Кольцо князя-оборотня - Екатерина Лесина

– Проходите на кухню, я сейчас вам чаю сделаю, горячего, и поговорим. Вы же, Анастасия Филипповна, хотели поговорить?

Она кивнула. Полы халата волочились по полу, как шлейф у платья. Ее одежда мокрой кучкой осталась лежать в коридоре, и Васютка стыдливо отвел глаза – что делать с чужой одеждой, он не знал, так же как не знал, что делать с чужой женщиной, которая заворачивается в его халат и приглаживает ладошкой мокрые волосы.

– Вам с сахаром? Две ложки? Три?

– Мне очень нужно рассказать вам… Егор, он не виноват… Все началось, когда…

Охотник

– Когда ты укатил в командировку, Пашка вывез нас из страны, сначала в Беларусь, там на границе паспорта проверять проверяют, но нигде не регистрируют, а уже оттуда в Польшу. Из Польши в Швейцарию. Красиво получилось, правда?

Томочка потянулась всем телом, точно желая продемонстрировать, какое оно у нее замечательное. Егор не спорил.

– Сначала я хотела вернуться. Проучить тебя, а потом развод потребовать. Но, получив деньги от квартир, я подумала – а, собственно говоря, почему я должна возвращаться? Или что-то тебе объяснять, или отдавать Юлю? Ты, Альдов, забрал бы ее у меня, а этого я не могла допустить. И Паша говорил, что ты оправился, работать начал, что, если я напишу или позвоню – ты снова ударишься в поиски, и кто знает, может, во второй раз тебе бы повезло. А так у тебя осталась фирма, а у меня деньги за недвижимость и дочь. И Паша. Знаешь, Альдов, как он меня любил? Тебе в жизни никого так не любить, ты вообще любить не способен. – Томочка вздохнула.

– Тогда зачем ты его убила?

– Понял? Сам догадался или как?

– Никак. – Егор сел на диван, рука автоматически потянулась к Настасьиному медведю. Настасья… Куда она ушла? Уже долго. А вдруг не вернется? Вдруг сбежала насовсем в эту свою Исландию или Ирландию – один черт. Нет, ведьма – не Томочка, она не предаст, не бросит. Но не следовало ее отпускать, на улице холодно.

– Паше нравилось убивать. Веришь, Егор, он был настоящим садистом… Нет, ни меня, ни Юлю он и пальцем не тронул, еще чего не хватало, а вот других… Он считал, что силой и страхом можно добиться всего. Не знаю, приходилось ли ему совершать убийство раньше, ну, до нашего побега, или тот паренек, который сыщик, стал первым.

– Не важно.

– Как скажешь. – Томочка пощекотала пальчиками белый мех. – Он жил с нами, но приезжал в Россию, здесь у него бизнес оставался, сам понимаешь. Пашка рассказал, что ты не унимаешься, нанял мальчишку, которому почти удалось докопаться до Андрея, а он мог выдать Пашу и меня. У Паши остались связи… Ребята. Они могли решить проблему и в конечном итоге решили. И Андрей принял участие. Пашка сказал, что это нужно, чтобы он боялся и языком не трепал.

– Но потом все равно избавился и от пророка.

– Да. Алкоголику нельзя было верить. У Андрея крыша начала ехать от осознания собственной исключительности, и Паша загодя устранил проблему.

– Из моего пистолета.

– Ну, Егорушка, таких подробностей я не знаю, может, и из твоего, может, еще из какого.

– Чья была идея относительно захвата «Агидели»? – Егор не мог понять одного: отчего она так спокойно отвечает? Неужели совсем ничего не боится? Или же, выплеснув собственную ненависть, уничтожит ее источник? Скорее всего. Томочка правильно рассчитала.

Ищейка

– После смерти Альдова наследниками первой очереди станут жена и дочь. – Анастасия Альдова, точнее, не Альдова, а Саверина загибала пальцы один за одним. – Дочери отойдет половина имущества и жене половина. Томе. С ней ведь развод не оформлялся, то есть официально она может уничтожить… опротестовать в суде решение о ее смерти… Ну, представляете, да?

Васютка кивнул, и Настя, судорожно глотнув горячего чая, продолжила:

– А я – никто. Легко доказать, что я – мошенница. Паспорт ведь, с которым я замуж выходила, фальшивый, значит, хороший адвокат признает брак недействительным, и договор дарения, ну, которым Егор на меня фирму перевел, тоже.

– Стороны вернутся к первоначальному состоянию, к Альдову отойдет все имущество, переданное вам, а поскольку его к тому времени, скорее всего, не будет в живых, то к наследникам, – закончил мысль Васютка. Вот это афера! Кто сказал, что все гениальное просто? Сложно, чертовски сложно и чертовски рискованно.

– Она бы и меня убила. Или объявила сумасшедшей. Знаете, я ведь однажды чуть в психушку не попала. Давно. Да, давно… – Настя всхлипнула и, съежившись в нервный угловатый комок, попыталась закутаться в халат. – И Андрей грозился сдать меня туда.

