Том 17. Джимми Питт и другие - Пэлем Вудхауз

Ремзенбург спокойней упомянутых мест, но скучным его не назовешь. Два урагана, налетевших в прошлом году на Лонг-Айленд, Род-Айленд и Нантакет, доказали то, что я давно подозревал, а именно — честность и прямоту тамошних обитателей. Спросите калифорнийца о Сан-Францис-ском землетрясении, и он вам скажет, что ничего подобного не было. «Наверное, — прибавит он, — вы имеете в виду пожар». А вот мы, восточные люди, просты и открыты. Если у нас ураган, мы так и говорим. Остановите на улице лонг-айлендца, род-айлендца, нантакетянина и спросите: «Правда, у вас был вчера ураган?» Он ответит: «Ну!» или «Да» или «Еще бы», но никак не «Вы имеете в виду дождь на прошлой неделе?» Учитесь, калифорнийцы.

В Нантакете, между прочим, второй ураган застал театрального критика, который был к нему строг. По-видимому, ураган как-то расщепился надвое, и критик сетовал в статье на то, что ему не хватает цельности, хотя, надо признать, силы он не лишен.

Наши ураганы зовутся Кэрол и Эдна. Долли, их сестра, направилась к морю, а они обе дали, что могли, с интервалом в 11 дней. Правда, к Эдне мы были готовы. Ванны наполнили водой, свечи зажгли. Все деревья, кроме самых крепких, выкорчевала Кэрол, так что Эдне ничего не осталось. Вообще же она была легче. После Кэрол электричество включили через три дня, а после Эдны мы назавтра стряпали, как миленькие.

Конечно, Вам не терпится узнать, как перенес я то, что так потрясло короля Лира. Когда стихия, разгулявшись всласть, немного поутихла, я пошел к бассейну для птиц, чтобы окунуться. Какой урок, а? Пекитесь о пернатых друзьях, остальное приложится. Воды накопилось много, я хорошо поплескался. Потом я съел кусок пирога, выпил виски с содовой, и начал свой рабочий день. Дорогу перегородило солидное дерево, в машине я бы не проехал, так что прошел пешком две мили и купил хлеба, молока, ветчины. Перед обедом — опять в бассейн. Заснул в половине девятого.

Никак не пойму, почему на ураганы так действует мыс Гат-терас. Все тихо-мирно, и вдруг, завидев этот мыс, ураган как с цепи срывается. Видимо, истерия; но с чего бы?

Когда деревья в вашем саду рушатся с громким треском, лучше всего поискать светлую сторону. К примеру, Эдна помирила доух моих соседей, убрав то самое дерево, из-за которого началась ссора. Один сосед требовал, чтобы другой удалил ствол с его участка, а тот отказывался. Сами представляете — злые взгляды, резкие слова; и что же? Эдна пресекла схватку, одним махом перебросив ствол на дорогу.

Кэрол вывела из строя 200 000 телефонов. Красота! А то болтают, болтают… Приятно подумать о том, что целых три дня Вера (16 л.) не могла позвонить Клэрис (15 л. 6 м.) и спросить, правда ли, что Джейн сказала, что Элис сказала, что Луиза сказала про Дженнифер. Отцы подрастающих девиц наслаждались непривычным покоем, удивляясь, почему люди не любят ураганов.

Заговорив о телефонах, я припомнил историю, которую кое-кто из вас еще не знает. Был я недавно в Нью-Йорке, и там зашел разговор об актерской выдержке. Как известно, крупные актеры сохраняют спокойствие, когда новички теряют голову. Вот и теперь немолодая актриса играла вместе с молодой, как вдруг помощник режиссера, что-то перепутав, зазвонил, изображая телефон.

Молодая актриса окаменела, пожилая — не дрогнула. Спокойно подняв трубку, она сказала «Алло!», послушала (молодая повторяла про себя: «Ну и выдержка!»), повернулась и произнесла:

— Это вас.

Несомненно, Вы скажете, Уинклер, что это не имеет отношения к ураганам, а мы толковали о них. Мне остается прибавить, что Флосси, самая младшая сестра Эдны и Кэрол, направляется к мысу Гаттерас. Приятно читать в газетах, что она невелика, но на мой вкус, я думаю, все же великовата. Я предпочитаю нежные, лепечущие, миролюбивые ураганы.

XII

КУРС НА ЗДОРОВЬЕ!

Вот Вам моя домашняя жизнь, но Вас и Вашу паству больше интересует мое физическое состояние. К примеру, вы хотите знать, соблюдаю ли я режим.

Еще бы! Если мы, семидесятилетние, не будем его соблюдать, нам недолго, как поется в «Старик-река», катить волны вперед. Мой врач особенно следит за моим весом. Чем ты меньше весишь, тем легче сердцу, а я не хотел бы его обижать (сердце, не врача).

