Гражданские войны - Аппиан

78. Когда они были осаждены Мурком и Криспом, Кассий поспешно принял командование над обоими легионами Басса и шестью легионами, его осаждавшими, перешедшими к нему отчасти по дружбе, отчасти потому, что они повиновались ему как проконсулу. Ведь было постановлено, как я уже сказал, чтобы все подчинялись Кассию и Бруту. В скором времени и Аллиен, посланный Долабеллой в Египет, привел оттуда четыре легиона, рассыпавшиеся после поражения Помпея и Красса или оставленные Цезарем Клеопатре. И Кассий окружил в Палестине Аллиена, ничего не знавшего о положении, и заставил его примкнуть к нему, так как он боялся со своими четырьмя легионами сражаться против восьми. Так Кассий, против всякого ожидания, располагал в общей сложности двенадцатью легионами. Он окружил и осадил Долабеллу, прибывшего из Азии с двумя легионами и принятого по старой дружбе в Лаодикею. Сенат принял это известие с большой радостью.

79. Гай Антоний, брат Марка Антония, враждовал и вел войну из-за Македонии с Брутом, имея в своем распоряжении один легион. Потерпев поражение, он устроил Бруту засаду. Последний, удачно избежав ее, в свою очередь также прибегнул к засаде, однако, окружив Антония, не причинил ему никакого вреда и даже приказал своему войску приветствовать противника. А когда тот не ответил на приветствие и не принял этой попытки к сближению, он дал противнику возможность невредимым выйти из мешка. Обойдя его другими дорогами и снова окружив в крутой местности, он опять не напал на него, но снова его приветствовал. Восхищенные Брутом, щадившим жизнь граждан и оказавшимся достойным славы, которой он пользовался за свою мудрость и мягкость, противники ответили на его приветствие и перешли на его сторону. Гай также сдался Бруту и пользовался с его стороны уважением, пока, будучи уличен в неоднократных попытках возмутить войско, не был казнен. Таким образом, и у Брута вместе с прежними войсками оказалось шесть легионов. Кроме того, он выражал одобрение и македонянам, среди них он набрал два легиона и обучил их военному делу по италийскому образцу.

80. Так обстояли дела в Сирии и в Македонии. Тем временем в Италии Цезарь, оскорбленный тем, что вместо него предводителем в войне с Антонием избран был Децим Брут, потребовал триумфа[350] за военные подвиги. Получив презрительный отказ от сената на это требование, до исполнения которого, как ему было указано, он еще не дорос, и боясь встретить после уничтожения Антония еще более пренебрежительное отношение, он стал искать соглашения с ним, следуя совету, который дал ему перед смертью Панса. Он хорошо обращался с попавшими в плен командирами и солдатами из войска Антония, привлекал их на свою сторону или же отпускал желавших обратно к Антонию, давая этим понять, что он идет против него не вследствие какой-либо непримиримой вражды. Расположившись лагерем вблизи Вентидия, друга Антония, имевшего под начальством три легиона, и вызвав этим смятение, Цезарь не предпринял враждебных действий, но также предоставил ему возможность присоединиться к нему или беспрепятственно направиться со всем войском к Антонию и поручил ему упрекнуть последнего в непонимании им их общей пользы. Поняв, в чем дело, Вентидий двинулся на соединение с Антонием. Кроме того, Цезарь разрешил Децию, одному из центурионов Антония, взятому в плен при Мутине и пользовавшемуся вниманием со стороны Цезаря, отправиться, если он пожелает, к Антонию. Когда же Вентидий спросил у Цезаря, каковы намерения в отношении Антония, тот ответил, что он делал немало намеков на этот счет для тех, кто понимает их, для непонимающих же и большего числа недостаточно.

81. Обо всем этом Цезарь дал понять Антонию, а Лепиду и Азинию Поллиону он сообщил еще более откровенно о нанесенной ему обиде и одновременно с этим о состоявшемся назначении главнокомандующими убийц его отца. Он запугивал их тем, как бы, в угоду помпеянской партии, каждый из приверженцев Цезаря поодиночке не подвергся той же участи, что и Антоний, с которым случилось это из-за его неблагоразумия и пренебрежения к опасности. Он убеждал их повиноваться сенату для видимости, для их же собственной безопасности войти в соглашение с ним, Цезарем, пока это еще в их власти, и обратить на все это внимание Антония: они должны взять в этом случае пример с солдат своих легионов, которые поддерживают между собою связь даже и по окончании военной службы, чтобы не подвергнуться легко нападению со стороны врагов, но, чтобы оказаться сильными, скорее предпочитают жить все вместе в чужой стране, нежели поодиночке наслаждаться благами отчизны. Вот что Цезарь сообщил в письме Лепиду и Азинию. У Децима Брута между тем старая его армия заболела, объевшись после голодовки, и страдала расстройством желудка; другое войско, состоявшее из новобранцев, было еще не обучено. Планк присоединился к нему со своим войском. Децим Брут послал донесение сенату, что он будет немедленно охотиться за скитающимся Антонием.

