Черное знамя - Dmitrii Kazakov
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Голубов разразился потоком площадной брани, а Олег осознал, что головная боль отступила – не прошла совсем, но сделалась вполне обычной, какую можно терпеть, даже не обращать внимания.
- Знаком вам этот голос? – спросил он, посмотрев на розенкрейцеров.
Те выглядели ошарашенными – еще бы, откуда им знать, что именно происходит, и что они всего лишь пешки в огромной игре, в борьбе двух гигантских чудовищ, Народной дружины и имперского министерства внутренних дел.
- Да, и довольно хорошо, - ответил Белюстин.
- Тот самый «генерал с красным носом»? – пробормотал носатый полицейский. – Жопа. Попали мы либо в награды, либо в камеру… Так, Кеша?
- Ага, - мордастый кивнул. – Чего делать будем, господин капитан?
- А этот надменен и чем-то кичится? Руби не по шее – руби по ключице! – процитировал носатый «Сокровенную историю монголов». – Исполним свой долг. Ясно? Эти двое, особенно бородатый, должны уцелеть и оказаться в здании нашего отделения. Остальное – детали.
И он поднял пистолет.
Неужели в самом центре Нижнего, прямо на улице начнется стрельба?
Олег почувствовал себя неуютно – он бывал под пулями, дважды ездил в командировки на фронт, в июле тридцать второго в Карпаты, где под натиском русских и румынских войск откатывались потрепанные австрийские дивизии, и в октябре тридцать пятого в Силезию, где немцы предприняли мощное контрнаступление, надеясь повернуть ход войны в свою пользу… но там все происходило по-другому, он знал, куда и на что идет, да и сам он был несколько иным.
Моложе, сильнее, увереннее.
- Так, лица им прикройте, - продолжал командовать носатый капитан. – Улики взяли. Овчаров, ты отвечаешь за круглого, а ты, Радулов, за бородатого… тащить к машине и внутрь. Прикроем, если что, а вы за руль и уходите, и чтоб без остановок на максимальной скорости. Теперь ты…
И он перевел взгляд на Олега.
- Тебя прикрывать будет некому, но постарайся уцелеть… и выдайте ему часть груза. Хотя… стрелять умеешь?
- Нет, - признался Одинцов.
- Это несложно, - и капитан вытащил откуда-то из-за штанины второй пистолет, маленький, с коротким дулом. – Вот так снимаешь с предохранителя, целишься, и нажимаешь спусковой крючок, а как все завершится, не забудь поставить обратно, а то еще ранишь сам себя. Пали лучше в сторону, для испуга, ногами перебирай, и слушай мои команды. Ясно тебе?
- Хм, да, - Олег принял оружие двумя руками, осторожно, точно ядовитое насекомое.
Но одну тут же освободил, поскольку ему вручили грязный мешок, найденный здесь же, в квартире у Бера, судя по запаху, из-под картошки, но сейчас набитый чашами, тетрадями, ритуальными ножами и прочими «уликами».
- Все, пошли, - скомандовал капитан, и Олегу уже на ходу пришлось разбираться, как все это удержать, не рассыпав содержимое, не слишком испачкавшись и не выронив готовый к стрельбе пистолет.
В подъезде их встретила могильная тьма, а снаружи – снег, пронизанный светом фар.
Машины охранного отделения замерли несколько правее, за ближайшей прятались двое полицейских с оружием наготове. Напротив дома, перегораживая выезд на улицу Минина, застыл черный большой автомобиль, и рядом с ним бесновался Голубов, в одной руке блестит пайцза, в другой – шашка.
Увидев Олега, темник замолк, глаза его выпучились.
- Стреляйте, вашу мать! – завизжал он, и позади машины «опричников» шевельнулись две раскоряченные тени.
Грохнул выстрел, звякнуло разбитое стекло.
- Огонь! – приказал капитан, и его подчиненные принялись опустошать магазины пистолетов.
Олег рефлекторно пригнулся, рванул куда-то в сторону, под подошвами захрустел снег.
Холодное крошево залезло в туфли, набилось под брюки, и тут он вспомнил, что у него тоже есть оружие. Вскинул его и нажал спусковой крючок, руку дернуло, пуля ушла куда-то вверх, мгновением позже болью рвануло щеку, словно в нее вцепилась очень большая и злая пчела.
Голубов куда-то исчез, розенкрейцеров полицейские затаскивали в одну из своих машин.
- Проклятье, - прошипел Олег, понимая, что безнадежно отстал.
Стрелять могут и другие, а вот шевелить ногами за него никто не будет.
Он рванул прямиком через кусты, не обращая внимания на то, что треснул порванный плащ, на боль в ноге, отдавшуюся по позвоночнику до самого затылка. Вылетел прямиком на открытую дверцу автомобиля, и нырнул в нее головой вперед, врезался в кого-то сердито матерящегося.
