Свиток 2. Непобедимый - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этот колокол, кстати, бронзу дал я. Примерно так килограмма полтора. Дорого, конечно, — штук шесть-семь больших наконечников для копья сделать можно, но, я думаю, оно того стоит. В конце концов, можно будет показать его Леокаю и сбагрить саму идею и технологию за бешеные бабки. Теперь-то мне есть на кого нагрузить лишний скарб. Хотя, можно не сомневаться, эта толпа оглоедов прожрет мои гонорары раньше, чем я успею их обмыть. Ну да ладно. Пора бежать на берег, хвастаться колоколом, торговаться с Тод’окосом, который вчера во дворце настаивал, что обмененные нами на еду излишки меда и воска есть товар и, значит, подлежат таможенному сбору. Я, блин, ему покажу таможенные сборы! Он мне еще сам денег должен останется!
Да! Я понял! Это было как внезапное озарение, но я понял!
Мы как раз доругались с Тод’окосом, и я таки убедил его, что ничего ему не должен. Использовать логику или знание законов не получилось. Поэтому тупо брал упертостью и сволочизмом. Абсолютно неспортивно, мягко говоря. Но когда интеллект жителя XXI века не может выдвинуть убедительных аргументов, приходится подключать непробиваемую упертость дикаря. Ничего не должен, и все тут! Вот хоть режь меня прям тут, а не должен. А лучше давай я тебя сам зарежу, если ты не прекратишь свои гнусные наезды на мой кошелек. Стражников позовешь? Зови! Когда мы с ними закончим, пол-Вал’аклавы по колено в крови плавать будет! Да ладно, не парься, друг Тод’окос. Твой Царь Царей нам благоволит. Мы же столько для твоего поганого городишки сделали, да кабы не мы… А вот тебе лично от меня подарок. Маленький бочоночек меда, детишкам твоим полакомиться. А тебе кинжал могу дать. Не, покороче. Ага, вот такой вот. Чисто по-дружески. Им, помимо всего прочего, очень удобно отгонять демона Коррупцию! Да не пытаюсь я тебя заколдовать. Слышишь, что говорю, — «удобно отгонять». Так что ты не парься, все хорошо. Пойдем выпьем, а я тебе новости расскажу. Я вот тут вчера у Митк’окока был, идею ему хорошую подкинул. Ага, про бои. Слышал уже? И предложил я ему на это дело Окин’тая поставить. Да пойми ты, чудо-человек. В одном городе два разных народа жить не должны, коли они враждуют. Это как одна твоя рука по левой половине морды будет тебя же бить, а другая — по правой, вместо того чтобы врагов охаживать. Погибнете вы от такой дури, когда настоящие враги придут. А тут вам повод помириться будет. Я это вчера Митк’ококу все подробно изложил. Он обещал подумать.
А приглядывать за Окин’таем я рекомендовал тебя поставить. Потому как ты человек справедливый и все время с чужаками общаешься. Так что, думаю, у вас дело хорошо наладится.
Он ведь, Окин’тай, мужик-то оборотистый. Слышал, как он у Крок’туса восточных купцов-то увел?
— Ага, — ухмыльнулся в ответ Тод’окос. — Только Крок’тус-то сразу пошел ко мне, да и нажаловался. А я стражу послал, чтобы они у этого приблуды все вино забрали. Вроде как для стола Царя Царей. Мол, завтра вернем с лихвой. Так что купцы-то от него и ушли! Кому охота без вина праздновать?
— Зря, ой зря ты хорошего человека обидел, — недовольно пробормотал я. — Хорошие люди должны друг друга держаться, а не…
Тут-то до меня все и дошло! Особенно когда я вспомнил слова Окин’тая, про «одинокое блюдечко для соли посреди стола». Я-то с первоначалу решил, что это так, художественная виньетка, лишь украшающая основное повествование. А вот только сейчас до меня доперло, что солонка-то и правда весь вечер простояла на столе, предназначенном для восточных купцов. А это значит, что Окин’тай был в нашем кабаке. Был, но не признался в этом. А вот теперь выяснилось, что и повод жестоко отомстить Крок’тусу у него тоже был! Всего-то и делов — выдернуть торчащий в дверном косяке кинжал, пройти по темному, заполненному пьяными телами залу десяток шагов и воткнуть клинок в грудь тихого пьяницы с хорошей родословной. Для опытного вояки это дело пары минут. А для умелого интригана, которым, несомненно, обязан был стать Окин’тай в подобных условиях, просчитать выгоду от этого убийства, по сравнению с моральным удовлетворением перед простым набиванием морды ненавистного конкурента, также не составило проблемы. Наверное, не принеси это убийство, позволившее Митк’ококу едва не обобрать нас, но тем не менее отправить в опасную экспедицию, столько выгоды. — Крок’тос небось мгновенно лишился бы своей должности — все-таки в его заведении убили столь важную персону. Но кинжал оказался моим, и большая часть неприятностей тоже досталась мне — везунчику этакому!
Так что подстава была. Только вот подставить хотели не меня. Но до меня тут никому особого дела и не было. Интрига крутилась исключительно вокруг взаимоотношений и разборок «заведующих» двух кабаков и на межнациональной почве. А я пострадал исключительно по причине своего неуемного пьянства, разврата и желания хвастаться. Как говорится, так мне и надо.
Ну да зато я теперь точно знаю, кто настоящий виновник! Вот только что дальше с этим знанием делать? Нет, можно было, конечно, пойти и устроить скандал. Или вообще пойти и Митк’ококу нажаловаться. Только ведь какая мне от этого будет выгода? Второй раз шестопер вернут? Отменят нашу военную экспедицию вверх по Реке? Глупо. Можно, конечно, попробовать пошантажировать Окин’тая, но много ли с него возьмешь? Лучше, пожалуй, не торопиться и не требовать немедленной сатисфакции. Пусть уж, если что, у меня в Вал’аклаве будет человек, который мне обязан. Надо только сходить и намекнуть на это Окин’таю. Если побегу прямо сейчас, как раз к вечеру.
Поздно. Пока я раздумывал, случилось чудо. Второе за три дня. К нам опять пожаловал Митк’окок, причем сказал, что просто попрощаться приехал. Да с его-то жиром небось и в лодку забраться проблема, а тут вдруг «просто». Ой, не просто все это, сердцем чую!
Глава 11
«Я бы мог собой гордиться», — мелькнула у меня в голове бредовая мысль. Но мне как-то было не до этого. Впервые меня обуял
