«Рим, или Второе сотворение мира» и другие пьесы - Клаус Хаммель

Идите, идите.

Шокнехт уходит твердым шагом. Виктория тоже. Часы на башне бьют полночь. Из чащи леса появляется  Б а д и н г. У него ружье устарелого образца. Замечает экипаж.

Б а д и н г. Опоздали.

Появляется другая фигура, это  Э р л е, он тоже с ружьем.

Э р л е. Опоздали.

Выстрел. Еще один.

Б а д и н г. Дело сделано, секретарь.

Э р л е. Все, наконец отбегался.

Б а д и н г. А вдруг она промахнулась?

Э р л е. Ты что? Наш шеф — и промах? (Вынимает флягу.)

Б а д и н г. За рыжего черта! (Пьет.)

Э р л е. За меткого стрелка! (Пьет и прячет флягу.) Теперь бери лопаты. (Достает из экипажа две лопаты.)

Входит Виктория.

Где он?

В и к т о р и я. У каменного креста. Будьте осторожны. Руками не касайтесь.

Б а д и н г. Не в первый раз.

Бадинг и Эрле уходят. Виктория садится в экипаж, прячет ружье. Из леса выходит  Ш о к н е х т. Пауза. Садится рядом с Викторией.

В и к т о р и я. Поздравьте меня.

Ш о к н е х т. Может, я перепутал и написал вам в письме, что лежал с аппендицитом?

В и к т о р и я (искренне испугавшись). О боже! Ведь совсем забыла — ваше сердце!

Ш о к н е х т. После такого потрясения я позволю себе глоточек.

В и к т о р и я (подает ему флягу с усердием провинившейся). Уж очень благоприятная возможность. Бешеный лис. А когда я еще выберусь? Боже, как это неприятно.

Ш о к н е х т (делает небольшой глоток из фляги). Ночная охота взволновала меня меньше, чем панорама Рима, которая видна с опушки.

В и к т о р и я. При луне Рим выглядит не так выигрышно. Дождитесь солнца.

Ш о к н е х т. Ваше здоровье, шеф. Вы ведь шеф?

В и к т о р и я. Сейчас двинемся дальше. Прихватим только бургомистра и секретаря партбюро. Они закапывают лиса.

4

Вестибюль гостиницы в Риме. В и к т о р и я,  Ш о к н е х т,  т е т у ш к а  Б а л ь р ю с.

Б а л ь р ю с. Пятая комната. Ваш багаж уже в номере.

В и к т о р и я. Фрау Бальрюс заведует нашей гостиницей.

Б а л ь р ю с. Надеюсь, вам будет у нас удобно.

Ш о к н е х т. Я горю желанием оправдать ваши надежды.

Б а л ь р ю с. Вот и хорошо, а шарканцы у вас есть?

В и к т о р и я (объясняя). Комнатные туфли.

Ш о к н е х т. Совсем излишнее пояснение. Вы думаете, я уже забыл, что здесь называют шарканцами? Вот что приходится терпеть, тетушка Бальрюс.

Б а л ь р ю с. Они у вас есть? Да или нет?

Ш о к н е х т. Забыл дома.

Б а л ь р ю с. Тогда возьмите эти. Мы купим новые. (Стоит в ожидании.)

Ш о к н е х т. Простите?

Б а л ь р ю с. Ваши сапоги.

Ш о к н е х т. Я сниму их в комнате.

В и к т о р и я. Лучше не сопротивляйтесь.

Ш о к н е х т (повинуясь). Собственно говоря, товарищи, надо бы развивать у людей самосознание. А то у нас все регламентируется. Даже вспомнить не могу, когда мне удалось отстоять свое собственное мнение. Да и врач считает…

Б а л ь р ю с. Что считает врач, мы прочли в истории болезни. (Забирает сапоги.) От вас пахнет водкой.

В и к т о р и я. Это мой грех.

Б а л ь р ю с (Шокнехту). Упустили возможность отстоять свое мнение. Видно, на наше самосознание рассчитывать нельзя. (Уходит.)

В и к т о р и я. Вы у нее в фаворе.

Ш о к н е х т. Разве?

В и к т о р и я. Бальрюс — душа-человек. Но когда она становится подчеркнуто вежливой, берегитесь.

Ш о к н е х т. Значит, она уже в то время души во мне не чаяла. Она ведь тогда натравила на меня черную дворнягу. Здоровенную, как теленок.

В и к т о р и я. Сдох песик.

Ш о к н е х т. Не от бешенства?

В и к т о р и я. От стыда, что вы все же проникли в дом его хозяйки.

Ш о к н е х т. Ватник выручил. Послушайте, а с историей болезни — это, по-моему, чересчур.

В и к т о р и я. А вы как думали — мы возьмем на себя ответственность, не вдаваясь в детали? С завтрашнего дня прикрепим к вам постоянного спутника. Не хочется, чтобы с вами что-нибудь стряслось, да еще у нас в Риме.

