Как уничтожили «Торпедо». История предательства - Иван Тимошкин

А как грамотно он занимался комплектованием команды, не спеша расставаться с ветеранами, добиваясь сплава опыта и молодости. Что это давало? Мы, молодые футболисты, выходя на поле вместе с Полукаровым, Сарычевым, Ширинбековым, Николаем Савичевым, не могли, не имели права сыграть хуже них – по крайней мере, в плане самоотдачи. Потому что, когда Полукаров стелется в подкате, когда в матче с «Севильей» грудью выносит мяч с линии ворот, ты, молодой, даже если что-то не получается и от усталости сводит ноги, все равно не можешь не заставить себя бежать, бороться, играть. Это была поистине заводская команда, со своим миром, в который чужакам, людям посторонним, равнодушным к истории клуба и завода, доступа не было. Игра через «не могу» изо всех сил позволяла нам побеждать соперников, более сильных по подбору исполнителей. Валентин Козьмич не уставал повторять, что игрок должен быть быстр, ловок, вынослив, что суть игры складывается из суммы стереотипных действий: завладев мячом, отдать пас, открыться, получить ответную передачу и так далее. Но для того, чтобы так действовать, нужно быть хорошо готовым физически. Тот же «Спартак» на фоне нашего вялого чемпионата сейчас выглядит молодцом, но как только он выходит на международную арену и его соперник начинает даже не бежать, а просто быстро и мобильно двигаться, «красно-белые», к сожалению, тут же теряют все свои лучшие качества.

Конфликт и уход Иванова

Сезон-91 стал для меня и команды как бы естественным продолжением предыдущего. Мы вновь были в числе главных претендентов на медали, с нами считались, нас опасались. Кажется, ничто не могло омрачить внутреннюю жизнь клуба. Однако осенью случился тот самый конфликт, когда тренер и команда встали по разные стороны баррикад. Не секрет, что со временем и с возрастом на многие вещи начинаешь смотреть иначе, многое переосмысливаешь. Я не раз потом задавал себе вопрос: чего же нам, собственно, не хватало, можно ли было избежать тех сентябрьских событий, от которых никто не выиграл, а по большому счету проиграли все?

В том конфликте и конкретно в той ситуации, которая послужила его причиной, не правы были мы. Ведь из-за чего все началось? Через два дня после кубковой игры в Самаре с «Крыльями Советов» нас ждала очень важная, принципиальная встреча с «Днепром» – нашим соседом по турнирной таблице. Иванов попросил нас проявить сознательность и отнестись к подготовке самым серьезным образом.

Услышали его, однако, не все. И когда поздним вечером прошла проверка, нескольких футболистов в гостиничном номере не оказалось. Валентин Козьмич сказал, что все они, за исключением одного-двух, будут отчислены. Игроки встали на защиту своих товарищей, и никто не то что уступить – просто услышать друг друга не захотел. Возникла мысль, что Иванов всегда был деспотом и что он по совокупности многих лет хотел кому-то за что-то отомстить.

Думаю, это было не так. Я и тогда сомневался, но все же пошел вместе со всеми: сработало стадное чувство. В конце концов, Иванов, дабы окончательно не развалить команду, ушел. А мы на общем собрании дали слово руководству клуба, что будем относиться к своим обязанностям самым серьезным образом. Хватило нас только до конца того сезона, а в следующем чемпионате команда повалилась и едва уцелела в высшей лиге.

Возможно ли повторение такой истории в нынешнее время? Думаю, нет. Сейчас изменились не только времена, но и сознание людей. Теперь, с введением контрактной системы, когда все права и обязанности игрока расписаны (по крайней мере, должны быть расписаны), нет уравниловки. Поэтому в подобной ситуации каждый будет решать спорный вопрос сам за себя.

В том конфликте, во всяком случае, для меня более важным оказался совершенно иной аспект – каким должен быть тренер: диктатором, товарищем или и тем и другим в зависимости от обстановки? Я бы ответил, что в нашей стране он должен быть прежде всего хорошим психологом: ведь многое зависит не только от его личности, но и от подбора футболистов, находящихся в его распоряжении. Еще один важный на сегодня момент – как составляются контракты между клубом и игроком. Делается это сейчас очень плохо. Почему? Потому что у большинства футболистов – к чему лукавить, совершенно неграмотных с юридической точки зрения – нет личных агентов, которые могли бы помочь им. Поэтому права большинства игроков ущемлены. Многим тренерам и президентам клубов это выгодно, ибо чем туманнее составлен контракт, тем лучше. Нередки случаи – особенно это относится к совсем молодым футболистам, – когда им подсовывают чистый бланк контракта и, на словах обещая что угодно, принуждают подписать его.

Вернусь, однако, к концовке сезона 1991 года. Мы тогда выступили удачно и заняли третье место. Еще перед началом чемпионата Иванов настраивал нас именно на такой результат. Валентин Козьмич очень хорошо знал, точнее, интуитивно угадывал, где мы можем взять очки, а где скорее всего потеряем их. Он понимал наше состояние, чувствовал, в какой спортивной форме находится команда, в какой период мы можем добыть очки, а в какой – провалиться.

