Элрик: Лунные дороги - Муркок Майкл

– Я не умею ездить верхом. Меня не учили.

Девушка сунула стрелу в колчан. Труги, похоже, передумали нас атаковать.

Я вскочил в седло. Лошадь оказалась послушной. Я предложил Уне сесть позади меня, но она лишь засмеялась.

– Я путешествую по-другому. Но благодарю за предложение.

Гейнор что-то заметил и направил коня в нашу сторону, за ним следовали остальные нацисты, Клостергейм ехал рядом.

Я не мог дождаться, когда окажусь с кузеном лицом к лицу.

Элрик повернул коня и просигналил, чтобы мы возвращались туда, откуда приехали. Свесился с седла и подобрал с земли факел. Передал его мне, затем нашел второй, для себя. Лошади возбужденно переступали с ноги на ногу. Им хотелось сорваться в галоп. Я понимал, что в темноте это опасно, но кузен приближался к нам. Он стал искусным наездником, путешествуя по подземным пещерам, я о таком даже мечтать не смел.

Оглядевшись, я не нашел Уну. Она исчезла.

Элрик крикнул, чтобы я следовал за ним. Он не оставил мне выбора.

Я умолял его остановиться и подождать дочь, но он, услышав мои мольбы, лишь рассмеялся и жестом повелел ехать дальше.

Он не боялся за нее. Пришлось ему довериться.

Мы бросились в гремящую тьму, впереди все еще кружились последние из Десяти сыновей. Огромная красная рука зажала их в кулаке, и они жужжали и трепыхались, словно рассерженные осы, сжатые могучими пальцами. Яркий белый свет превратился в мяч, рука подбросила его вверх, и он поднимался все выше и выше к луне, висящей над головой. Вот он стал похож на маленькую звезду. На светящуюся точку. И исчез.

Сердитое ворчание красного облака, да и сам Старик-отец тоже исчезли. Остались лишь мы с Элриком. Мы пришпорили коней в темноте, спеша добраться до Му-Урии. Гейнор со своими людьми жаждал нашей крови, и за спиной грохотали копыта.

Мы скакали по дороге, проложенной Десятью сыновьями, перепрыгивали разбитые колонны, объезжали кучи мусора. Если бы я не знал наверняка, то был бы готов поклясться, что лошади видят в темноте, так уверенно они скакали. Возможно, они передвигались по слуху, как летучие мыши. Жаль только, что у них не выросли такие же крылья…

От размышлений меня отвлекло нечто белое, оно двигалось по дороге впереди нас. Белый заяц летел, как стрела. К далеким башням Му-Урии. Я не поверил своим глазам. Сказал себе, что заяц нашел нас снова, следовал за нами из Танелорна, куда загнали его охотники Миггеи. Элрик же ехал за зайцем и ухмылялся. На миг мне показалось, что он решил поохотиться, но двойник не приближался к зверьку.

А вот нас догонял Гейнор – он рычал, как разъяренная обезьяна, голос его гудел в таинственном шлеме, плащ развевался, словно волнующийся океан, слепые красные глаза лошади ярко сияли в темноте. Меч он поднял и нес, как знамя. Жалкие остатки эсэсовской охраны держались позади него. Только Клостергейм, как всегда, изможденный и с пустым взглядом, не проявлял эмоций. В какой-то момент, даже с такого расстояния, я заметил его ироничный прищур. Видимо, в глубине души он даже по-своему наслаждался смятением хозяина.

– Нам еще многое нужно сделать, – сказал Элрик.

Он оглянулся на разъяренного Гейнора и захохотал.

Впервые я поверил, что он не безумец. По крайней мере, не в том смысле, как я полагал. Дочь думала, что он гений. Вероятно, считала его величайшим из чародеев. Такая беззаветная отвага могла бы сойти за безумие, но не в его случае. Элрик повелевал силами природы, неподвластными обычным смертным. И более того, я стал свидетелем кровного союза, заключенного много поколений назад, когда его древний народ был еще совсем юным, а мир еще не сформировался до конца.

Несмотря на повадки хищника, по натуре Элрик таковым не являлся. И это отличало его от других мелнибонийцев. Вероятно, это же и связывало нас троих.

– Глупец! – прокричал мой двойник, слегка отстав и позволив кузену приблизиться. – Думаешь, я бы позволил чародею-самоучке захватить Серые Пределы? Я, Элрик, последний император Мелнибонэ, и не позволю простому звероподобному человеку оскорблять себя. Все, что ты приобрел, я отберу у тебя. Все, что ты разрушил, будет восстановлено. И каждая победа станет для тебя поражением.

