Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Промышленность и регулирование в Бахрейне — взаимоисключающие понятия.
— Это же секретные бумаги!
— Ой, не надо пудрить мне мозги, лучше принеси виски.
— Ты неисправим, дружище.
— Расскажите мне об этом, — донесся из гостиной голос агента Серого. Он отвернулся от телефона, которым ему разрешили воспользоваться при условии, что через каждые пятнадцать минут он будет делать перерыв.
— Принести вам что-нибудь, джентльмены? — спросил Хасан, направляясь к столовой.
— Вполне достаточно кофе с кардамоном, — ответил старший группы Бен-Ами. — Он весьма приятен на вкус.
— Если пожелаете, могу предложить алкогольные напитки. О них вы уже слышали из уст мистера Уэйнграсса. В этом доме живут религиозные люди, но мы не навязываем свою веру другим.
— Благодарим, но обойдемся без спиртного, мистер Хасан, — сказал Серый. — Если нам повезет, придется поработать сегодня.
— А если еще больше повезет, мне не отрубят руки, — спокойно произнес араб, направляясь на кухню. Затем остановился, услышав звук колокольчика на входной двери. Прибыл курьер высокопоставленного лица.
Через сорок восемь минут, разложив на обеденном столе распечатки компьютера, Уэйнграсс с особой тщательностью изучал две страницы, периодически возвращаясь то к одной, то к другой.
— Расскажите мне, что это за фирма — «Зариба, лтд».
— Название взято из суданского языка, — ответил чиновник в широкой одежде, который отказался представиться. — Дословный перевод звучит так: охраняемый лагерь, который окружен скалами или густой листвой.
— Судан?..
— Это государство, которое находится в Африке.
— О боги, а я думал, что в Америке! — грубо перебил его Уэйнграсс. — Почему у них так много филиалов?
— Это компания, владеющая контрольными пакетами акций других фирм; у них широкий круг интересов. Если фирме нужно получить от правительства лицензию на многократный экспорт и импорт, им проще ускорить это дело, воспользовавшись корпоративным прикрытием очень солидной фирмы.
— Бред собачий.
— Прошу прощения, но я не совсем понял…
— Это по-бронкски «О Боже мой». Кто руководит фирмой?
— Совет директоров.
— Совет директоров есть везде. У кого бразды правления?
— Честно говоря, никто этого не знает. Главное должностное лицо — очень добродушный парень. Я пил с ним кофе, но он не производит впечатление особо энергичного человека, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Итак, есть еще кто-то.
— Мне это неизвестно.
— Где список директоров?
— Прямо перед вами. Он находится под страницей, справа от вас.
Подняв страницу, Уэйнграсс достал ту, что находилась под ней. Впервые за два часа он уселся на стул, перебегая глазами от одного имени к другому снова и снова.
— Зариба… Хартум, — тихо повторял он, закрыв глаза; его изборожденное морщинами лицо постоянно кривилось от гримас, как будто он отчаянно пытался что-то вспомнить. Наконец он взял карандаш и обвел кружком имя, затем бросил лист бумаги через стол к все еще неподвижно стоявшему чиновнику.
— Это темнокожий человек, — сказал курьер.
— Кто у вас считается белым, а кто темнокожим?
— Обычно судят по чертам лица. Конечно, смешивание в течение столетий африканцев с арабами часто делает происхождение неясным.
— И это является спорным вопросом?
— Для некоторых, но не для большинства.
— Откуда он появился?
— Если он иммигрант, то страна, из которой он родом, внесена в этот список.
— Тут сказано «утаивается».
— Это значит, что человек спасался бегством от авторитарного режима, обычно фашистского или коммунистического. Мы защищаем таких людей, если они способствуют развитию нашего общества. Очевидно, он способствует.
— Сагиб аль-Фаррахкалиф, — произнес Уэйнграсс, выделяя каждую часть имени. — Какой он национальности?
— Понятия не имею. Очевидно, частично африканец, а частично араб.
— Заблуждаетесь! — рявкнул Менни, заставив вздрогнуть всех в обеих комнатах. — Это настоящий американский мошенник с вымышленным именем! Если он тот, о ком я думаю, то это черный сукин сын из Чикаго. От него отрекся его собственный народ. Соотечественники дали ему пинка под зад, потому что он украл их деньги — что-то около двадцати миллионов, между прочим, положив их в банки, расположенные по эту сторону Атланты. Каких-то восемнадцать-двадцать лет назад он был заядлым фанатиком, прошедшим огонь и медные трубы, и звали его аль-Фаррах. Нам известно, что эта большая глоксиния была в составе директоров одной из огромных корпораций, но мы не знали какой. К тому же мы неверно сориентировались. Хартум? Как бы не так! С южной части Чикаго! Вот он, ваш Махди!
— Вы уверены? — спросил Хасан, стоявший под аркой. — Обвинение очень серьезное.
— Уверен, — спокойно ответил Уэйнграсс. — Надо было застрелить этого ублюдка еще в палатке Басры.
— Прошу прощения, но я не понял… — Было заметно, как затрясся чиновник из Бахрейна.
— Детали вам знать необязательно…
— Из здания Сахалхуддина никто не выходил! — сказал Серый, направляясь под арку.
— Ты уверен?
— Я уплатил водителю такси, которому очень хотелось отхватить побольше денежек, и пообещал, что он получит еще столько же, если выполнит мое поручение. Каждые несколько минут я звоню ему. Оба автомобиля все еще там.
— Ему можно доверять? — спросил сидевший на стуле Яков.
— У меня есть его имя и номер водительских прав.
— Это еще ничего не значит, — фыркнул Менни.
— Я сказал ему, что если он меня обманет, я найду его и убью.
— Беру свои слова обратно, Пустозвон.
— Вы прекратите наконец…
— Заткнись! Какую часть здания занимает фирма «Зариба»?
— Если не ошибаюсь, два верхних этажа. Нижние этажи взяли в аренду филиалы. Зданием владеет «Зариба».
— Подходит, — сказал Уэйнграсс. — Вы не могли бы нам предоставить план сооружения, включая противопожарные системы сигнализации? Я в этом очень хорошо разбираюсь.
— В это время? — крикнул чиновник. — Сейчас четвертый час ночи. Совершенно не представляю, как…
— А вы постарайтесь. За миллион долларов, — вкрадчиво произнес Менни. — Я пришлю их из Парижа. Даю слово.
— Что?
— Истратите его по своему усмотрению. Там находится мой сын. Достаньте план.
В крошечной комнатке было темно, через находившееся под потолком окно проникали лишь белые лучи сиявшей луны. Окно было чересчур высоко, чтобы можно было до него добраться, так как в комнате не было никакой мебели, за исключением низко подвешенной койки, накрытой рваным куском холста. Охранник оставил ему бутылку местного виски, которое вызывало онемение тела, что наводило на мысль: то, что ожидало его впереди, лучше встретить в состоянии пьяного оцепенения. Искушение было большим, поскольку Эвана охватил всепоглощающий страх, от которого он вспотел так, что рубашка была насквозь мокрой от пота, а волосы слиплись, и единственное, что удерживало его от того, чтобы откупорить бутылку, — не проходившая злость и последнее дело, которое ему предстояло совершить. Он окажет яростное сопротивление, в глубине души надеясь получить пулю в лоб, которая быстро