Вот пример. Собрал он нас – кажется, это было в июне или июле – и сказал: «Нам нужно набрать 36–37 очков, тогда мы займем третье место. Но при условии, что в последних двух матчах обыграем «Спартак» и киевское «Динамо».

Позже, напомню, Иванов из команды ушел. Сентябрь, октябрь, ноябрь играли без него, и к последним двум турам набрали 33 очка. До конца встречи со «Спартаком» оставалось 10 минут, ничья – 1:1. Мы получили право на штрафной, я подошел к мячу и поверх стенки забил победный гол. Следующая, последняя игра – с киевским «Динамо». Упорнейший, тяжелейший поединок: минут за 20 до его окончания я прострелил с фланга во вратарскую, и Алексей Юшков, светлая ему память, буквально ввалился в ворота – вместе с мячом и защитниками динамовцев – 1:0. Мы набрали 37 очков и стали бронзовыми призерами. Скажете, мистика? Нет, тонкий стратегический расчет тренера Валентина Иванова.

«Торпедо» – «Динамо» – «Спартак»?

По окончании сезона 1992 года многим, наверное, могло показаться, что я побежал в «Динамо» на следующий день после того, как получил оттуда приглашение. Нет. Решение о переходе далось мне очень и очень тяжело. В первый раз Валерий Газзаев, тренировавший тогда «бело-голубых», заговорил со мной об этом летом 1991-го. Затем – в сентябре, когда в «Торпедо» разгорелся конфликт и ситуация была крайне сложной, поступило предложение из «Спартака».

У меня появился выбор. Первым делом я поехал к Олегу Романцеву, переговорил с ним и даже написал заявление. Правда, предварительно договорился с ним: если Иванов уйдет, я останусь в «Торпедо», в противном случае перехожу в «Спартак». Когда Валентин Козьмич уволился, я позвонил Романцеву, и он без обиды, очень по-доброму ответил: «Юра, не беспокойся: я порву заявление, как мы с тобой договорились».

Газзаев же продолжал настойчиво звать меня в течение всего сезона. Я по-прежнему колебался. В то время у меня, кстати, был очень серьезный личный агент – Пини Захави из Израиля. Потом прошла информация, что он является агентом и англичанина Оуэна. Так вот, Захави чуть было не сосватал меня в английский «Шеффилд». Он организовал мою поездку в Англию на месяц, поселил в пятизвездочном отеле, в общем, постарался показать мне красоту заграничной жизни: вечером – ресторан, лимузин, посещение матча «Тоттенхэм» – «Манчестер Юнайтед». В ложе VIP рядом со мной сидел Линекер с супругой, чуть дальше – известный в Англии архитектор. Естественно, я проходил смотрины, тренировался вместе с командой. Однако не получилось – не хватило количества игр за национальную сборную.

Вернулся я в Москву как раз к ответной встрече Кубка УЕФА «Торпедо» – «Реал» (Мадрид). Мы победили – 3:2, я забил свой «дежурный» мяч головой. Захави опять предложил: «Юра, нет проблем, тобой интересуется испанский «Логроньес». И организовал мне встречу с президентом испанцев. Но вновь появился Газзаев, взял меня под руку и повез в «Президент-отель» на встречу с президентом итальянской «Аталанты». Валерий Георгиевич сделал своего рода пиаровский шаг: сказал, что, если я перейду в «Динамо», он подпишет со мной договор о намерениях и уже летом я смогу уехать на просмотр в Бергамо.

В принципе, если вспомнить то время, «Динамо» действительно имело хорошие выходы на ведущие в футбольном отношении страны Европы, в частности, прорубив своеобразное окно в Испанию и Италию. В итоге все решила личная встреча с Николаем Толстых. Он переговорил со мной, четко и ясно изложил условия контракта и, что важно, выполнил их полностью.

В «Торпедо» меня стали называть предателем, рвачом. Обидно было это слышать. Особенно потому, что люди не знали истинных обстоятельств. А они были таковы. Когда я решился на переход, пришел к тогдшнему главному тренеру Юрию Миронову и начальнику команды Юрию Золотову и честно сказал об этом. К тому времени контракт с клубом у меня закончился, и «Торпедо» получило бы лишь небольшую компенсацию. Поэтому Миронов с Золотовым стали уговаривать меня подписать новый и только потом переходить в «Динамо». Понимая и зная непростое финансовое положение своей родной команды, я пошел на это. Подписал контракт, и Толстых заплатил «Торпедо» деньги. Сумма была поделена на две части: одну из них автозаводцы получали сразу, а вторую – от суммы моей дальнейшей продажи. То есть ситуация, по западным меркам, являлась полнейшим абсурдом. Будь я действительно рвачом, поступил бы совершенно иначе…