- Ты, статский? – спросили с переднего сиденья.
- Я… я… - ответил Олег, пытаясь отдышаться, остановить бешено прыгающее сердце.
- Поехали, нечего ждать! – судя по голосу, это был мордастый.
Мотор взревел, жестяной стук возвестил, что одна из пуль воткнулась в бок автомобиля, на голову посыпалось стекло из разбитого окна. Один из полицейских крутанул руль, они с грохотом и лязгом врезались во что-то, скорее всего в машину жандармов, донеслись сердитые вопли, и один вроде бы издал Голубов.
Еще один рывок, машину занесло, так что Олег едва не вылетел наружу, удержался раздирающим живот усилием. Холодный поток воздуха из открытого окна хлестнул по лицу, и он сообразил, что они выбрались на улицу, и несутся прочь, набирая скорость.
- Дверцу закрой, - велел сидевший за рулем мордастый, и голос его прозвучал спокойно, точно они просто катались.
- Хм… да, - сказал Олег, выполнил просьбу, после чего сел.
Мешок по-прежнему был зажат в руке, пистолет в другой, и пришлось положить его на колени, чтобы ощупать щеку. Пальцы изгваздал в крови, обнаружил длинную, но неглубокую царапину, столь же опасную для жизни, как обыкновенный укол.
Повезло, если бы пуля не чиркнула по коже … пара сантиметров в сторону, и тогда…
Олега затрясло от запоздалого страха, накатила тошнота, напомнила о себе уснувшая было головная боль.
- Ничего, статский, можешь расслабиться, - сказал мордастый. – Потом напряжешься. Когда тебе придется свою и наши задницы прикрывать от жандармского гнева, ведь не зря тот тип пайцзой размахивал.
- Ничего, справимся, - сказал Олег, прикрывая глаза.
Главное – добраться до телефона, а там он дозвонится до Штилера, тот наверняка еще на работе, в министерстве, ну а уж Паук поставит на уши кого угодно, начиная от Померанцева, главы МВД и заканчивая самим Огневским, ведь дело серьезное, попахивает изменой внутри самой НД!
Веки поднял, только когда машина остановилась.
В свете единственной уцелевшей фары виднелась будка часового и отползающее в сторону полотно ворот. А дальше во тьме за пеленой снега угадывались очертания большого здания, где размещалось управление МВД по Нижегородской губернии, и в том числе и местное охранное отделение.
Олег никогда в жизни не думал, что будет рад сюда попасть.
Прекрасным майским днем…
8.
27 мая 1938 г.
Стамбул
Аудитория была маленькой, душной и очень неудобной.
Самое противное, что не имелось никакой возможности распахнуть окна – стоило их открыть, как внутрь тут же врывался уличный шум Галаты, и даже сам Олег переставал слышать собственный голос, не говоря уже о переводчике и о тех, кто явился сюда получиться у приехавшего из империи специалиста.
Но слава богу, или лучше, наверное сказать, аллаху, что им выделили и это помещение.
В бывшей столице Турции заправляли военные, и неудивительно – полутора месяцев не прошло с того момента, как город и Проливы оказались захвачены стремительной, чудовищной по наглости атакой.
Утром пятнадцатого апреля из трюмов нескольких российских транспортов, едва подошедших к причалам, полезли бойцы морской пехоты, а небо над Стамбулом расцвело белыми «одуванчиками» парашютов. Ошалевшие турки оказались не готовы сопротивляться, десантники захватили центр, ударом с воды оказался взят порт, и вскоре в него начали заходить прорвавшиеся через Босфор военные корабли Черноморского флота.
Понадобилось два дня, чтобы установить контроль и над Дарданеллами.
А на несущиеся из столиц ведущих государств истеричные вопли о «неспровоцированной агрессии» никто не обратил внимания – за последние годы Российская евразийская империя привыкла побеждать, и привыкла к тому, что ее победы вызывают возмущение, страх и ярость.
Как сказал тогда Огневский, обращаясь к Земскому Собору – «мы взяли лишь то, что испокон веку принадлежало нам, ну или должно было принадлежать, и попробуйте это отобрать».
Но ситуация до сих пор оставалась нестабильной, в Эгейском море появились крейсера и эсминцы британского флота. Поэтому в Стамбуле военные решали все, и даже сам вождь и премьер-министр не осмеливался слишком на них давить.
Лишь длительные переговоры Штилера с Колчаком и Тухачевским привели к тому, что Олег прилетел сюда, и к тому, что министерству мировоззрения удалось открыть свое представительство – в самом центре, на проспекте Истикляль, в сером, внушительном здании, где когда-то располагались консульские службы империи Романовых.