Вес мой все время меняется, в зависимости от стоящих в ванной весов. Позавчера я был потрясен, увидев, что вешу почти восемнадцать стоунов. Завтракать я не стал, пообедал сухой галетой и веточкой сельдерея, а наутро потянул на 11 стоунов. Казалось бы, хорошо, но сегодня — 19 без малого, так что я совсем запутался. Сведущий приятель советует починить весы. Что-то в этом есть.

Однако я был потрясен и решил уподобиться одному из героев Мильтона, который, как следует из малоизвестного отрывка,

…чтоб сбавить вес, решительно отвергкартофель, масло, пиво, пироги,и пончики, и роли-поли пудинг,и кофе, и какао, и конфеты,ну, словом, все, что утучняет плоть.

Однако друг его подавал дурной пример, поскольку жевал пирог за пирогом, тряся щеками жирными и не стесняясь двойного подбородка. Поглощал в невиданном количестве котлеты, попутно восклицая: «Эй, подайте и роли-поли пудинг, и варенье, да не забудьте сахара и масла, сметану, пармезана, соусов!»

Подражаю я первому, понимаю — второго. Действительно, этот режим — тяжелое дело. Если бы я родился снова, я хотел бы стать заколотым баронетом из детектива. Они как-то ухитряются есть, что хотят, не прибавляя ни унции.

— Вскрытие обнаружило, — сообщает патологоанатом, — что желудок сэра Реджинальда содержал, не считая стрихнина, следующие субстанции:

икру,

бульон с профитролями,

сильфиды (Sylphides) с кремом из креветок,

жареную утку,

спаржу «Эньюрин Бивен»,

паштет из гусиной печенки в белом вине,

снежки «жемчужные» или «альпийские»,

телячьи котлетки с рисом,

плум-пудинг,

сыр,

еще один сыр, экзотические фрукты,

не говоря, естественно, о хересе, бренди, ликере и сухом шампанском.

Тогда как в первой главе этот Реджинальд описан как немолодой джентльмен, унаследовавший сухощавость Уите-рингтонов-Дэланси. Не захочешь, а позавидуешь.

Я всегда любил детективы или, как теперь говорится, триллеры, но у меня старые взгляды. По-моему, любовной линии там быть не должно. Как ни печально, теперь ее вводят. Сыщик не только ищет, но и предается игре чувств.

Понять не могу, кто первый решил, что под ногами должна вертеться барышня. Барышень я высоко ценю, но на своем месте — скажем, на скачках или в ресторане. Если я не увижу девиц в ночном клубе, я же первый и огорчусь, но в притоне Ласкара Джо они неуместны.

Кроме всего прочего, они теряют свое царственное достоинство, если сунуть их в шкаф, надев им на голову мешок. Как ни крути, с героиней детектива это рано или поздно случится.

Дело в том, что, несмотря на серые глаза и волосы цвета спелой ржи, героини эти умом не блещут. Я не преувеличу, сравнив их интеллект с интеллектом таракана, причем не среднего, а такого, которого уронили в младенчестве. Девушка из детектива прекрасно знает, что за ней гонится прославленная банда. Мало того, если глубокой ночью явится посланник с запиской «Приходите немедленно», она тут же хватает шляпу и пускается в путь. Одноглазому рябому китайцу со зловещей усмешкой она верит, как родному, даже когда он сажает ее в машину со стальными шторками на окнах и везет в халупу на болотах. Когда же герой, рискуя жизнью и удобствами, приходит ей на помощь, она не хочет иметь с ним дела, ибо безносый мулат сказал ей, что это он убил ее брата Джима.

Хватит! Мы, читатели, требуем, чтобы девушек убрали. Конечно, издатели так хотят, чтобы в романе была героиня, что готовы связать ей руки и, хищно сверкая глазами, поместить ее на суперобложку, но мы стоим на своем. Лучше суперобложка с субъектом в маске, вонзающим нож в миллионера, чем такие дуры, как Мирта, Гледис или, скажем, Элейн.

Шерлок Холмс тем и хорош, что относится к ним, как надо. Да, иногда он позволяет им зайти на Бейкер-стрит и рассказать о странных поступках отчима или дяди, мало того — он разрешил им выйти за Уотсона, но когда сюжет развернется, он ставит их на место. Нам бы так!

Конечно, легче всего с ними справится злодей, и, отдадим ему должное, он не дремлет. У него есть и пыл, и мастерство слова — буквально все, что нужно; но по той или иной причине он терпит поражение. Даже когда девица надежно прикручена цепями, а в подвал течет вода, мы в глубине души надеемся на счастливую развязку. Опыт учит, что злодей что-нибудь да упустит; слишком часто это с ним бывало, и он утратил наше доверие. Поистине, надломленная трость.[50]

Можно сказать, что злодей в детективе слишком сложно мыслит. Должно быть, наивные родители уверили его в том, что он мальчик умный, и тем сделали непригодным к будущему ремеслу.