Элрик: Лунные дороги - Муркок Майкл

Мирклар, владыка кошек. Его силуэт чуть подрагивал из-за того, что он одновременно обитал во множестве различных реальностей. Я наблюдал этот феномен у существ, живущих более чем в одном измерении.

Я беспокоился за Уну. Ее нигде не было. А владыка Мирклар выглядел как кот, который только что сытно откушал.

Уна, кажется, говорила, что большая пантера – ее аватар в этом мире. Но как же тогда белый заяц?

Сколько аватаров может иметь крадущая сны?

Сколько жизней?

Элрик обратился к владыке Мирклару. Тот ответил глубоким рокочущим голосом, когда Элрик объяснил все, что произошло. Как родичей владыки ввели в транс, усыпили, и они наверняка погибнут от голода.

Могучая пантера шагала взад и вперед, рычала и била хвостом. Затем села, задумавшись, выпустила когти.

Перепуганные кони в дальнем углу больше не ржали. Стояли как вкопанные с широко раскрытыми глазами, готовясь стать жертвами владыки Мирклара.

Я вел себя не намного активнее. Смотрел, как Элрик опустил меч, положил обе ладони на рукоять и стоял, широко расставив ноги, – вглядывался в огромную кошачью морду элементаля и продолжал все тем же странным голосом вести разговор.

Поэтому, когда я ощутил на шее что-то теплое и влажное, это повергло меня в шок. Я обернулся и увидел морду пантеры, которую до сих пор считал мертвой. Большая кошка сузила глаза и заурчала. На мое лицо упали капли слюны, кожей я чувствовал тепло зверя.

Огромная пантера приблизилась к Мирклару и Элрику и в знак полного повиновения положила голову между передними лапами, заглядывая владыке в глаза. Тот заурчал от удовольствия, и тогда пантера встала, потянулась и, развернувшись, выскочила из пещеры. Зверь выглядел так, словно проснулся после недолгого сна.

Уны все еще не было видно. Мне захотелось последовать за пантерой.

Мирклар потянулся, расправил огромные мускулы, прищурился и проговорил что-то на своем языке, но я не расслышал.

Элрик держался из последних сил. Руки у него тряслись, он едва стоял на ногах. Взгляд начинал стекленеть. Черты лица заострились. Я подошел к нему, чтобы поддержать, но он заметил меня и жестом повелел отойти.

Огромные глаза глядели на меня. Изучали с бесстрастным любопытством. Я понял, что чувствует мышь в подобной ситуации. Меня хватило лишь на то, чтобы вежливо поклониться и попятиться назад.

По всей видимости, владыка Мирклар этим удовлетворился и отвернулся к Элрику. Он снова заурчал, довольный тем, что сделал мой двойник. Хвалил его. Выражал благодарность. Он обнял мелнибонийца, а затем обратился в дым.

И исчез.

– Где Уна? – спросил я. Элрик попытался ответить. Глаза его вдруг закатились. Я едва успел поймать его, меч с грохотом упал на пол. Заклинания отнимали слишком много сил. Я даже подумал, что они убили Элрика.

Нащупал пульс. Проверил зрачки. Он был в обмороке, возможно, в сверхъестественном трансе из-за контакта с элементалем. Дышал тяжело, будто в дурмане. Я повидал людей, впавших в алкогольный ступор, и других, что хлебнули «Микки Финна», но и те выглядели живее. Однако я убедился, что прямо сейчас Элрик не умрет.

Нужно было выйти из пещеры и постараться разыскать Уну, но здравый смысл подсказывал мне, что она может сама о себе позаботиться. Как я и подозревал, она могла принимать другой вид, обращаться в белого зайца и, видимо, где-то бегала сейчас. Если, конечно, ее не принесли в жертву Мирклару. В конце концов, он мог считать ее членом своей семьи и потребовать, чтобы она вернулась с ним.

В тоннеле раздался звук. Сначала я подумал, что это пантера. Но, прислушавшись, понял, что это стучат копыта, а еще звенят сбруя и оружие. К нам ехали солдаты. Местные обитатели собираются вернуть свое жилище? Вряд ли.

Другого хода из пещеры не было, а человек, который мог бы спасти нас, лежал без сил и сознания на каменном полу. Уна могла бы нас защитить, но и она исчезла. Я же был безоружен.

