Агапея - Булат Арсал

исполнения супружеских обязанностей. Подобные фантазии иногда захлёстывали Пашку, но он наконец научился их осаждать и просто звонил Агапее. Хорошо, что человечество придумало мобильную связь, а телефонная компания «Феникс» наладила сеть в Мариуполе. Голос возлюбленной не только успокаивал Павла, но и вселял уверенность, рассеивая малейшие сомнения, рождённые под прессом капризов ревности. И каждый раз, откладывая телефон, он говорил сам себе: «Она не может меня не полюбить».

* * *

Служба в армии, как и любая работа, если к ней относиться с душой и усердием, отвлекает от досужих размышлений, наводящих тоскливую хандру. Для Пашки рачение при исполнении даже мельчайших заданий стало обязательным и каждодневным условием, и тому было простое объяснение: увольнение в город, и желательно с ночёвкой. Павел не подводил Рагнара, Рагнар шёл навстречу, если не возникало серьёзных вводных.

Как правило, боевые распоряжения не выходили за рамки привычных патрулей, периодического усиления блокпостов и сопровождения военнопленных на работах по эксгумации стихийных захоронений, которых по городу было ещё немало. Последнее Павлу, как и большинству ребят, нравилось не очень, и часто с таких поездок конвой возвращался с мрачными настроениями. Бойцы, прошедшие ад внутригородских уличных боёв, не один раз посмотревшие смерти в глаза и оставившие на полях сражений соратников, никак не могли привыкнуть к раскопкам малышей и стариков с пулевыми отверстиями в телах или черепах. Трудно было слушать показания свидетелей зверств нацистов под запись оперативников следственного комитета. Невыносимо тяжело стоять рядом с постаревшими родителями малышей, убитых снайперами или рваными, искорёженными кусками металла. Так было с одной стороны, а с другой — исхудавшие, измученные изнурительной работой и отвратительной едой, запуганные и замордованные вертухаями Еленовской зоны бывшие военнослужащие Вооружённых сил Украины. Хорошо, что среди них не было «азовцев», «айдаровцев» и других представителей националистических батальонов, поэтому вскоре конвой начал относиться к военнопленным намного снисходительнее и даже стал временами подкармливать из своего личного суточного пайка, не забывая иногда подбросить бедолагам курева.

Святой и грешный русский солдат, способный крушить врага прикладом из последних сил, когда в обойме нет патронов, и грызть зубами того, кто навёл на него ствол автомата, но и он же, повадливый на гуманность к тому же противнику, оказавшемуся в положении низложенного раба. Как и в любом народе, в семье не без урода. Нельзя отрицать, что и среди русских военнослужащих проявляется гневная нетерпимость, граничащая с бесчеловечной свирепостью. Однако жестокость в сердце питается той лютостью, которая прошла сквозь человека, и далеко не каждому даётся сохранить в себе человеколюбие. К сожалению, это именно так… И это неправильно! Неправильно, как всё, ведущее к человекоубийству! Может, именно наше российское великодушие и способность прощать вчерашнего побеждённого врага когда-то и поставит точку в бесконечных атаках мировых «гегемонов» на нашу Россию? Может, когда-нибудь солдаты чужих армий, получив от наших медицинских сестрёнок тёплое слово и чистую повязку, от конвоиров банку тушёнки и пачку сигарет, от сердобольных бабулек крынку молока, однажды, вернувшись из плена домой, скажут своим правителям: «Мы больше на пойдём убивать русских, которые нас вернули к семьям живыми»?

* * *

В один из дней Павел вместе с Бологуром и Саенко попал в группу конвоя, который оказался на той самой улице и у того самого дома, где были застрелены два бывших надзирателя нацистской тюрьмы. Перед глазами Пашки пронеслись кадры той самой ночи, когда он впервые увидел фотоплакат Агапеи в свадебном платье. Он уже не сомневался, что на этот раз зайдёт и заберёт фото со стены. Сапёрам работы не было, так как дом очистили ещё в ту роковую ночь. В комнатах творился настоящий хаос: перевёрнутая мебель, вывернутые и разрезанные матрасы, скинутые на пол книги. Картина была кем-то снята и аккуратно отставлена к стене лицевой стороной тут же, на полу. Павел поднял её, вышел на свет и, поняв, что выделить в отдельный снимок лицо Агапеи не получится, разломал рамку и поджёг фотобумагу с двух концов.

— Чего это ты тут делаешь? — спросил Бологур, подойдя сзади.

— Не хочу, чтобы на неё всякие смотрели. Да и в прошлом это всё и для неё, и для меня.

— Погоди-погоди… Так ты с ней того? — Ефрейтор смотрел на Пашку широко открытыми глазами.

— Чего «того»? Что ты имеешь в виду, Вася? Это теперь моя девушка, и прошу тебя не лезть в мою жизнь, — спокойно, но с еле заметными нотками угрозы произнёс Павел.

— Да я-то ничего. Да ты сам знаешь, — начал оправдываться Бологур, — я просто не ожидал, что ты так быстро с ней сойдёшься… Она вроде в трауре должна ещё быть…

— Я тебе сказал, что это всё в прошлом, а я в будущем, и она для меня в будущем. Понял? Всё на этом, — уже твёрже сказал Павел и пошёл в сад, где кто-то из гражданских пытался указать место некоего захоронения, случившегося ещё в далёком четырнадцатом году…

— Необходимо пригласить на место вдову этого Павлюка, который тут проживал после исчезновения настоящего хозяина, — задумчиво произнёс следователь дознания, и Пашка тут же узнал в нём майора Третьяка, беседовавшего с Агапеей и её свекровью в комендатуре.

Тревога поселилась на сердце и огромное желание укрыть собой любимую от возможных неприятностей, которые всегда сулит встреча со следственным комитетом или ФСБ. И хотя Пашка был полностью уверен в непричастности Агапеи ни к этому истлевшему трупу, ни к чёрным страницам биографии бывшего мужа и свёкра, всё-таки ему стоило сил совладать собой и не показать волнения окружающим.

— Товарищ майор, — обратился он к Третьяку, — разрешите мне самому привезти тех женщин, которых вы допрашивали тогда в комендатуре?

— Вы знаете их адреса?

— Они вместе живут. Обе вдовы. Одна свекровь, другая невестка. Только у меня к вам просьба, — стараясь не показать волнения, обратился солдат к следователю, — не напрягайте их сильно. Я уверен, что ни одна, ни вторая в делах их мужей ничего не понимали и не знали многого. А невестка вообще в дом вошла только в конце прошлого года.

— А почему такая забота, солдат? — чуть улыбнувшись, спросил майор Третьяк. — Вас с кем-то из них что-то связывает?

— Дело не в этом, но и в этом тоже. Агапея Димитракис ушла от бывшего мужа ещё до нашего наступления, и причиной было то, что она узнала, кем работали её муженёк и тесть. А её свекровь — вообще тётка больная и просто несчастная баба.

— А твой интерес в чём, я не понял?

— Невеста она моя, — просто и коротко ответил Пашка.

Третьяк не спеша выбил беломорину из пачки, смял мундштук, чиркнул спичкой