Высокое погружение - Марина Даркевич

подбросили в то время, когда его самого не было в квартире, – добавил адвокат.

– У кого были ключи от вашей квартиры? – последовал вопрос.

Левитан молча кивнул.

– У Зульфии Ерматовой был второй комплект. Кроме того, я передавал ключи Светлане Севостьяновой, актрисе из нашего театра, – сказал Денис.

– С какой целью?

– Кажется, мой подзащитный говорил, что с бытовой, – зевнув, произнёс Иосиф Самуилович. – Какие-то личные вещи забрать. Кассету с записью спектакля, ещё что-то.

– Скажите, Тилляев, – произнёс следователь, – так где вы всё-таки были в момент убийства гражданки Ерматовой?

Денис дёрнулся за столом, однако Левитан сделал успокаивающий жест рукой.

– Мой подзащитный не может знать, в котором часу были произведены выстрелы в гражданку Ерматову. Кроме того, насколько мне известно, она не убита, хотя и находится в тяжёлом состоянии. Сообщите, пожалуйста, точное время.

Следователь переглянулся с оперативником, который сидел чуть поодаль. Опер скучал. Ему в принципе было наплевать, чем закончится эта история вообще и допрос в частности. Он своё дело сделал, рапорт составил, пусть теперь следак выясняет, этот ли мальчишка пытался пристрелить подружку или кто-то ещё. На мокрушника паренёк похож менее чем нисколько, однако убийцы нынче бывают всякие. С началом девяностых крыша у людей съехала, по ходу, окончательно. И возраст для преступления на почве ревности не помеха. Этим летом бабушка шестидесяти двух годочков от роду зарубила топором сожителя того же возраста, поймав его в бане за весёлыми играми с двумя девочками по вызову. Месяц назад шестнадцатилетний придурок разнёс из папиного ружья голову двоюродной сестре девятнадцати лет в знак признательности за отказ от интима с ним в пользу одноклассника. Так что…

– Рассказываю, – произнёс опер. – Установлено, что гражданка Ерматова в период от двух часов пятидесяти минут до трёх часов ровно впустила в квартиру неустановленное лицо. Которым мог оказаться и гражданин Тилляев, с которым она проживала вместе. Войдя в прихожую, неустановленное лицо произвело одиночный выстрел практически в упор из пистолета ТТ, который позднее был обнаружен в той же квартире, которую арендует Тилляев.

– Сразу возникает масса вопросов, – заговорил адвокат. – Выстрел из «Токарева», да ещё в ночном подъезде – это поистине адский грохот. Как получилось, что никто ничего не услышал?

– Расскажите, Сергей, – обратился следователь к оперативнику.

– Оружие было снабжено бандитским глушителем, – ответил милиционер. – В пластиковую бутылку налили немного воды, затем насадили горловиной на ствол пистолета и примотали скотчем. Кроме существенного глушения звука выстрела, подобное устройство может повлиять на начальную скорость и траекторию полёта пули, заставить её «раскачиваться». Возможно, преступник целился выше, но пуля попала в брюшную полость. Возможно, в стволе оказался бракованный или очень старый патрон. С такого расстояния ТТ обычно пробивает мягкие ткани тела навылет, оставляя выходное отверстие размером с кулак, но в нашем случае пуля осталась в теле пострадавшей. Повреждения внутренних органов названы существенными, но не будь того глушителя, гражданка Ерматова в считанные минуты могла скончаться от потери крови. По имеющейся час назад информации она была жива, хотя и в критическом состоянии. И пока её не довезли до больницы, оставалась в полном сознании и испытывала чудовищные страдания.

– Что-то, я смотрю, побледнели, а, гражданин Тилляев? – невесело усмехнулся Телегин. – Преступники частенько думают, что застрелить человека – это чик! – и готово. На самом деле так редко случается. Жертва, как правило, очень тяжело расстаётся с жизнью.

– Где я могу посмотреть на экспертное заключение по этому пистолету и глушителю, в котором было бы указано наличие на них отпечатков пальцев моего подзащитного? – перебил словоохотливого следователя Левитан.

– Результаты экспертизы будут завтра, – произнёс Телегин.

– В таком случае и допрос, наверное, логичнее провести завтра? – заметил Иосиф Самуилович.

– Послушайте… – с недовольным лицом сказал следователь. – Господин адвокат, быть может, прокуратуре виднее, когда следует проводить допрос арестованного, верно?

Левитан демонстративно посмотрел на часы. Однако продолжил:

– Второй вопрос: насколько глупым человеком должен быть мой подзащитный, чтобы после покушения на убийство своей девушки оставить в квартире пистолет, да ещё так, чтобы его с лёгкостью сумели найти оперативные работники? Повторяю – мой подзащитный заявляет, что пистолет ему подбросили специально.

Следователь немного помолчал, затем заговорил неспешно:

– Гражданин Тилляев, вы утром находились на работе в театре? У вас, насколько я знаю, сегодня была генеральная репетиция?

Левитан кивнул.

– Да, всё верно, – сказал Денис.

– Угу. И, как я понимаю, на генеральную репетицию вы вряд ли могли пойти с тяжёлого похмелья или после приёма сильного снотворного? Или – хуже того – наркотических средств?

– Ничего подобного я не принимал, – заявил Тилляев, поглядев на спокойно сидящего адвоката.

– Результат анализа мочи арестованного тоже будет готов завтра, – сказал следователь. – Однако я почти уверен, что мы вряд ли обнаружим там следы злоупотреблений психотропами… Верно ведь, гражданин Тилляев?

Денис молча кивнул.

– В таком случае, объясните, пожалуйста, как получилось, что вы не услышали звонка в квартиру? Что ваша девушка отправилась открывать дверь, и в прихожую вошёл посторонний человек? Надетая на ствол пластиковая бутылка с водой, конечно, приглушает звук выстрела, но отнюдь не делает его совсем беззвучным… Очень странно, что вы не услышали, как этот посторонний человек прятал в ящике стола пистолет… Сергей, ящик выдвинулся беззвучно?

– Отнюдь нет, – сказал опер. – Стол вообще был сильно перекошен из-за здоровенной вязальной машины, установленной на нём… Ящик пришлось открывать с большим усилием, и он громко скрипел и трещал при выдвижении.

– Но меня действительно не было дома, – сказал Денис.

– Ну, допустим… А где же вы всё-таки находились той ночью?

– Гулял в парке возле ДК речников, – произнёс Денис и густо покраснел.

– Вот знаете, гражданин Тилляев, – поморщился Телегин, – на суде вам будут задавать те же самые вопросы. Только более витиевато и с различными формулировками, в разных вариантах. При этом от вас потребуют чётких и ясных ответов. Судьи у нас опытные, они прекрасно видят, когда человек врёт. Вы сейчас врёте. Насколько мне известно, вы актёр, но сами, наверное, понимаете: валять ваньку на сцене – одно дело, а пытаться врать в зале суда – совершенно другое. Я охотно верю, что вас не было в квартире ни до попытки застрелить вашу подругу, ни после. Где вы находились, гражданин Тилляев, около трёх часов ночи?

– Я должен поговорить с моим подзащитным наедине, – быстро заявил Левитан. – И вообще, время уже почти одиннадцать. Сейчас не тридцать седьмой год, чтобы устраивать допросы по ночам. Отчёт в коллегию у меня и без того будет содержать информацию о нарушениях со стороны прокуратуры.

– Это о каких ещё нарушениях? – неприятным голосом спросил следователь.

– Узнаете позже, – пообещал адвокат. – Да,