Сирень на Марсовом поле - Илья Яковлевич Бражнин

Дача Калинниковых была еще не совсем достроена, и Жора предпочел неуютному двухэтажному дому однокомнатную времянку на задах участка, которой завладел единолично и безраздельно. Сюда он и привел свою гостью.

Единственным окном своим времянка глядела на юг, и в ней было светло и просторно. Правда, довольно большая комната выглядела холостяцки неряшливо. Обиходные вещи, спортивные доспехи, старые сапоги, немытая посуда, какие-то коробки и консервные банки вперемешку с газетами и книгами раскиданы были повсюду, громоздясь и на стоящем перед окном столе, и на плите, и на стульях, и на незастланной кровати.

Вера огляделась и только головой покачала.

— Ну и свинство же развел. Хорош хозяин, нечего сказать.

— Сказать действительно ничего не скажешь, — охотно согласился Жора. — Но сделать, я полагаю, кое-что можно.

Он широким жестом сгреб со стола прямо на пол банки, коробки и все прочее и поставил перед столом плетеный дачный стул.

— Пожалуйте.

Вслед за тем он похватал с плиты грязную посуду и убежал с ней, крикнув с порога:

— Сейчас я в большом доме схлопочу что ни-будь пожевать, а ты тут устраивайся.

Он исчез, а когда снова появился, то был нагружен стопкой чистых тарелок и всякой снедью. Веру он застал сидящей за столом перед раскрытыми тетрадками.

— Хорошо тут работать, наверно, — сказала она, оторвавшись от тетрадок и глядя в светлое просторное заоконье.

— Ну и работай, коли хорошо, — откликнулся Жора. — Только сначала давай подзаправимся.

Он сгрузил на плиту все принесенное с собой — масло, сыр, копчушки, разжег керосинку и поставил на нее чайник. Потом подошел к столу, держа в руках тарелку с хлебом.

— Давай потесним временно твои дифференциалы, — сказал он, кивнув на Верины тетрадки.

— Ладно, — согласилась Вера. — Я тоже что-то есть захотела.

Она сложила тетрадки и сунула их в прислоненный к ножке стола портфель. Потом устало потянулась и откинула голову на спинку стула. Жора нагнулся над ней, чтобы поцеловать.

— Ну тебя, — отмахнулась Вера. — У тебя одно на уме. Ненормальный какой-то, честное слово.

— Угу, — согласился Жора. — Есть немножко. И знаешь, что я предлагаю для приведения меня в норму? Давай поженимся. Нет, я серьезно говорю…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В течение последующих двух лет он часто повторял это, но Вера неизменно отвечала — нет. И все же весной сорокового года она вышла замуж за Жору Калинникова. Почему она так поступила — не совсем понятно было и ей самой. Так поступилось, и все. Не любила она и расспросов сторонних людей о своем замужестве, даже близких подруг.

Лето Вера провела вместе с Жорой на даче. Отец Жоры был в длительной заграничной командировке. Мать занималась ремонтом городской квартиры и большую часть времени проводила в городе. Молодые почти целиком занимали весь двухэтажный дачный дом. По воскресеньям наезжали гости из города, по большей части сослуживцы и друзья Жоры.

С приездом гостей в даче становилось шумно и чужевато. Чужеватость эта странным образом распространялась и на Жору. Вера без улыбки слушала его привычные остроты. Когда он играл в волейбол или пинг-понг, она не была его союзницей, не торжествовала его маленьких побед, не огорчалась его поражениями.

Она жила одной с ним жизнью, не отдавая себя этой жизни. Она не знала с ним ни щедрости чувств, ни полноты их, ни безоглядной, сладостной до слез нежности.

Кто из них был повинен в этом? Кто считал себя повинным? Он, кажется, об этом вовсе не думал, да едва ли и замечал ее отдельность. Она винила во всем себя, винила и даже негодовала. Холодность ее в замужестве была нежданной для нее самой.

Может быть, дело было в ее работе? Может быть… Она была увлечена ею, захвачена. Тут она была и горяча и взволнованна. При решении трудных задач, трактующих один из сложнейших разделов теории чисел, она испытывала истинное наслаждение. Она вкладывала в эту работу не только все знания и уменье, но и все душевные силы.

Работая над кандидатской диссертацией, Вера засиживалась до глубокой ночи. Из большого дома она уходила во времянку-сторожку и там на долгие часы выключалась из мира вещей и событий, погружаясь в мир символов, их замещающих. Когда-нибудь этим символам суждено вернуться в жизнь и стать снова вещами и событиями — гигантскими мостами, теплыми домами, подземными туннелями, космическими кораблями. Наука становилась необходимым элементом всякого свершения на земле, а математика входила необходимым элементом во всякую науку.

Весной сорок первого года Вера защитила диссертацию и стала кандидатом физико-математических наук. И вдруг все оборвала внезапно грянувшая война.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Воскресное утро застало их на даче. Но услышав о нежданном несчастье, они тотчас же уехали в город. Городская квартира — тихая, пустая — показалась им чужой и ненужной. Жора, послонявшись по квартире и обзвонив нескольких друзей, взялся за шляпу.