Я опустился на колени рядом с Элриком, пытался разбудить его, но тот не двигался. Дышал медленно, как животное, впавшее в спячку, глаза были плотно закрыты. Сознание отсутствовало. Я нехотя протянул руку к Ворон-мечу.

Как только кончики пальцев коснулись странного живого металла, в пещере вспыхнул свет. Человек верхом на коне с факелом в руке. За ним другой. И еще один…

Наши кони заржали, загарцевали, узнав их. Лошади чужаков зафыркали, начали бить копытами. Хриплый голос выкрикнул что-то по-немецки.

Пальцы сомкнулись на знакомой рукояти. Факел почти ослепил меня, но я поднялся на ноги, опираясь на меч. С одного взгляда узнал очертания доспехов. Разумеется, нас обнаружил Гейнор. Вне всякого сомнения, он или один из его людей заметили свет, или как пантера выходит из пещеры, и решили проверить.

Печальный смех Гейнора загудел в шлеме.

– Прекрасная выйдет гробница для вас двоих. Жаль, что вы будете лежать здесь неизвестными и забытыми до конца времен.

Он замечательно выглядел в серебристых доспехах, с черным мечом на левом боку и загадочным белым мечом на правом. От него исходило сияние, должно быть, сверхъестественное. Он прямо лучился здоровьем. Он смотрел на меня с радостным, важным видом и издевался над тем, насколько я слаб.

Или, вернее, был слаб.

Моя ярость победила мой страх. Я потянулся и привлек к себе Равенбранд. Держал мой старый клинок в своих руках. Ощутил привычный баланс вкупе с непривычной силой. Оскалился, глядя на Гейнора. Когда я взял меч, часть грязной, украденной, но мощной жизни влилась в меня. Потекла по жилам с темной энергией. Наполнила их злой силой.

Теперь я тоже смеялся. Смеялся над кузеном Гейнором Паулем фон Минктом, предвкушая его погибель.

Часть меня ужасалась этому, но во мне оставалось и что-то от Элрика, именно на это и отреагировал клинок.

– Приветствую, Гейнор, – услышал я себя. – Благодарю за то, что ты так учтиво избавил меня от необходимости выслеживать тебя. Сейчас я тебя убью.

Гейнор вновь расхохотался, увидев распростертого на земле мелнибонийца. Наверное, я выглядел несколько странно в своей потрепанной одежде из двадцатого века, с великим боевым мечом в руках. Но смеялся он не так уверенно, как мог бы, а Клостергейм, стоявший позади, даже не улыбнулся. Не ожидал найти нас обоих.

– Что ж, кузен. – Гейнор оперся на навершие рукояти. – Вижу, ты начал предпочитать тьму свету. Ваша семья всегда отличалась избирательным невежеством.

Я проигнорировал его слова.

– Ты убил многих, князь Гейнор, с тех пор, как мы виделись в последний раз. Похоже, ты уничтожил целую расу.

– Ты об офф-му? Как знать, кузен. Как знать. Они заблуждались, как и все живущие в изоляции. Их никто никогда не завоевывал, и поэтому они решили, что неуязвимы. Кажется, в твоем мире так заблуждаются британцы.

Я не собирался обсуждать с ним имперские заблуждения или философию изоляционизма. Я был здесь, чтобы убить его. Во мне проснулась неведомая кровожадность. Она захватила меня целиком. Не слишком приятное ощущение для обычного человека. Неужели я отреагировал так на угрозы Гейнора? Или же меч вдохнул в меня то, что раньше вдыхал в Элрика?

Я дрожал – во мне пульсировал избыток энергии. Вдруг проснулись всевозможные неожиданные желания, в моем разуме слившиеся в один-единственный приказ – убить Гейнора и всех его приспешников. Я не мог дождаться, когда клинок начнет полосовать плоть, разрубать кости, проходить через мышцы и связки, как нож сквозь масло, оставляя за собой кровавые клочья. Я жаждал отведать человеческой жизни, которую впитает моя алчная душа. Облизывал губы. Смотрел на спутников Гейнора, как на еду, а на самого Гейнора – как на изысканный деликатес. Я чувствовал свое горячее дыхание, и как слюна заполняет рот, и как солона кровь на языке, и как пахнут люди и животные, стоящие передо мной, я даже различал их по запаху. Чувствовал запах их крови, плоти, пота. Запах слёз того нациста, которого убил первым, – он коротко всхлипнул, когда я выпил его смертную душу.