«Рим, или Второе сотворение мира» и другие пьесы - Клаус Хаммель

Ш о к н е х т. На кладбище-то зачем?

З и г е л ь к о в. Поразмыслить, сколь несовершенно устроен человек. Порадоваться, что в вашей груди бьется сердце. И убедиться, что вы вполне заменимы.

Ш о к н е х т. Зачем вы лечили меня, если я заменим?

З и г е л ь к о в. Из принципа, мой друг. Такая уж у меня профессия.

Ш о к н е х т. У вас странная манера подбадривать своих пациентов.

З и г е л ь к о в. Вас стоило поставить на ноги хотя бы для того, чтобы поставить затем перед судом. Разве у вас десяток жизней, что вы тратите себя так щедро? Из-за таких вот растратчиков мне пришлось отложить в сторону скальпель. И во что я превратился? В палочку-выручалочку от всяческих эпидемий. Раньше хоть были старые добрые порядочные недуги — чума, холера, а теперь? Эпидемия общественных перегрузок, моровое поветрие заседаний и совещаний. На ближайшее время я запрещаю вам всякую общественную работу. Читайте детективы, слушайте музыку, собирайте марки. Больше приобщайтесь к культуре, тогда вы будете здоровы. Во всяком случае, в нашу больницу до сих пор не попадал ни один министр культуры.

Ш о к н е х т. Хорошая у вас работа, профессор. Вы назначаете людям, что им делать, а чего нет. На месте секретаря парткома у нас, в Карл-Маркс-Штадте, вы бы недолго продержались.

З и г е л ь к о в. А сколько продержались вы? Чуть поменьше одной пятилетки.

Ш о к н е х т. Но прежде двадцать лет работал на верфи.

З и г е л ь к о в. Не в этой должности. Я знаком с вашей анкетой.

Ш о к н е х т. На ответственных должностях я был все время.

З и г е л ь к о в. Приглушите фанфары. На меня такая музыка не действует. Вы забыли, что я основательно изучил возможности вашего организма.

Ш о к н е х т. Вы выполнили лишь свой долг, а мой долг обязывает меня столь же досконально знать организм нашего завода.

З и г е л ь к о в. Человек, заменивший вас, изучил его за это время не менее досконально. И попади вы не ко мне в лапы, другой врач отремонтировал бы ваш организм не хуже меня. Незаменимых людей нет, дружище Шокнехт. Куда же вы поедете?

Ш о к н е х т. Сошлите меня сами. Заприте меня. У вас есть такое право. К сожалению.

З и г е л ь к о в. Вы быстро складываете оружие, милейший. И хотите прикрыться моим авторитетом. А мне важно, чтобы вы разделили со мною заботы о вашем здоровье. Вы непрестанно говорите о совместной ответственности, а каков смысл такой песенки? Чуть что не по-вашему, отвечать должен другой. Авторитет медика опирается на веру его пациентов в медицину как в науку. Наша эпоха верит в пауку. Умники, правда, пьют чаек и консультируются у пастуха, заговаривающего болезни. Что делать, товарищ Шокнехт, нет у меня права оградить вас от общественной жизни. Я могу лишь напомнить вам о ящичках на мосту. А вы можете с ходу броситься в водоворот социалистического строительства. Ваше дело. Инфаркт миокарда — всего лишь модный каприз создателя, который скоро придумает что-нибудь другое. Не давайте сбивать себя с толку, полный вперед! Эмпиризм устарел, как средневековье, самоубийство — необходимая жертва на алтарь прогресса. Не уезжайте никуда. Лучше погубите себя геройски. И хотя в вашем заведении все идет как по маслу, словно вы никогда там не работали, вдруг это только видимость? Уйдите с головой в дела, спрашивайте и выпрашивайте, спорьте и указывайте, пойте и подпевайте вашим незаменимым голосом. Громко возвестите: социализм, товарищи, это для нас все! И затем сыграйте в ящик, с трагическим шепотом: погиб недаром. Конечно, не даром: погребение стоит денег. Но угробили вы себя напрасно. Что же это за общественный строй, создатели которого прямо-таки стремятся не дожить до него? Итак, какая же вас манит дорога?

Ш о к н е х т. Дорога в Рим.

З и г е л ь к о в (после небольшой паузы, горько). Видно, горбатого могила исправит. Жаль, я ведь поклялся вашим доблестным соратникам, что верну им вас без малейшего изъяна. Лечение, как уже говорилось, требует от нас взаимности. Не упрямьтесь, прошу вас.

Ш о к н е х т. Рим — это деревня в северной провинции. Двенадцать лет тому назад я помогал там в дни коллективизации.

З и г е л ь к о в. Выкрикивали лозунги и глушили всех музыкой из репродукторов. Я никогда не влез бы в такое жуткое дело.

Ш о к н е х т. В медицине вы влезали в сотни дел похуже.

