Ведьмак: Сезон гроз. Дорога без возврата - Анджей Сапковский

номером семнадцать, которую он так и держал в руке. – Три… тысячи…

– Мне очень жаль, – холодно сказал Абнер де Наваретте. – Порядок таков. Арест аукционера аннулирует его предложение. Действующая ставка две тысячи пятьсот, уважаемый Чанфанелли. Кто даст больше? Две тысячи шестьсот, граф Хорват. Это все? Две тысячи семьсот, господин в маске. Три тысячи, уважаемый Чанфанелли. Не вижу дальнейших ставок…

– Четыре тысячи.

– Ах. Уважаемый Мольнар Джанкарди. Браво, браво. Четыре тысячи крон. Даст ли кто-нибудь больше?

– Я хотел для сына, – буркнул Нино Чанфанелли. – А у тебя ж одни дочки, Мольнар. На кой тебе эти мечи? Ну ладно, будь по-твоему. Уступаю.

– Мечи проданы, – объявил де Наваретте, – уважаемому господину Мольнару Джанкарди за четыре тысячи крон. Продолжаем, уважаемые дамы и уважаемые господа. Лот номер одиннадцать: плащ из обезьяньего меха…

Никефор Муус, радостный и оскаленный как бобер, хлопнул Антею Деррис по спине. Сильно. Антея остатками воли сумела удержаться, чтоб не дать ему в морду.

– Выходим, – прошипела она.

– А деньги?

– По окончанию аукциона и всех формальностей. Это займет какое-то время.

Игнорируя бурчание Мууса, Антея двинулась к дверям. Ее задел чей-то взгляд, она глянула исподволь. Женщина. Черноволосая. Одетая в черное и белое. С обсидиановой звездой на декольте.

Почувствовала дрожь.

* * *

Антея была права. Формальности затянулись. Лишь через два дня они смогли отправиться в банк. В филиал какого-то из краснолюдских банков, пахнущий, как и все они, деньгами, воском и отделкой из красного дерева.

– К выплате причитается три тысячи триста тридцать шесть крон, – сообщил клерк. – После удержания комиссии банка, составляющей один процент.

– Борсоди пятнадцать, банк один, – заворчал Никефор Муус. – Со всего норовят процент содрать! Вор на воре! Давайте деньги!

– Одну минутку, – придержала его Антея. – Сперва решим наши дела, твои и мои. Мне тоже полагается комиссия. Четыреста крон.

– Чего, чего? – завопил Муус, привлекая взгляды других клерков и клиентов банка. – От Борсоди я получил всего три тысячи с небольшим…

– Согласно нашей договоренности, мне причитается десять процентов от результата аукциона. Расходы твоя проблема. И только за твой счет.

– Что ты мне тут…

Антея Деррис посмотрела на него. Этого хватило. Между Антеей и ее отцом не было особенного сходства. Но смотреть она умела в точности так же, как ее отец. Как Пирал Пратт. Муус съежился под ее взглядом.

– Из суммы к выплате, – приказала она клерку, – попрошу выдать банковский чек на четыреста крон. Знаю, что банк возьмет комиссию, выражаю на это согласие.

– А мои денежки наличными! – Магистратский чиновник указал на большой кожаный ранец, который притащил с собой. – Довезу до дома и хорошенько спрячу! Никакие воровские банки никаких комиссий с меня сдирать не будут!

– Это значительная сумма. – Клерк встал. – Прошу подождать.

Выходящий из своей ячейки клерк лишь на миг приоткрыл дверь в заднюю комнату, но Антея готова была поклясться, что в это мгновение увидела черноволосую женщину, одетую в черное и белое. Почувствовала дрожь.

* * *

– Спасибо, Мольнар, – сказала Йеннифэр. – Не забуду тебе этой услуги.

