Царьград. Гексалогия - Андрей Посняков

Обогнув церковь, телега повернула налево и покатила в сторону Амастридской площади, не доезжая до которой пару кварталов, остановилась на какой‑то широкой улице, напротив целого ряда эрагстириев – лавок – или, как их про себя прозвал Лешка – «бутиков».

Да, именно «бутиков», судя по прогуливавшимся мимо – и время от времени заглядывавших в лавки – людям, довольно молодым и хорошо, даже, лучше сказать, изысканно одетым. Длинные тяжелые одежды из прошитых золотыми и серебряными нитями тканей, яркие плащи западного покроя, разноцветные тюрбаны на головах – столичные модники отнюдь не чурались смешения стилей. Лешка – и уж, тем более, возница – казались среди гуляющих жуткими плебеями из самых вонючих трущоб. Парню даже стало на миг стыдно за свой костюм – новую длинную тунику и далматику – как оказалось, в определенных кругах тут давно уже не носили ничего подобного. А вот возница в своей задрипанной тунике и шапке, похоже, ничего не стеснялся, а, соскочив с повозки, как ни в чем не бывало зашел в какую‑то лавку. Покупатель, ядри его в корень!

Немного подумав, Лешка тут же заскочил следом – здесь ведь его никто не знал, а возница, конечно же, вовсе и не догадывался о том, что его преследовали.

Между тем возница деловито выбирал ткани, между прочим, весьма дорогие на вид. Улучив момент, Лешка шепотом справился о цене у пробегавшего мимо приказчика и, услыхав ответ, удивленно покачал головой. Однако!

А возница, купив несколько тюков(!) плотного дорогого сукна, расплатился за него золотыми монетами – иперпирами – и, насвистывая, принялся грузить покупки в телегу.

– Небось, хорошую одежонку пошьет! – нарочито завистливо промолвил Лешка.

– Одежонку? – презрительно обернулся приказчик. – Это обойная ткань, юноша.

– Вместо обоев, что ли?

– Такой обычно обивают стены в богатых домах… В очень богатых!

Пожав плечами, Лешка вышел на улицу и задумался. Стоило ли идти обратно за возницей? Наверное, стоило еще немного понаблюдать, по крайней мере, до тех пор, пока не станет смеркаться – ведь сам по себе факт покупки дорогущей обойной ткани служителем нищего приюта весьма подозрителен! Ничего себе интерьеры они там устраивают! А, может, возница и его повозка вовсе не из приюта? Может, он совсем левый здесь человек, а в приют просто так заезжал, по каким‑то своим надобностям. Тогда, тем более, надобно проследить!

Рассудив таким образом, Лешка прибавил шагу – синяя туника мелькала уже довольно далеко впереди – и вдруг замер, увидев знакомую одноколку, «припаркованную» у коновязи одного из «бутиков». Белый лаковый кузов, сиденье, обитое темно‑голубым бархатом, позолоченные спицы колес, серая лошадь с вплетенными в гриву шелковыми разноцветными ленточками. Шикарная тачка! Просто – «Ламборджини» по местным меркам.

Около коляски ошивался какой‑то взъерошенный верзила, довольно молодой, и, кажется, сильный, в изумрудно‑зеленой далматике, свешивающейся до самых пят, в смешных башмаках с длинными загнутыми носами. Тип вдруг оглянулся – ну и рожа у него была! Красная, наглая, самоуверенная, с гнусным таким прищуром – настоящая бандитская харя, про которые говорят, что кирпича просят. Щеки толстые, глазки маленькие, злобные – этакий вот красавец с ударением на последнем слоге. А уж распальцован – любо‑дорого посмотреть, – на каждом пальце по перстню с драгоценным камнем.

– Ксанфия!

Лешка вздрогнул, увидев, как краснорожий кинулся к распахнутой двери эргастирия – оттуда как раз выходила девушка… та самая златовласка с синими, как ширь океана, глазами.

