Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Одкхуло, — отозвался кто-то на арабском, приглашая войти не одного, а нескольких человек.
«Странно, что-то здесь не так», — подумал Эван, пока его рука тянулась к шарообразной ручке. Почему множественное число, почему более чем один? Повернув ручку, он отпрянул к стене и ударом правой ноги распахнул дверь настежь.
Тишина, как будто это была пустая пещера, в которой звучал голос сверхъестественного существа, освобожденного от телесной оболочки. Крепко сжимая оружие, Кендрик проскользнул в дверной проем и вошел внутрь… О Боже! От увиденного он похолодел от страха и был потрясен до глубины души! У стены лежал Азра; в шее торчал нож, мертвые глаза были широко раскрыты, на грудь все еще стекали ручейки крови.
— Эта свинья, твой друг, мертв, — услышал он зловещий голос за спиной.
Молниеносно повернув голову на звук, Эван увидел молодого человека — такого же окровавленного, как Азра. Он прислонился к стене и с трудом держался на ногах, в руке у него был пистолет.
— Кто ты? — шепотом спросил Кендрик и тут же сорвался на крик: — Что ты натворил, черт тебя побери?
Прихрамывая, незнакомец быстро подбежал к двери и закрыл ее, все время держа Кендрика под прицелом.
— Я убил человека, который точно так же расправился бы с моими людьми…
— Боже праведный, ты израильтянин!
— А ты американец.
— Зачем ты это сделал? Что ты здесь делаешь?
— Я здесь не по собственному желанию.
— Это не ответ!
— Мне велели не отвечать ни на какие вопросы.
— Ты вынужден был убить его? — крикнул Кендрик, повернувшись и вздрогнув при виде мертвого искалеченного палестинца.
— Пользуясь его словами — «Почему бы и нет?». Они убивают наших детей во дворах школ, взрывают самолеты и автобусы, в которых есть наши сограждане, казнят наших ни в чем не повинных атлетов в Мюнхене, стреляют пожилым людям в голову только лишь потому, что те евреи. Они, крадучись, подбираются к нашей молодежи, отдыхающей на пляже, и убивают наших братьев и сестер — почему? Потому, что мы евреи, которые, если на то пошло, живут на смехотворно малой полосе бесплодной, пустынной земли.
— У них никогда не было шанса…
— Давай не будем, американец! Я знаю, что происходит, и это вызывает у меня отвращение. В конечном счете все будет так же, как было всегда. Негласно, шепотом мир все еще винит во всем евреев. И это после всего того, что мы вынесли! Ты слушай, слушай меня, самонадеянный дилетант, сующий нос не в свое дело. Мы хотим получить лишь то, что нам по праву принадлежит! Мы вышли из лагерей, печей и газовых камер, чтобы потребовать то, что нам положено.
— Будь ты проклят! — взревел Эван, злобно кивнув в сторону трупа террориста. — Ты говоришь точно так же, как говорил он! Как он! Когда же вы все остановитесь наконец?
— А тебе какая разница? Возвращайся обратно в свой модный загородный клуб, американец. Оставь нас в покое. Возвращайся туда, откуда пришел.
То ли на Эвана повлияли слова, которые в точности повторили те, что он слышал по телефону час назад, то ли он вдруг представил себе каскад бетонных блоков, обрушившихся на семьдесят восемь кричащих беспомощных людей, которые были ему небезразличны, то ли он понял, что ненавистный Махди ускользал от него, трудно сказать. Все, что Эван помнил в это мгновение, это то, что он, ослепленный яростью, набросился на ошеломленного раненого израильтянина, а по щекам его катились слезы.
— Ты, ослепленный ненавистью ублюдок! — рявкнул Кендрик, выхватив пистолет из рук Якова и бросив его через всю комнату. — Какое ты имеешь право указывать мне, что делать или куда идти? Мы видели, как вы, люди, убиваете друг друга и взрываете себя и всех вокруг во имя слепого фанатизма! Мы жертвуем жизнью, тратим деньги, сушим себе мозги и расходуем энергию, пытаясь хоть немного вас вразумить, но нет, никто из вас не отступит ни на дюйм. Может, и вправду мы должны оставить вас в покое и позволить устроить бойню, пусть фанатики перережут друг друга. Может, тот, кто останется в живых, будет хоть немного соображать. — Вдруг Кендрик поспешно вскочил и, перебежав через комнату, схватил пистолет. Затем возвратился к израильтянину и направил на него оружие. — Кто ты и почему находишься здесь?
— Мое закодированное имя Голубой. Вот мой ответ и другого не будет…
— Какое имя?
— Голубой.
— О Боже, еще один… — прошептал Эван, посмотрев на мертвого Азру. Затем опять повернулся к израильтянину и без каких-либо комментариев возвратил пистолет ошеломленному десантнику. — Вперед, — тихо сказал он, — терроризируй стрельбой затраханный мир. Мне наплевать. — С этими словами Кендрик прошел к двери и вышел.
Яков проводил взглядом американца, посмотрел на закрытую дверь, а затем на труп, распростертый на полу у стены. Левой рукой он опустил пистолет на пол, а правой вытащил мощную миниатюрную рацию, висевшую на поясе, и нажал кнопку.
— Итклем, — послышался голос Черного, находившегося снаружи отеля.
— Ты связался с другими?
— Человек под псевдонимом К сделал это. Они здесь. Я вижу, как они идут по Вади эль-Ахд. Наш старший коллега находится вместе с К. 3 находится с самым пожилым, но с последним что-то произошло. 3 держит его. А как ты?
— Сейчас я тебе не пригожусь. Возможно, позже…
— А Оранжевый?
— Он мертв…
— Что?
— У меня нет времени. Азра тоже мертв. Субъект как раз выходит; он в красно-голубой форме. Не упускай его из виду. Он сильно раздражен. Позвони мне в мою комнату, я буду там.
Как в тумане, Эван пересек Вади эль-Ахд и вышел прямо к зарослям кустарника, куда он выбросил свой полиэтиленовый кулек. Находился он там или нет, было не так уж и важно. Просто он бы чувствовал себя более спокойно. И, конечно же, в одежде из Маската он сможет быстрее передвигаться и не будет так выделяться, как сейчас. Несмотря на то, что он зашел слишком далеко, он уже не повернет назад. «Лишь один человек», — не переставая повторял он себе. Только бы ему удалось найти его не позже, чем состоится встреча. Махди! Он должен его найти!
Полиэтиленовый кулек лежал в том же месте, где он его оставил, и полумрак кустарника способствовал осуществлению его намерений. Присев на корточки, Эван сменил одежду.