– Да за что ж тут благодарить? – усмехнулся Мольнар Джанкарди. – Что ж я такого сделал, чем услужил? Тем, что купил на аукционе указанный лот? Рассчитавшись деньгами с твоего личного счета? А может, тем, что отвернулся, когда ты минуту назад творила заклятье? Я отвернулся, потому что смотрел из окна на эту посредницу, как она удалялась, изящно покачивая то тем, то этим. Не скрою, в моем вкусе дамочка, хоть я и не в восторге от людских женщин. А твое заклятие ей тоже… наделает проблем?

– Нет, – успокоила чародейка. – Ей ничего не будет. Она взяла чек, а не золото.

– Ясно. Мечи ведьмака, полагаю, ты сразу заберешь? Они ведь для него буквально…

– …все на свете, – закончила Йеннифэр. – Он связан с ними предназначением. Знаю, знаю, а как же. Он мне говорил. И я даже начала было верить. Нет, Мольнар, я сегодня эти мечи не заберу. Пусть останутся на хранении. Вскорости пришлю за ними кого-нибудь уполномоченного. Я еще сегодня покидаю Новиград.

– Я тоже. Еду в Третогор, тамошний филиал тоже надо проверить. Потом возвращаюсь к себе, в Горс Велен.

– Что ж, еще раз спасибо. Бывай, краснолюд.

– Бывай, чародейка.

Интерлюдия

Ровно сто часов

с момента получения золота

в банке семьи Джанкарди в Новиграде

– У тебя запрет на вход, – сказал вышибала Тарп. – И ты хорошо об этом знаешь. Отойди от ступеней.

– А это ты видал, хам? – Никефор Муус потряс и позвенел толстым кошелем. – Видел ты в жизни столько золота сразу? Прочь с дороги, тут господин идет! Богатый господин! Подвинься, деревенщина!

– Впусти его, Тарп! – изнутри аустерии показался Фебус Равенга. – Мне тут шум не нужен, гости беспокоятся. А ты смотри у меня. Один раз меня обманул, второго раза не будет. Лучше, чтоб на этот раз у тебя было чем заплатить, Муус.

– Господин Муус! – чиновник оттолкнул Тарпа. – Господин! Смотри, к кому обращаешься, корчмарь!

– Вина! – крикнул он, развалившись за столом. – Самого дорогого, что только у вас есть!

– Самое дорогое, – отважился вставить метрдотель, – стоит шестьдесят крон…

– Мне по карману! Целый кувшин сюда, мигом!

– Тише, – напомнил Равенга. – Тише, Муус.

– Не затыкай мне рот! Мошенник! Выскочка! Жулик! Ты кто такой, чтоб мне рот затыкать? Вывеска золоченая, а на обуви дерьмо! А дерьмо завсегда дерьмом останется! Глянь-ка сюда! Видел ты в жизни столько золота сразу? Видел?

Никефор Муус сунул руку в кошель, вытащил горсть золотых монет и с размаху бросил их на стол.

Монеты расплылись в бурую жижу. Вокруг разошелся отвратительный запах экскрементов.

Гости аустерии «Natura Rerum» повскакали с мест, побежали к выходу, задыхаясь от вони и затыкая носы салфетками. Метрдотель согнулся от рвотного рефлекса. Кто-то завопил, кто-то выругался. Фебус Равенга даже не дрогнул. Стоял как статуя, скрестив руки на груди.

Муус, остолбенев, потряс головой, вылупил и протер глаза, не отводя взгляда от вонючей кучи на скатерти. Наконец очнулся, потянулся в кошель. И вытащил руку, полную густых нечистот.

– Ты прав, Муус, – ледяным тоном заговорил Фебус Равенга. – Дерьмо всегда останется дерьмом. Во двор его.

Чиновник магистрата даже не сопротивлялся, когда его волокли, был слишком ошеломлен произошедшим. Тарп затянул его за туалет. Равенга подал жест, и работники сняли доски, прикрывающие яму с экскрементами. При виде этого Муус ожил, начал визжать, упираться и рваться. Сильно ему это не помогло. Тарп дотащил его до выгребной ямы и сбросил вниз. Юноша рухнул в жидкие нечистоты. Но не тонул. Раскинул руки и ноги и не тонул, удерживаемый на поверхности нечистот