Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры. - Александр Тюрин

Я посмотрел на себя в зеркало. Обычно я говорю тому небритому персонажу с мешками под глазами и сморщинившимся лбом: «Иду на ты». Но сейчас я сообщил ему:

— Иди в задницу.

Потом закрыл глаза и поднес ножницы к запястью. Почувствовал острый металл на коже и снова повторил:

— Иди в задницу.

— Сам иди, дорогу показать?

К некоторым фокусам технического прогресса привыкнуть невозможно. Сегодня почти каждое зеркало — это экран, который показывает не твое изображение, а мимоида. Показывает тебя таким, каким бы ты хотел себя видеть, чуть постройнее, порумянее, посвежее.

— Свет мой зеркальце, скажи, что за чмо я вижу вместо нормального отражения? — вопросил я.

— Это Негр, — отозвалось «ненормальное отражение». — Мне надоело щадить твое самолюбие и выскакивать в виде малопривлекательного чертика, когда ты попадаешь в очередную задницу.

Ага, то, что сидело в моей голове, вроде как обрело человеческий облик. Так, поговорим со своей собственной шизофренией.

— То есть, я вижу, в каком-то смысле, часть самого себя?

— Ты видишь себя, — уточнил зеркальный Негр и не забыл подцепить: — Причсм, с лучшей стороны. Во мне нет ничего такого, чего бы не было в тебе. Я — это твои мысли и твои эмоции, только очищенные и усовершенствованные. Ммм, кстати, как мне к тебе обращаться? Если в старорежимном стиле, то наверное «хозяин». Но я бы предпочел обращение «брат». Я голосую за «брата», ты воздержался, решение принято почти единогласно. Ну, брат, что тебе мешает наслаждаться жизнью на миллиардерской вилле?

— То мешает, что это жизнь не моя.

— Может быть, ты ошибаешься, брат?

— Может быть, минуя банальности, ты расскажешь мне о миллиардере, именуемом Грамматиков.

— Я лучше расскажу о тебе. Невооруженным глазом видно, как ты завидуешь ему. Оно и понятно. Пока этот «оборотень» лапает королевок красоты за их «булочки» и «кексики», ты собираешь стеклотару по помойкам и из королев видишь только ту, что принимает бутылки. У приемщицы, извините, не ножки и попка, а костяная нога и жиленная жопа. И кулачище такой, что разок двинет и нокаут обеспечен. Более того, твоя «королева» всегда говорит только простыми бессубъектными предложениями: «Отвали», «Надоел», «Иди, проспись». Она, кстати, ответила бы согласием, если бы ты сделал ей нескромное предложение…

— Она не в моем формате. Усвоил, Негр?

— А еще, кроме зависти, я вижу в тебе пассивность, интровертированность и мечтательность. Это — именно то, что не позволяет тебе стать таким, как он. Грамматиков, напротив, демонстрирует активность, экстровертированность и прагматичность. Вы с Грамматиковым, как иллюстрации из учебника по психологии.

— Фрейд, входите пожалуйста, сообразим на троих.

— Юнг, — поправил Негр.

— Ах да, забыл. Юнг, он самый. Ты знаешь всё, что я забыл.

— А ты, брат, надеюсь не забыл, что там раскопали в тебе Дворкин с Маркизом в Петронезии? Информационную структуру приличных размеров. Только Дворкин не понял или сделал вид, что не понял, о чем речь, а Маркиз не пошел дальше предположения, что это заурядная клиентская программа, которая сидит и ждет, когда откуда-то хлынет водопад внешних кодов. Глупые мальчики, начитавшиеся сказок об ужасах психопрограммирования, так и не смогли разглядеть в этой структуре обратную сторону твоей личности. Программе-клиенту, конечно, нужен поток внешних управляющих кодов, а вот обратная сторона твоей личности нуждается только в раскрепощении и связи с внешним миром…

— Не строй из себя теоретика.

Негр ненадолго застыл с раскрытым ртом, не дать не взять чудак ученый, для которого взгляда на какую-нибудь былинку достаточно, чтобы погрузиться в пучину вязких размышлений об основах бытия.

— А ты, брат, не строй из себя тихого собирателя стеклотары. Обратная сторона твоей личности является миллиардером, входящем в хит-парад богатеев Форбса. Обратная сторона личности компенсирует, а это слово у психоаналитиков вполне в законе, недостатки фасадной стороны этой же самой личности.

— То есть…

— То есть, никакого отдельно существующего миллиардера Грамматиков нет. Нет такого человека.