Ш о к н е х т. Может, я зря постучался в эту дверь?

В и к т о р и я. У вас не было выбора. Преступника всегда тянет на место преступления.

Ш о к н е х т. Болеть — это несчастье. Становишься обидчивым и недоверчивым. Во всяком случае, очень мило с вашей стороны, что вы меня пригласили.

В и к т о р и я. Такую роскошь мы можем себе позволить.

Б а л ь р ю с (входит со стаканом молока). Молоко с медом. Пейте — и в постель.

Ш о к н е х т. Влажный у вас климат. Начиная с Гротина меня потчуют всяческой влагой.

Б а л ь р ю с. Кофе и водкой.

В и к т о р и я. Ему надо было согреться. Оставляю вас наедине. Желаю увидеть во сне что-нибудь благоразумное. (Уходит.)

Ш о к н е х т. Она у вас деловая, верно?

Бальрюс открывает бухгалтерскую книгу и углубляется в работу.

Разрешите вам помочь?

Б а л ь р ю с. Вы — гость.

Ш о к н е х т. Гость в шарканцах — все равно что член семьи.

Б а л ь р ю с. Пейте молоко и отправляйтесь спать.

Ш о к н е х т. Я первый раз под этой крышей, спать не хочется. Ну и рад я встрече с Римом. Побеседуйте со мною. Ваши дебет с кредитом подождут. Расскажите мне о Риме, о себе, о фрау Ремер. Как она стала председателем? В шестидесятом году ведь назначили другого.

Б а л ь р ю с. Он через три недели прислал нам привет из Западного Берлина.

Ш о к н е х т. Да, в некоторых мы ошиблись. Надо признать. После него вы избрали фрау Ремер? Сразу же? У вас природный нюх на людей.

Б а л ь р ю с. Лучшей кандидатуры мы и не искали. Она осталась одна с двумя детьми. И если кто-нибудь мог окончательно развалить дело, так это Ремер. По всем данным.

Ш о к н е х т. Вам хотелось угробить идею сельского кооператива?

Б а л ь р ю с. Тогда всякий понял бы, что эта идея нам не годится. И мы снова стали бы единоличниками.

Ш о к н е х т. Единоличниками… Удивительно, что вы так ошиблись в Ремер. И примечательно, что в конце концов стали ей помогать.

Б а л ь р ю с. Да пейте же, наконец, свое молоко.

Ш о к н е х т (пьет). И чем она вас убедила?

Б а л ь р ю с (подчеркнуто про себя). Ликера — три ящика, армянского три звездочки — пять ящиков, водки экстра — шесть ящиков, старки — три ящика, виски шотландского — один ящик…

Ш о к н е х т (сдержанно). Чем-то она вас все-таки проняла.

Б а л ь р ю с. …«Кэмел» — десять блоков, «Кент» — семь блоков, «Золотое руно» — двенадцать блоков… (Дружелюбно.) Вы — курящий?

Ш о к н е х т. Без курения жить не могу.

Б а л ь р ю с. Вечерком я позволяю себе иногда побаловаться сигарой. (Достает сигару, закуривает, усиленно дымит. Затем снова принимается за работу.)

Ш о к н е х т (стойко держится). А вам идет.

Б а л ь р ю с. Когда куришь, хочется пива. Сейчас принесу бутылочку. (Уходит.)

Ш о к н е х т (подавленно). Странное представление у этих докторов о деревне. (Уходит.)

Б а л ь р ю с (входит с пивом). Помогли бы открыть… (Увидев, что Шокнехт ушел, бросает сигару, наливает себе немножко пива.) Подведем баланс… сальдо в нашу пользу… Убедила… проняла… Обещала мне эту гостиницу и сдержала слово. Вот и убедила… (Уносит стакан из-под молока и возвращается с грелкой. Поднимается по лестнице к комнате Шокнехта и осторожно стучит.) Вы не спите? Если надо будет согреться, я дам вам грелку, господин Шокнехт.

Никакого ответа.

5

Холм на старом кладбище, рядом церковь с колокольней. Ш о к н е х т  и  ф о н  Г е й д е н.

Ш о к н е х т. Давайте поднимемся на колокольню!

Ф о н  Г е й д е н. Для вас это равносильно самоубийству.

Ш о к н е х т. Не такая уж она высокая. Время от времени можно отдыхать.

Ф о н  Г е й д е н. Я получил строгие указания довольствоваться здешним холмом.

Ш о к н е х т. Отсюда Рим виден на фоне крестов и могил.

Ф о н  Г е й д е н. Это и есть исторический взгляд, господин Шокнехт. Начнем осмотр с южной стороны. (Делает соответствующий жест.) Наш Рим упоминается впервые в тысяча триста седьмом году. (После небольшой паузы, решившись.) Должен сказать вам: я — дворянин.