– Ксанфия! Я же запретил тебе ездить одной, как какой‑нибудь простолюдинке! Если у тебя нет денег нанять кучера, я, со своей стороны…

– Ты мне не муж, Никифор Макрит! – холодно отозвалась девушка. – И никогда им не станешь.

– Так уж и никогда? – нахал загородил девчонке дорогу. – А, хочешь, ты поедешь сейчас в мой дом?

– Пропусти!

– Нет, ты поедешь! И я сделаю там с тобой такое… после чего тебе ничего не останется, как выйти за меня! Или – в монастырь! – верзила зловеще рассмеялся и схватил девушку за руку. – Не думай, никто тебя сейчас не спасет, даже Герасим Барлак, с которым ты, говорят, уже целовалась, причем – на людях!

Свободной рукою Ксанфия вдруг закатила нахалу оглушительную пощечину. Тот еще больше расхохотался… и с силой сдавил девушке руку. Та скривила губы:

– Отпусти! Мне больно!

– Мне тоже. Нет, таки ты пойдешь со мной, Ксанфия!

Лешка чувствовал, что не надо бы этого делать, что лучше было б отвести глаза в сторону и побыстрей удалиться отсюда, как поступили сейчас все гуляющие по «бутикам» франты, но…

Подойдя ближе, Лешка хлопнул верзилу по плечу:

– Ты – Никифор Макрит?

– Ну я.

– Идем со мною, и побыстрее!

– А что такое случилось? Почему спешка…

Игнорировав его слова, Лешка повернулся и небрежной походкой зашагал прочь. Десять шагов… двадцать… Теперь пора оглянуться, посмотреть – отпустил ли верзила девчонку? Если не отпустил – срочно надо придумывать что‑то другое. Драка? Ну, нет, в драке Лешка ему не соперник – перешибет одним махом. Эх, жаль, не занимался раньше боксом или каким‑нибудь кудо – а ведь была такая возможность, вот и Василий Филиппович говорил как‑то…

– Эй, парень!

Ага! Подействовало!

Никифор, догнав его, рванул за плечо:

– Ты кто?

– Никто, – улыбнулся Лешка. – Просто один прохожий попросил меня передать тебе пару слов, хорошо заплатив.

– Что за прохожий?

– Не знаю, – юноша пожал плечами. – Неприметный такой, с бегающими глазками.

– Неприметный, говоришь? – верзила задумался. – Ага! Кажется, припоминаю… Что он просил передать?

– Что ты дашь мне еще две аспры… Давай!

– Сначала говори, не то, клянусь, мало тебе не покажется! – Никифор схватил парня за грудки и с силой тряхнул. Да‑а, силен, однако – никакое кудо бы не помогло. Кулачищи, что твои арбузы!

– Да, скажу, скажу, отстань… Он просил передать, что все пропало. Надо срочно заметать следы!

– Что пропало? Какие следы?

– А я почем знаю? Говорит, похоже, что Герасим замыслил какую‑то гадость.

– Значит, он так сказал? – верзила явно задумался. – Ах вот, значит… Герасим! Ну, я покажу этому гнусному ублюдку. Ведь предупреждал! А он не захотел…

– Чего не захотел?

– Не твое дело!

– Мои две аспры!

– Обойдешься! – с силой оттолкнув юношу, Никифор Макрит подбежал к одной из привязанных к коновязи лошадей, сноровисто отвязал и, вскочив в седло, понесся неизвестно куда.

– Ну, слава богу, – потирая ушибленный бок, Лешка поднялся с мостовой. – Кажется, сработало.

На углу, словно бы дожидаясь его, стояла белая лаковая коляска.

– Все в порядке? – проходя мимо, юноша с улыбкой, махнул рукой.

Златовласка удивленно подняла глаза.

– А вообще, не вязалась бы ты с этим придурком, – высказав такое пожелание, Лешка независимо прошел мимо.

– Эй!

Он чуть замедлил шаг.