З и г е л ь к о в. Ваше счастье, что у нас много общего в характере. Однако переоценивать этот факт нельзя. Просто чистая случайность.

Ш о к н е х т. Отметьте, я уезжаю в Рим.

З и г е л ь к о в. И не боитесь? Ведь у крестьян память, как у слонов.

Ш о к н е х т. При нормальных обстоятельствах мы поговорили бы с вами подробней, профессор.

З и г е л ь к о в. При нормальных обстоятельствах мы не встретились бы здесь. Но разве вы живете нормально? Такой, как вы, в любой день может оказаться в моих лапах. Полгода назад вас привезли ко мне, теперь я стану ездить за вами. Где ваш Рим?

Ш о к н е х т. Вы найдете его на карте. Прощайте. Спасибо за все. (Уходит по мосту.)

З и г е л ь к о в. Постойте!

Ш о к н е х т. В чем дело?

З и г е л ь к о в. Монетку…

Ш о к н е х т. Виноват. (Опускает монетку в правый ящик.) Почему вы открываете его именно одиннадцатого декабря?

З и г е л ь к о в. Одиннадцатое декабря — день здравоохранения, товарищ партийный секретарь.

Ш о к н е х т. А почему другой — двадцать первого апреля?

З и г е л ь к о в. Эта дата ближе вашей профессии.

2

Служебная комната дежурного по станции. Ш о к н е х т  и  П л е н ц а т, дежурная по станции Гротин.

П л е н ц а т. Чашечку кофе?

Ш о к н е х т. Благодарю вас, нет.

П л е н ц а т. Не сидите в пальто, а то подцепите карманную чахотку. Верная примета.

Ш о к н е х т. Надеюсь, они догадаются выслать машину.

П л е н ц а т. Вполне вероятно, ведь стужа изрядная. А может, и телегу пришлют. У деревни свой стиль, это вам, наверно, известно. Когда захочется кофе, скажите. (Наливает себе кофе из термоса. Пьет с перерывами.)

Ш о к н е х т. К сожалению, мне нельзя.

П л е н ц а т. Мне тоже. Пью тем не менее. Лишить себя всего невозможно. Да снимите вы пальто, чудак-человек. Сидеть-то еще долго. В последнее время нас господа хорошие вниманием не удостаивают. Едут в Рим на своих машинах, а по железной дороге гонят в основном технику. А вы кто, простите за любопытство, — ветеринар? Скотовод?

Ш о к н е х т. Инструментальщик.

П л е н ц а т. Рабочий класс? Что ж, попутного вам ветра. Последний раз, когда в Рим приезжали рабочие, дым коромыслом шел. Вот сейчас тишь да гладь.

Ш о к н е х т. И давно это было?

П л е н ц а т. Лет двенадцать, не меньше. Билетов я тогда в Берлин продала — видимо-невидимо. И билеты все обратные. Но вернулись не все.

Ш о к н е х т. Ах так…

П л е н ц а т. Дошло?

Ш о к н е х т. Полностью. Сниму-ка я все же пальто. (Раздевается.)

П л е н ц а т. Может, и кофейку соблаговолите?

Ш о к н е х т. Не могу, действительно нельзя.

П л е н ц а т. В долгожители метите?

Ш о к н е х т. Да нет, небольшая авария.

П л е н ц а т (показывает пальцем на сердце). Моторчик сдает?

Ш о к н е х т. Одной ногою был там.

П л е н ц а т. Видно, вашему брату срок пришел. Вам сколько — сорок пять?

Ш о к н е х т. Сорок семь.

П л е н ц а т. О, заслуженный товарищ. Почетный визит. Несколько неожиданный. Так-так — значит, учили вас на инструментальщика, а занимаетесь вы чем-то другим.

Ш о к н е х т. С чего вы взяли?

П л е н ц а т. Кто вкалывает на заводе, у того моторчик не сдает. Вы, наверное, не меньше чем партийный секретарь.

Ш о к н е х т. Угадали.

П л е н ц а т. Большой коллектив?

Ш о к н е х т. Три тысячи душ.

П л е н ц а т. Да, промышленный масштаб.

Раздается сигнал служебной установки.

(Переключает аппарат централизации стрелок.) Что собираетесь делать в Риме?

Ш о к н е х т. Вы не поверите: отдыхать.

П л е н ц а т. Что касается Рима, меня ничто не удивляет. Но вот вы, человек с положением, да еще после больницы, а трясетесь в вагоне.

Ш о к н е х т. Я люблю ездить поездом. В оба конца.

П л е н ц а т (с улыбкой). У вас это называется держать связь с массами. Будь у меня возможность, я мчалась бы на машине. Поездом тащусь, потому что билет дают бесплатный.

Ш о к н е х т. Вот видите, до чего различны люди.

П л е н ц а т. Теперь вы второй выдающийся человек, о котором мне доподлинно известно, что он проезжал Гротин поездом. Первый, правда, здесь, не сошел, он ехал в Засниц. В те годы я еще тут не служила.