молча поманила меня прелестным пальчиком. Лицо ее выражало чрезвычайный страх.

Охваченная радостным восторгом, я подбежала к ней и принялась обнимать и целовать. Потом схватила звонок и торжествующе зазвенела, призывая всех туда, где тревоги моего отца немедленно исчезнут.

— Кармилла, дорогая, где ты была все это время? Мы безумно за тебя переволновались! — воскликнула я, — Куда ты пропала? И как вернулась?

— Эта ночь стала ночью чудес, — ответила она.

— Умоляю, объясни все, что сможешь.

— Это случилось после двух часов ночи, когда я спала, как обычно заперев обе двери — и в гардеробную, и в коридор. Спала я спокойно и, насколько мне помнится, не видела снов, но внезапно проснулась на кушетке в гардеробной и увидела, что дверь между комнатами распахнута, а наружная дверь выломана. Но почему это не разбудило меня? Наверняка все это сопровождалось сильным шумом, а я очень легко просыпаюсь. И как меня могли перенести из постели на кушетку, не разбудив? Это меня-то, которая пугается малейшего шороха!

К этому времени в комнату вошли мадам, мадемуазель, мой отец и несколько слуг. Кармиллу, разумеется, ошеломили расспросами, поздравлениями и приветствиями. Но она смогла лишь повторить уже рассказанное мне. Казалось, что из всех нас она менее всего в состоянии объяснить случившееся.

Отец принялся задумчиво расхаживать по комнате. Я заметила, как Кармилла украдкой бросила на него лукавый взгляд.

Когда отец отослал слуг, а мадемуазель отправилась на поиски пузырьков с валерианой и нюхательной солью и в комнате Кармиллы остались только он, мадам и я, отец все еще задумчиво подошел к девушке, очень нежно взял ее за руку, подвел к кушетке и сел рядом с Кармиллой.

— Простишь ли ты, дорогая, если я выскажу догадку и задам вопрос?

— У кого есть право спрашивать, как не у вас? Спрашивайте что угодно, и я расскажу все. Но я смогу поведать лишь о своем изумлении и неведении. Я не знаю абсолютно ничего. Прошу вас, спрашивайте, но вы, разумеется, знаете, какими ограничениями связала меня мать.

— Прекрасно знаю, дорогое дитя. Мне нет нужды касаться тем, по поводу которых она просила хранить молчание. Так вот, чудо произошедшего этой ночью заключается в том, что ты неким образом переместилась из постели и комнаты, даже не проснувшись, и перемещение это произошло при закрытых окнах и двух дверях, запертых изнутри. Я выскажу тебе свою теорию и задам вопрос.

Кармилла удрученно оперлась на руку; я и мадам стали слушать, затаив дыхание.

— Итак вопрос таков: ты никогда не подозревала о том, что ходишь во сне?

— Никогда… с тех пор, когда была совсем маленькой.

— Но маленькой девочкой ты действительно ходила во сне?

— Да, ходила. Мне часто об этом рассказывала моя старая няня.

Отец улыбнулся и кивнул.

— Что ж, в таком случае произошло вот что. Ты встала во сне, отперла дверь, не оставив по своему обыкновению ключа в замке, а прихватив его с собой и заперев дверь снаружи. Потом снова вынула ключ и унесла его с собой в одну из двадцати пяти комнат на этом этаже, а может, на этаже выше или ниже. Здесь так много комнат и стенных шкафов, так много тяжелой мебели и столько накопившегося хлама, что на тщательный осмотр дома ушла бы целая неделя. Теперь ты понимаешь, куда я клоню?

— Да, но не до конца.

— Папа, но как ты объяснишь то, что мы нашли ее на кушетке в гардеробной, которую мы перед этим тщательно осмотрели?

— Она пришла туда уже после наших поисков, все еще спящая, и наконец-то внезапно проснулась. Потому-то не меньше нас удивилась, обнаружив себя на кушетке. Хотел бы я, чтобы все тайны на свете объяснялись столь же легко и просто как твоя, Кармилла, — сказал отец, рассмеявшись. — И мы можем поздравить себя с тем, что наиболее естественное объяснение этого события не включает в себя ни дурманящих снадобий, ни взлома замков, ни грабителей, ни отравителей, ни колдуний и что все это не угрожает ни безопасности Кармиллы, ни кого-либо еще.

Кармилла выглядела очаровательно, и ее красоту, как мне кажется, усиливала присущая ей грациозная томность. Думаю, отец мысленно сравнил ее внешность с моей, потому что сказал:

— Хотел бы я, чтобы моя Лаура больше походила на тебя, — и вздохнул.

Так наши тревоги счастливо развеялись, а Кармилла вернулась в круг своих друзей.

Глава 9. Доктор

Поскольку Кармилла даже и слышать не желала о том, чтобы в ее комнате спала служанка, отец распорядился, чтобы перед ее дверью спал слуга. Теперь ей не удалось бы повторить подобную экскурсию во сне, потому что ее остановили бы у самой двери.

Та ночь прошла спокойно, а рано утром приехал доктор, чтобы осмотреть меня, — отец вызвал его, ничего мне не сказав.

Мадам сопроводила меня в библиотеку, где меня уже ждал серьезный низенький доктор, седой и в очках, которого я уже прежде упоминала.

Я рассказала ему свою историю. Доктор слушал и становился все мрачнее и мрачнее.

Мы стояли возле оконной ниши лицом друг к другу. Когда я договорила, он прислонился плечом к стене и всмотрелся в меня с откровенным интересом, к которому примешивалась капелька ужаса.