Семилетка поиска - Мария Арбатова

До дома ехали молча. Уже знакомая консьержка метнула разоблачающий взгляд на Елену, но мгновенно переключилась на внешний вид Муркина и заголосила:

– Ой, что это с вами такое приключилось?!!

– Жуткая история, – морщась и потирая руку, соврал Муркин. – Вот ездили за город к родственникам, там колодец размыло. Думал, лужа, так машина провалилась аж по стекла. Несколько часов толкали, пока грузовик не вытянул.

– Господи! В такой холод, – всплеснула руками консьержка.

– Я-то что, вот ей завтра в Питер улетать, боюсь, заболеет, – трагически кивнул Муркин на Елену.

– Малины, малины с медом. И горчицы в носки на ночь! – заахала консьержка.

– Ко мне не приходили? – заговорщицки спросил Муркин.

– Была-была. Вот просила передать. – Консьержка достала из ящика стола пакет. – Сказала, что купила сыр ваш любимый. Вот оставила.

– Спасибо. – Муркин схватил сыр и той же рукой сунул консьержке денежку.

– Уж я ей говорю, – добавила консьержка, – ты смотри не приживайся у него. Жена вернется, все одно выгонит!

«"Не приживайся"… – подумала Елена. – Сильно сказано. Я разлюбила Караванова, но прижилась с ним, теперь мне больно… Совсем как этой девчонке, которая носит сыр».

– Я ж не виноват, – развел руками Муркин, словно не сам приручал стриптизершу.

И тут Елена с консьержкой переглянулись и поняли, про что переглянулись, и обе не сказали:

– Что ж ты, старый кобель, подманиваешь бездомного ребенка леденцом на палочке?

Консьержка не сказала потому, что получила деньги; а Елена – потому, что видела, как он только что получил по морде. Правда, в лифте не выдержала и осторожно зашла с другой стороны:

– Ой, нравишься ты ей как мужик!

– Да вижу, сыр носит. Как-то обмолвился, что люблю зеленый сыр. Она теперь, как мимо дома идет, приносит. А сама его терпеть не может… – не без удовольствия прокомментировал Муркин.

– Я не про стриптизершу, я про консьержку.

– Не понял…

– Она на тебя явно глаз положила.

– Да она бабка старая! Ты что?

– У нее с тобой такая же разница, как у тебя со стриптизершей.

– И что?

– Как что? Когда ты будешь заниматься с ней сексом, ты будешь ощущать то же самое, что ощущает молодая стриптизерша в постели с тобой…

– А ведь и правда, – с ужасом осознал он и потер ушибленное плечо.

Дома долго сушились и переодевались, разглядывали синяки и ссадины на его накачанном теле, и вроде остальное было не нужно. Когда вопрос встал ребром, Муркин снова сел в позу и начал митинговать:

– Вот ты все время меня строишь! Мужику надо создавать психологический комфорт, а ты меня строишь как мальчишку!

– Да я ваще тише воды и ниже травы, – шепнула Елена, понимая, что на баталии нет сил, потому что самое противное сейчас – расклеиться с высокой температурой.

– А вот я хочу красного вина! А оно кончилось! – как-то очень многозначительно выкрикнул он.

– Да вроде уже хватит и красного, и белого!

– Нечего за меня решать! Сейчас пойду и куплю бутылку красного! – настаивал он.

– Интересное кино! Я тут сижу в его халате, он пойдет в магазин, встрянет во что-нибудь, его там прибьют, а я пойду по делу как свидетель? – Елена встала в позе руки в боки.

– Да. Останешься соломенной вдовой! – И он начал бойко одеваться.

– Тогда я тоже уйду. Надену плащ на халат и поймаю такси. – Она сделала вид, что идет за плащом.

– Ну хоть раз дай мне принять решение самому! Хоть один раз! – вдруг заорал он, и Елена поняла, что все это кричится не ей, а куда-то в прошлое.

– Ой, как все запущено! – вздохнула она. – Ну иди, раз тебе так важно хоть однажды побыть самостоятельным.

Муркин торжествующе убежал, путаясь в рукавах куртки, словно все остальное время его держали на цепи; а Елена осталась глупо сидеть в халате перед включенным телевизором.

«Вот так остаться в этой квартире: вечером ужинать и слушать про то, кого он оперировал; утром про то, как у него с перепою болит голова… – думала она. – Его даже можно вывести из пьянства, организовать интересную жизнь. Занять этим себя на какое-то время, ощутить глубокую нужность… Но ведь тоска! И все потому, что он мне нравится физически, а по сути… безразличен. И когда его бьют, мне не больно. А когда бьют Караванова, больно… Потому что тот родной, а этот чужой!..»

Муркин вернулся с торжествующим видом. Кроме вина, где-то отрыл вяловатый букет цветов.

– Соскучилась?

– Да как тебе сказать? – пожала она плечами.

– Скажи правду! – гаркнул Муркин, но тут же, не дожидаясь «правды», опрокинул в себя бутылку красного вина прямо из горла.

Он булькал им так, словно все предыдущие сутки преодолевал пустыню Гоби и вот наконец набрел на воду. Потом отшвырнул бутылку, посмотрел на Елену залихватским взором и бросился на нее, не сняв ни куртки, ни ботинок.

То, что происходило, происходило вполне по гамбургскому счету, хотя Еленину щеку, не переставая, царапала молния его куртки, а на ноги сыпалась мелочь из карманов джинсов. «Всего-то надо было дать ему быть капельку самостоятельным, – думала она. – Во жена затравила!»

– Слушай, а ты классная баба, оказывается, – сказал он потом.

– И что? – поинтересовалась Елена.

– А моя жена в постели – полная нулевка…

И сразу стало противно, потому что она не представляла себе, например, Караванова, рассказывающего женщине в постели о достоинствах предыдущей.

Муркин счастливо терся вокруг нее, требуя ласки, но захотелось уйти гораздо сильней, чем в прошлый раз.

– Ну, видишь, теперь все будет классно! – приговаривал он, наматывая ее волосы на палец.

– Ты меня проводи, – попросила она и стала врать: – Мне завтра рано надо, я и забыла совсем. И еще материал один надо закончить. Я ж тебе сразу говорила, тебе просто все из башки во время драки выбили…

– Да ведь одежа мокрая! – ужаснулся он.

– Ничего-ничего, дома подсушусь. – Она поразительно быстро влезла в свою мокрую одежду.

– Да я пьяный, чтоб машину вести!

– А когда ты ее водил трезвый? Ты ж у нас король дороги!

– Ну, этих баб не поймешь! Не стоит – плохо! Стоит – еще хуже!

– Правда, домой надо! – взмолилась она.

– Будем считать, что я поверил… – скривился он.

Ехали в тишине, Елену подзнабливало.

– Я эту шваль всю перестреляю! Причем – в спину! – мечтательно объявил Муркин. – Знаешь, я когда в горячих точках офицеров вскрывал, у большинства ранения были в спину. Слышала?

– Слышала. Беспредельщиков пуля в бою догоняет в спину. Своим ближе целиться, и цель у них яснее…

– Ох, все-то мы знаем! Везде побывали! – поморщился он.

– В газете работаю, военкоры рассказывали. – Говорить ему о своих поездках в горячие точки было совсем лишним.