– Любятский?

– Да. Я знаю, что Андрей просто дела проворачивал через меня. Все они так делают. Дают бумаги, я подписываю, подписываю. Даже не читая подписываю. Да и зачем мне читать, если все равно не понимаю? – В черных глазах плескалось настолько откровенное безумие, что Васютка вдруг испугался. А ну как эта не то свидетельница, не то подозреваемая схватит сейчас нож со стола, и одним доверчивым ментом станет меньше.

– Вы не думайте, я не сумасшедшая, – робко улыбнулась она. – Разве что немного. Как все. Она тоже ненормальная. Нет, правда, я знаю. И Альдов. Он ведь еще вчера догадался, когда я ту фотографию не узнала. Теперь понимаю, отчего он нервничать стал. Там Юля.

– Какая Юля?

На всякий случай Васютка убрал нож в стол. Мало ли.

– Альдова. Дочка Егора. У него дочка нашлась, представляете? А я сказала, будто она умерла. Юля умерла, но другая. Просто она тоже была молодой, и звали ее, как дочку Альдова. Вы мне верите?

– Конечно, верю. – Васютка погладил ее по руке. Холодная. Ледяная, словно принадлежит не человеку, а ожившей ледяной скульптуре, растерянной снежной принцессе. Маленькой Снегурочке, которая вот-вот растает, не вынеся предательства любимого. Бред, ну и мысли в голову лезут, впору самому лечиться. Настасья выжидающе смотрела прямо в глаза, от этого взгляда по коже бежали мурашки, но Игорь не позволил себе отвернуться. Он где-то читал, что сумасшедшие, они как хищные звери, не нападут, если не отводить взгляд.

– Та Юля умерла, а эта осталась. Егор же решил, будто я его обманула. Понимаете?

– Конечно, понимаю.

– А я не обманывала. Я просто ошибалась. Ведь каждый может ошибаться, правда?

Анастасия Альдова-Саверина крючочками вопросов цеплялась за Васютку. Он не сопротивлялся, пускай говорит, пока говорит, а дальше видно будет, что с этим рассказом делать.

– Правда.

– Теперь она пришла и меня выгнала. И Альдов выгнал. Я ведь не нужна больше. Никому не нужна, я должна была умереть, еще тогда, давно, в Греции, но живу и живу. Не хочу жить, а все равно живу. Альдов вот умрет.

– С чего вы решили?

– Ну, она ведь убила Кускова, помните, того, из гостиницы «Суданская роза»? Вы еще Егора задержали, а Егор ни при чем. Он позже пришел, сначала я, а потом он. Альдов перевел на меня имущество – я уже говорила, – а его партнер хотел переиграть, ну, чтобы я подписала бумаги и передала все ему. В противном случае он угрожал выдать меня милиции. Он Андрея убил, я свидетельница, но мне бы не поверили, вот он, ну, Паша, и решил воспользоваться. И Егору позвонил, чтобы отомстить. А я приехала – он уже мертв. Кусков мертв, через минуту и Альдов появился.

Васютка слушал со всем возможным вниманием, пытаясь продраться сквозь дебри полусвязной речи полубезумной девицы. Он, она, уехал-приехал, убил…

– Мы потом думали еще, ну кому понадобилось Павла убивать, если я документы не подписала? А Томе и не нужны документы, и партнер ей не нужен был… Наверное, она с самого начала все так придумала. Хорошая идея, правда?

Охотник

– Пашина. И моя. Помнишь, ты когда-то подарил мне фирму. Не надо морщиться, Альдов, я хорошо знаю, что это – очередная твоя афера, в которой ты прикрывал свой зад моим именем. Ты до того дошел, что даже расписывался за меня. Много-много раз расписывался. А я расписалась за тебя. Да, не спорю, нам помогли, у Паши, как я и сказала, были связи. – Томочка сердилась, то ли от Егорова равнодушия, то ли от собственной откровенности. Крылья совершенного носика трепетали, совершенные пальчики нервно теребили белый мех, совершенные губы складывались в косую злую улыбку.

А Настасья, когда сердится, брови сдвигает. Почему же она не возвращается? Впрочем, действительно будет лучше, если она еще немного погуляет, незачем ей в этом дерьме копаться.

– Не думай, – предупредила Тома, – я не назову имен, ни к чему они тебе. Все ведь красиво получилось, правда? Ты подозревал Пашку, но сделать ничего не мог, любой суд, ты же, Егор, суды любишь, признал бы его правоту. Но эта твоя девка, откуда ты ее только выкопал, спутала карты. Ты переиграл Кускова, хотя, вероятно, останься он в живых, игра бы продолжилась, но…

– Сама убила или попросила кого?

– Сама. – Красивая ручка рефлекторно сжалась в некрасивый кулак. – Он хотел убить. Сначала ее, потом тебя. Глупо. Его бы посадили, и я… Я решила, что вполне справлюсь сама. Знаешь, Егор, Паша до последнего момента не верил, что у меня хватит сил нажать на спусковой крючок.