Виктор Цой. Последний год. 30 лет без Последнего героя - Виталий Николаевич Калгин

Купил туфли, наверное тебе нужно. Оставляю 200 руб. в качестве гонорара за устроение концертов (черт бы их побрал всех). На штаны наплевать. Собери все деньги к отъезду. Пока Цой. P.S. Привет Битлам».

Хотя аукционный дом и посчитал эту короткую записку одним из последних писем, адресованных Марьяне Цой – это не так. Аукционисты предположили, что речь в письме идет о последнем большом гастрольном туре «КИНО» в 1990 году, и о колоссальном напряжении и усталости Цоя, последовавшими за выступлениями. Но никаких указаний на то, что это письмо 1990 года нет. Зачем бы Цой писал Марьяне записки, если он приехал за Сашей в середине июля, о чем сама же Марьяна рассказывает в повести «Точка отсчета»? Скорее всего, эта записка была написана на пару лет раньше, о чем говорят указанная смешная сумма в двести рублей и слова «жаль, не увижу Сашу». Возможно, Марьяна с Сашей уезжали куда-нибудь на отдых, и Виктор (живший уже к тому времени в Москве) не мог пересечься с ними в силу обстоятельств.

Вывод из всего этого можно сделать один: нельзя дословно верить всему, что говорят, пишут в официальной прессе, показывают в телевизионных передачах и тем более продают на аукционах. Лучше верить в воспоминания, подобные этому:

«Мой друг, любитель “КИНО”, летом в Юрмале делал ремонт пожилой паре. Разговорились, оказалось, что они в то время жили в Плине, рядом с Виктором, и тоже общались с ним на бытовом уровне. Милые и воспитанные латыши, далеки от русского рока и т. п. По просьбе вспомнили, как помогали Виктору чинить новый мопед, как он им яблоки приносил, чай приходил пить и т. д. … Он для них был милый сосед из России»[25].

Цой действительно общался с людьми, жившими на дачах по соседству с «Zeltini», ему было приятно то, что местные его совершенно не знали, не узнавали, не требовали автографов и не льстили…

Из воспоминаний отдыхавшего в Плиеньциемсе:

В то время, когда здесь гостил Цой (напомню, в соседнем доме!), хозяйка нашего дома как раз вернулась из Норвегии, и возводила это здание, из которого я пишу эти строки. Так вот, тогда были готовы только печь и дымоход с лестницей. И вот, как-то раз, при очередном посещении стройки, хозяйка, жившая тогда не здесь, услышала чьи-то шаги. Кто-то явно спускался сверху, по деревянной лестнице недостроенного здания. Легкий испуг имел место быть. И тут спустился ОН, весь в черном, патлатый (она очень забавно изобразила его прическу). Встретились взглядом, причем это длилось не меньше минуты. В конце концов, ей стало смешно. Такая вот была встреча. А еще ее дочь здорово нервничала из-за громкой гитарной музыки, звучащей из окон сарайчика, выходящего прямо на их будущую терассу. Еще мы узнали, что, несмотря на то, что Цой ушел от жены к Наталье, их сын Саша очень привязался к новой избраннице своего отца. Вот ведь, как бывает… Потом хозяйка еще рассказала кое-что, но это личное…

Итак, 13 августа 1990 года Виктор Цой и Юрий Каспарян завершили запись черновых набросков нового альбома. Запись, вопреки расхожему мнению, была сведена. Копия черновика на компакт-кассете находилась у Цоя в машине, они часто ее слушали с Наташей и обсуждали довольно странные тексты, появившиеся у Цоя.

Я выключаю телевизор я пишу тебе письмо

Про то что больше не могу смотреть на дерьмо

Про то что больше нет сил

Про то что я почти запил, но не забыл тебя

Про то что телефон звонил, хотел, чтобы я встал

Оделся и пошел а точнее побежал

Но только я его послал

Сказал что болен и устал и эту ночь не спал

Я жду ответа

Больше надежд нету

Скоро кончится лето

Это

Я жду ответа

Больше надежд нету

Как соловей лета

Как рассвета

Я жду ответа

Больше надежд нету

Скоро кончится лето

Это

Юрий Каспарян:

Вся эта запись продолжалась в течение месяца или, может быть, немногим меньше. Помню, что Виктор очень небрежно сначала спел, и я его попросил перепеть по-настоящему – аргументируя это тем, что работать лучше с качественным вокалом. Спой, говорю, нормально, пожалуйста. Он: «Ой, ну ладно!». Перепел. Повезло, иначе сейчас бы не было «Черного альбома»…

Многие поклонники приписывают последним песням Цоя пророческие откровения, якобы Цой предупреждал и заранее предвидел собственный скорый уход. Поэтому многим хотелось бы узнать, выделял ли Виктор какую-нибудь песню из «Черного альбома» как наиболее сильную? Этот вопрос, скорее всего, нужно адресовать Юрию Каспаряну. Цой часто обсуждал с ним и Наташей новые тексты, и его самого удивляло, что они оказались такими странными. Ведь Цой к мистике относился с глубокой иронией, не верил ни в НЛО, ни в снежного человека. Но песни словно приходили к нему по «прямому проводу» с уже готовым настроением и, как правило, четкими формулировками, за вычетом «Кукушки», которую он несколько дней пытался «расслышать». По словам Юрия Каспаряна, они с Наташей тоже были удивлены содержанием того, что получилось в итоге.

Мистика необъяснима, чем и интересна. «Не нужно из собственного невежества делать метафизические тайны», скажете вы и будете не правы. Но в песнях Виктора действительно много мистических совпадений, и это очевидно. Поэтому так часто проводят параллели той или иной строчки его песен с его трагическим уходом.

Все это вполне закономерно, если учесть, что человек, который к чему-то стремится в этой жизни, помнит о смерти. Это помогает не «прозевать» жизнь и ценить каждое ее мгновение. К примеру, «путь воина» в восточной философии построен на этом принципе. Так что не об усталости и депрессии поет Цой, а о сакральном memento mori. «Выходя из дома, самурай должен быть готов к смерти…» – еще одна фраза из любимого цоевского набора.

Всех занимает, о ком поется в песне Цоя «Кончится лето»: «Про то, что телефон звонил, хотел, чтобы я встал, оделся и пошел, а точнее, побежал, но только я его послал…»? Многие люди почему-то уверены, что это про Айзеншписа. Кстати, еще большее количество людей уверено, что это последняя песня Цоя. Но, судя по черновикам, это не так. В любом случае в творчестве не может быть четких соответствий, и совершенно не нужно рассматривать творческий акт как реакцию на конкретные события. Творчество, в отличие от ремесла, – астральный процесс.

Разумеется, упомянутая выше песня никакого отношения к Айзеншпису не имела. По словам близких Цою людей,