– Постой же!

Юноша обернулся:

– А, это ты. Хорошая у тебя коляска.

– Да, неплохая, – девчонка пытливо смотрела на него, словно бы силилась что‑то для себя уяснить. Наконец, спросила, нервно покусывая губы:

– Ты – приятель Никифора Макрита?

– Скорее уж – неприятель, – усмехнулся Лешка.

– Но ты ему хотел что‑то сказать?

– Хотел, чтоб он не приставал к тебе. И, по‑моему, мне удалось его уговорить

Девушка сузила глаза:

– Интересно, каким же образом?

– Да врал, что на ум пришло, – честно признался Лешка. – Просто ненавижу, когда подобные типы вяжутся к девушкам. Особенно, когда девушки этого не хотят.

– Так ты хочешь сказать, что просто‑напросто помог мне избавиться от слишком навязчивого кавалера?

– Именно так.

– Не верю!

– А мне и не надо, чтоб ты верила. Главное – можешь спокойно ехать домой.

– Доброхот какой выискался!

– До свидания, любезнейшая госпожа! – издевательски поклонясь, юноша свернул в подвернувшийся на пути переулок.

– Постой! – снова закричала девчонка. – Как тебя зовут, парень?

– Алексей. А тебя?

– Ксанфия.

– Рад знакомству. Ты очень красивая.

Ксанфия улыбнулась:

– Я знаю… Прощай… И, коли все и вправду так, как ты говоришь – опасайся Никифора Макрита. Это жуткий и мерзкий тип… Как, впрочем, и Герасим…

– Я уже заметил… Постой! – теперь уже Лешка бежал за коляской.

Девушка оглянулась, придержав лошадь:

– Что‑то забыл?

– Спросить… Где тебя можно увидеть?

– Ого! – Ксанфия лукаво прищурилась, на щеках ее заиграли забавные ямочки. – Вот так сразу?

– Так где? – настойчиво повторил Лешка.

– По вечерам я иногда гуляю у Влахернской гавани. Вместе с подружками и слугами.

– А мне можно прийти? Просто так… Честное слово, я вам не буду мешать!

Ксанфия неожиданно рассмеялась:

– Что ж, если не будешь – приходи.

До составления отчета оставался ровно один день, а приют Олинф до сих пор являлся непознанным, что, естественно, не могло не будоражить Лешку, все попытки которого проникнуть в тайну приюта терпели крах – и опросы соседей, и даже такое, казалось бы, верное, средство, как срочный визит технитов. Юноша попытался было прикинуться водопроводчиком – его не только не пустили на порог, но и вообще не стали разговаривать, сколько он не барабанил в дверь. Пустое! Лишь чей‑то глуховатый голос пообещал спустить собак. Собаки в приюте действительно были – из‑за ограды частенько слышался злобный лай. Ну, вот, еще и собаки! Словно и не приют, а какой‑то военный объект. Да – дела, хуже некуда. Конечно, можно было бы просто выдумать всю информацию, но… Лешка вдруг опять вспомнил ту самую головоломку о девяти точках, оказавшихся кружками. Их нужно было соединить тремя прямыми линиями – и сделать это оказывалось возможным, лишь только выйдя за границы рисунка. Вот и здесь, похоже, нужно было выходить за границы. Ведь приют не мог быть полностью изолированным от внешнего мира – вчерашней ночью юноша даже заметил посетителей, которых безропотно пропускали в приют, словно самых дорогих гостей. Правда, при этом громила‑привратник освещал им лицо горящей свечой. Фейс – контроль – ну, надо же! Если б был какой‑нибудь пароль, тайное слово, Лешка, конечно, попытался бы подслушать, а там, может, и проник бы в эту неприступную крепость. Если бы… Ну, а пока оставалось лишь лежать за кустами да внимательно вглядываться в приезжавших господ – судя по коням, коляскам и носилкам, – посетители были именно господами, и не из самых последних.