А ведь Негр пробил мою оборону, уничтожил ее начисто! Какое-то отражение устраило мне стресс и испарину… В то, что я — клон, или в то, что Грамматиков — посланец ада, мне верилось с трудом. А вот эта версия, что никакого отдельного Грамматикова в виде плоти, крови, костей и соплей просто не существует… Эта версия легко объясняет, почему я оказался на миллиардерской вилле. Не могло привалить столько удачи человеку, который последние пять лет видел везучих людей только в проезжающих мимо бронемерседесах. Прилетел на Таити фактически не я, а Он, потому что Я — это Он. Однако, влип. Это хуже чем сидеть без женщины три года. А Негр продолжал грузить:

— Обратная сторона твоей личности могуществом информационных технологий была спроецирована во внешний мир, отображена в цифровое пространство, в сеть, и стала миллиардером Грамматиковым. Но она же осталась и внутри тебя!.. Елки, парень, да внутри тебя атомная АЭС! Просто разреши этой второй половинке твоей личности проснуться, дай ей право голоса. У ней такие шикарные возможности, ведь она существует, как в тебе, так и в огромном цифровом мире, в виде мощного виртуального проекта. Половинки мои, вы будете отлично дополнять друг друга…

— Если даже мыслить в этой системе координат, то половинка хищника-миллиардера, проснувшись полностью, в два счета сотрет безвольную травоядную половинку. Вот вам и вся демократия.

— Э, брат, почему обязательно сразу стирать и давить? Почему бы не подумать о творческом симбиозе на базе общего детства, отрочества и юности. Двери открыты, все подготовлено. Сделай шаг и возьми деньги, власть, могущество, потенцию. Это такой кайф, браток. Прыгнешь с крыши — и не разобьешься, всесильная техносфера Омеги подхватит тебя и понесет. А иначе что, какие ходы у тебя остались? Лезвием по венам? На тебе, брат мой, висит уже такое внушительное количество трупов, может и еще какое-нибудь преступленьице между делом всплывет. Нет там, случаем, дополнительного скелета в шкафу?

— Ага, а если я не соглашусь, то ты меня заложишь. К этому все и свелось.

Негр сделал по настоящему огорченный вид, с оттенком оскорбленности в изгибе рта.

— Брат, да никогда, я же просто забочусь о тебе. Ты ведь выглядишь на двадцать лет старше своего возраста. А если посмотреть внутрь, то дело совсем швах. Изношенные почки, подгнившая печень, опухшая простата. Сосуды, загаженные холестериновыми бляшками — не сосуды, а канализация. По ней плывут токсины, лямблии, испорченные йогурты, трихомонады, просроченная кока-кола, яйцеглист, вирусы и прочее жизнерадостное дерьмо в количествах, перекрывающих всякие нормы приличия в десятки раз. В опустевшей голове — кладбище нейронов, убитых стрессом и паленой водкой, над ними свищет ветер. Ты и сам прекрасно втыкаешься в суть проблемы — дальше так жить незачем.

— А чтобы жить вечно, я должен стать наполовину вампиром?

— Вампир-ампир! — собеседник дико по-африкански фыркнул, что у меня бы никогда не получилось. — Брат, будь ты свят и праведен, то, как минимум, не совратил бы первокурсницу. Помнишь, тощая словно швабра, белобрысая, как её…

— Не помню, блин!

— Следовательно, и я не помню, хотя ваш экстрим в кабине лифта забыть трудно.

— Она сама! Она так многим преподавателям экзамены сдавала.

— Конечно сама, естественно многим. Но, братец, сцена с твоим участием была еще та. Доцент нажал кнопку «стоп» и навалился медведем, дыша в девичье лицо перегаром от портвяшка. Пропагандируя тантрический секс, задрал бедняжке юбчонку и вставил…

— Я не пропагандировал, а поддерживал беседу. И разве я виноват, что она затащила меня в лифт? Ей вообще было за тридцать, до института она работала буфетчицей на ледоколе и пропустила через себя весь плавсостав.

— Удивительно, брат, как долго ты «поддерживал беседу» в том лифте. Минут тридцать, если не ошибаюсь. Чуть девку не продырявил — поршень, а не доцент. И разве кто-то виноват, что затем удача отвернулась от тебя, ты остался без понтов, а поршень твой сломался? Вообще, послевоенные события лишь ускорили объективный процесс выметания на помойку никчемных личностей, накопившихся в предыдущую эпоху расцвета иждивенчества. «Когда стадо бизонов бежит через пампасы, то дрожит земля, а в это время мустанги, испугавшись, брыкаются и ржут», — приплел он мою любимую цитату из Чехова.

— Мустанги уже не ржут. От них остались только шкуры.

— Отмирание бомжей, алканавтов, эзотериков, бормотологов и прочих путешественников в астрал — это ведь как линька у собаки. Что делать, если со старой шерстью в новом климате жить нельзя. Поэтому собака трется о всякие острые углы, чтобы поскорее избавиться от нее.