– А я Гейнор, хозяин Владык Закона и Хаоса! Ты не сможешь победить меня!

– Ты бредишь, – почти весело ответил Элрик. – Мне плевать, чем себя считает человек-зверь. Удача улыбнулась тебе. Нужно было лучше использовать ее, пока ты мог.

Он отвернулся от Гейнора и пришпорил лошадь. Я едва поспевал за ним, при этом поражаясь резвости своего коня. Он чувствовал все препятствия. Внезапный порыв ветра чуть не погасил наши факелы, но кони продолжали скакать. Гейнор быстро догонял нас, ориентируясь по нашему свету. Когда огни вновь разгорелись, я заметил Уну. Дочь крадущей сны стояла на той стороне дороги и махала нам рукой. Элрик погасил факел и жестом велел мне сделать то же самое.

Мы слышали, как Гейнор со своими людьми скачет за нами. Видели неверный свет их факелов. Они почти догнали нас, и я сомневался, что Элрику хватит сил сразиться с целым отрядом. Меня, безоружного, они бы сразу убили или взяли в плен.

Впереди показался неяркий круг света. Я все еще слышал Гейнора и его нацистскую банду. Они приближались. Затем неожиданно все звуки начали затихать, удаляться, а свет впереди разгорался все ярче и ярче. Мы снова ехали за быстроногим белым зайчишкой по чему-то вроде естественного тоннеля. Свод тоннеля отражал свет. Он блестел, словно позолоченный обрез книги или перламутровая раковина. Шум, издаваемый Гейнором и его отрядом, совсем затих.

Этим путем мы не проходили. Я понял, что у Элрика, а может, у белого зайца, не было намерения возвращаться в Му-Урию, по крайней мере не сейчас. Спустя некоторое время мелнибонийский принц зажег факел. Я последовал его примеру. Мы приближались к концу тоннеля.

Он вел вниз, в большую круглую пещеру, где когда-то явно жили люди. Сгнившие обрывки одежды и старая утварь говорили о том, что обитателей убили вдали от дома. Здесь, по всей видимости, жило целое племя. Все говорило о нежданной беде. Но Элрика не интересовали пещерные жители. Он поднял факел, чтобы обследовать пещеру, и, удовлетворенный результатом, спешился.

Я услышал позади какой-то шум и оглянулся. Там стояла Уна, опираясь на свой лук. Я не стал спрашивать ее, какая магия привела ее сюда. Или какую магию она использовала, чтобы привести сюда нас. Решил, что мне не следует спрашивать или знать об этом.

Сунув горящий факел в специально приспособленную для этого нишу, Элрик подал мне знак тоже спешиться и пойти с ним к выходу. Видимо, хотел удостовериться, что Гейнор нас не найдет. Мы пошли осторожно, опасаясь увидеть преследователей, но нам все-таки удалось от них избавиться. Снаружи стояла непроглядная тьма. Я услышал, как Элрик шумно принюхался. Затем он потянул меня за собой.

Мы продвигались в полной тьме, но Элрик шагал вполне уверенно, полагаясь на слух и обоняние. Меня в очередной раз поразило, как же мы отличаемся друг от друга. Он мелнибониец. И зрение, и слух у него гораздо острее моих.

Когда он наконец удостоверился, что Гейнор и его люди уехали и не знают, где мы спрятались, он повел меня обратно по тоннелю в огромную пещеру. Уна уже развела там огонь и разложила еду, которую мы забрали у труга.

Мы перекусили. Элрик сидел чуть поодаль. Хмурился, как волк-одиночка, погруженный в думы, и не хотел, чтобы его беспокоили. Мы с Уной перекинулись парой слов. Она подбодрила меня. Сказала, что мы не просто прячемся. Нам нужно было найти уединенное место, вроде этого. Требовалось снова применить магию. Уна не знала, как долго ее отец сможет черпать энергию из какого бы то ни было источника, чтобы продолжить бой. Слишком многое еще нужно сделать, пробормотала она очень тихо. Осторожничала, чтобы нас не услышал ее отец.

Когда мы покончили с ужином, Элрик решил, что пора подниматься и идти дальше. Убедившись, что Гейнор уехал совсем далеко, он приказал мне привести лошадей. Мы вновь двинулись во тьму, следуя за светом медленно горящей восковой свечи Элрика, который ехал впереди. Несколько миль мы скакали по каменистому полу пещеры, пока он не остановился. Элрик вновь осторожно прислушался, а затем вытащил факел и зажег его. В этой части подземного царства не было и следа армии Гейнора. Тихий, нетронутый мир, такой же, как всегда. Но там, где сталагмиты образовали круг, словно офф-му, склонившие голову в молитве, я заметил тело.