82. Уже после всего этого помпеянцы при известии о случившемся пришли в полное изумление и стали восклицать, что наконец-то они обрели исконную свободу. Каждый в отдельности приносил жертвы. Избирались децемвиры, которые должны были потребовать отчет от Антония в его должностной деятельности. Это было шагом к аннулированию действий Цезаря, так как Антоний ничего или очень мало предпринимал сам, а действовал по документам Цезаря. Хорошо зная это, сенат часть распоряжений отменил под различными предлогами, надеясь таким путем уничтожить и все остальные. Децемвиры издали постановление, чтобы всякий, кто получил что-либо во время консульства Антония, немедленно заявил об этом в письменной форме. По адресу уклоняющихся были присоединены угрозы. На оставшуюся часть года помпеянцы потребовали для себя консульскую власть вместо Гирция и Пансы. Но того же добивался и Цезарь, не обращаясь еще к сенату, а лишь к одному Цицерону, которого он просил взять его в коллеги: Цицерон будет управлять государственными делами как старший и более опытный, Цезарь же удовольствуется одним титулом, удобным, чтобы сложить оружие; для этой же цели он раньше и домогался триумфа. Цицерон, увлеченный вследствие своего честолюбия этим предложением, стал говорить, что, по его сведениям, между наместниками провинций замышляются переговоры о соглашении, и советовал уважать желание оскорбленного человека, располагающего большою еще армией; он, Цицерон, скорее согласился бы на то, чтобы Цезарь стал консулом ранее узаконенного возраста[351] в городе, чем чтобы он питал вражду, обладая вооруженной силой. А чтобы Цезарь не совершил чего-либо во вред сенату, Цицерон предлагал избрать одновременно с Цезарем ввиду его молодости какого-нибудь рассудительного человека из числа старших по возрасту, который был бы твердым руководителем. Но сенат осмеял Цицерона за его властолюбие; особенно противились этому родственники убийц Цезаря старшего, опасавшиеся, что Цезарь, став консулом, расправится с ними.

83. В то время как шли по различным мотивам законные отсрочки выборных собраний, Антоний перешел Альпы, привлекши на свою сторону Куллеона, охранявшего по приказанию Лепида линию Альп. Он подошел к речке, где Лепид расположился лагерем, причем не обвел свою стоянку ни валом, ни рвом, словом — как если бы он разбил лагерь рядом со своим другом. Происходили частые сношения между обеими сторонами: Антоний напоминал о своей дружбе и различных услугах, указывая, что вслед за ним и всех их, кто пользовался расположением Цезаря, порознь постигнет та же участь. Лепид же, который боялся сената, приказывавшего ему вести войну с Антонием, тем не менее обещал не нападать первым на него. Войско Лепида уважало авторитет Антония, оно замечало сношения через вестников между тем и другим, восхищалось прямодушием, с каким Антоний расположился на стоянке против их лагеря, и стало вступать в сношения с воинами Антония сперва тайно, а потом открыто, как сограждане и старые сотоварищи по оружию, не обращая внимания на запрещение военных трибунов.[352] А для того чтобы удобнее было сообщаться друг с другом, они перебросили через реку понтонный мост. Солдаты так называемого десятого легиона, некогда находившиеся под командой Антония, интриговали внутри лагеря Лепида в пользу Антония.

84. Заметив это, Латеренсис, один из виднейших сенаторов, предупредил Лепида. Когда тот не поверил, он посоветовал, разделив войско на отряды, отправить их с какими-либо поручениями, чтобы выяснить дело.[353] Лепид, разбив войско на три части, приказал двинуться ночью для прикрытия квесторов, приближающихся к лагерю. Солдаты во время четвертой смены[354] взяли оружие как бы для выступления, заняли укрепленные пункты лагеря и открыли ворота Антонию. Антоний быстро направился к палатке Лепида в сопровождении уже всего войска, которое умоляло его даровать мир и прощение несчастным согражданам. Лепид, как был, без пояса, вскочил с постели и поспешил к ним, обещая исполнить их просьбу; он обнял Антония и оправдывался неизбежностью сложившихся обстоятельств. Некоторые уверяли, что он даже упал на колени перед Антонием, как человек нерешительный и робкий. Но не всем писателям это представляется вероятным, да и мне не верится: ведь он еще не совершил ничего враждебного по отношению к Антонию, чтобы опасаться его. Так Антоний снова достиг большого могущества и стал чрезвычайно грозным для врагов. Он располагал армией, отведенной из-под Мутины, в том числе превосходной конницей; по дороге к нему присоединились три легиона Вентидия; теперь Лепид сделался его союзником со своими семью легионами, многими другими частями и ценным снаряжением; ими, правда, номинально, командовал Лепид, но всем распоряжался Антоний.