Боб - Вячеслав Кузин

 Он включил коннектер, который одновременно служил ему походным средством связи, справочной системой и картой планеты. Покопавшись в записях, тестер нашел, необходимые для работы, данные. Серафим поднял телефонную трубку и набрал код. Послышалась знакомая мелодия.

 - «Юза-дзуза с Тельсиоры», - безошибочно угадал он мотив песни, которую знал наизусть с раннего детства.

 Наконец вместо нотных переливов в трубке послышался далекий голос:

 - Служба раскодирования секретных данных НИИ органического материяведения. Здравствуйте! Ваш пароль и кодовый номер.

 - Мама не мыла раму. 238 8291 929.

 - Пароль принят. Получите задание. Чужеродная активность обнаружена в квадрате F 245262-W873762.

 - Принял, – деловито отрапортовал Серафим, успевая вслед за голосом операционистки вводить данные в коннектер.

 - Следующий выход на связь через двенадцать часов по земному времени.

 - Как всегда, – подтвердил Серафим.

 - До связи!

 - Угу, – автоматически буркнул в ответ тестер, изучая уже обработанные данные.

 Активность проявила себя на пересечении Двадцать второй улицы и Стенного проспекта.

 - Тэкс. Посмотрим, что это у нас там находится, – Серафим нажал пару кнопок и карта города на экране коннектера увеличилась. – Ателье. Вряд ли. Книжный магазин. Не похоже. Ага! Ресторан «Темная Ночь». Ну, это уже больше походит на место большого скопления людей. То, что мне нужно, – радостно притопнул Серафим, довольный успешным поиском. – Значит вечером у нас культурное мероприятие – идем в высокоорганизованное заведение общепита.

 - Пора! – Серафим деловито захлопнул инструкцию к нейтрализатору.

 Материал прочитан и усвоен. Оружие отполировано и согрето часовой тренировкой по лихому вскидыванию в положение полной боевой готовности. Можно собираться.

 - Никогда, мистер Бонд! – с надрывом закричал телевизор.

 - Никогда не говорите «никогда»! – перебил героя любимой картины Серафим и запрыгал на одной ноге, пытаясь на ходу заскочить в носок.

 - Я сейчас какой-то кенгуре лапки-то нижние пооткручу! – высунувшись с балкона, заорала нервная соседка снизу, тут же отреагировав на малейшее покачивание люстры.

 Серафим огляделся. Типичный ресторан, публика вроде тоже соответствует. Если он не ошибся, то где-то здесь находился искажающий лоскут, вшитый в сценарий.

 Тестер профессионально пробежался взглядом по залу. Его интересовали отражающие предметы – стекло, витрины, витражи. А лучше, зеркала. Именно в них – отражающих поверхностях – при определенной сноровке можно увидеть инородную сущность.

 Удивительно, но ресторан оправдывал свое название – в «Темной Ночи» стоял настоящий мрак. Не сумрак, не полумрак – тьма! Лишь за каждым столиком в отдельности горели малосильные светильники, выполненные в виде лампадок. Они были единственными световыми пятнами, в зоне видимости которых еще можно было различить блюда и, казавшиеся мертвенно-бледными, лица посетителей этого заведения. Как только гость ресторана отлучался из-за столика и выходил из лампадного периметра, мрак жадно пожирал его фигуру.

 - Веселенько тут у вас, – обратился тестер к проходящему мимо грациозному официанту, который, с трудом нащупывая изящной ножкой дорогу, старался донести омара, распаренного в португальском вине, к месту назначения.

 Официант крупно вздрогнул от неожиданности, потому как Серафима, в связи с отсутствием электрификации заведения, сразу не узрел.

 - Вааще, блин, шарман! – ругнулся утонченный юноша и поправил омару съехавшую с блюда клешню. – Вся композицьион – к псинкам! Никакого перфекта!

 - Вам здесь хотя бы приборы ночного видения раздавали, – почти серьезно посочувствовал официанту тестер.

 - Угу, – выпятил нижнюю губу разносчик гламуризированной пищи. – Вы чо, мущина, са-а-всем? Два дня уже заявка в ремонтной конторе пылится, чтобы проводку нам на люстры поменяли, а вы – приборы! Они же тогда вообще никогда не приедут!

 - Так у вас не всегда так темно что ли? – поднял брови Серафим. – А я думал – «Темная ночь» и все такое…

 - Мущина-а! Думать надо. И все тако-о-е.

 - А почему в зале битком? Если так невидно кушать? – удивился агорианец.

 - А где в этой дыре можно еще отужинать по-антикрестьянски? – съязвил официант.

 - Это как?

 - Без водочки, селедочки и пельменей в горшочках!

 Взметнув ножкой, официант дал понять, что застоялся и, получив поле для маневров, нырнул во тьму зала.

 Наступив на громадное количество ног, запутавшись в дюжине просторных палантинов и даже нечаянно пнув под тощий зад собачку, оказавшуюся жутко редкой хохлатой мальтийской той-болонкой, Серафим стал подумывать, что, на худой конец, стоит раздобыть фонарик.

 Встревоженный рой возмущенных посетителей монотонно гудел в ритме жужжания навозных мух.

 - Нет, все-таки лучина – это гениальное изобретение, – наступив на чью-то ногу и извинившись в сотый раз, проворчал Серафим.

 - Вот он! – за одним из столиков послышался недовольный женский возглас.

 «Где-то я ее характерный визг уже слышал, - подумал тестер и стал с интересом вглядываться во тьму. – Ах, да! Я же ее животинку с пучком пожухшего ковыля на лбу, несколько минут назад ногой погладил нечаянно. По кобчику».

 Если пристально всмотреться, то можно было увидеть, что тьма в зале пришла в хаотическое движение.

 - Я вообще собак боюсь! – огрызнулся мужской голос. – У меня тоже туфли пострадали! И ноги! И педикюр!

 - Это не он! Я ошиблась, – в светлом пятне лампады мелькнуло перекошенное от недовольства лицо владелицы хохлатого монстрика и официальное лицо с усами.

 Серафим увидел и показавшуюся на миг униформу усатого лица. Так и есть! Администратор!

 Подтверждая догадку тестера, дядечка в солидной униформе объявил:

 - Приношу свои извинения почтенной публике! Конфликт исчерпан – ведется внутреннее служебное расследование! Секъюрити у выхода не дадут наглецу и шанса! На всякий случай проверьте сохранность ваших украшений и кредитных карт! Мы дорожим репутацией своего заведения! Бон апетит!

 Раздался шквал аплодисментов, поддерживаемый гиканьем и разрозненными криками: «Да!», «Так его!».

 - Доплавался, карапузик! – ругнулся Серафим и, пригнувшись, буквально полетел через весь зал к спасительному санитарному блоку.

 В туалетной комнате искать не решатся, а через часа три, когда страсти поулягутся, а мордовороты устанут пялиться на незнакомые лица, можно и на выход. А иначе, при обыске, велика вероятность лишиться нейтрализатора.

 - Я не перенесу такого позора!

 Серафим включил холодную воду, чтобы освежить лицо и привести свои мысли в порядок.

 Он зачерпнул воду и плеснул на разгоряченные щеки. Потом еще. И еще. Тестер поднял голову и внимательно всмотрелся в свое отражение, глядящее на него из зеркала над раковиной умывальника. С той стороны находился худой испуганный тип, с короткой намоченной челкой.

 - Страшно? – криво ухмыльнулся Серафим отражению. – А ты еще в ловчие метишь. Тут создания Боба что творят! Подожди, еще хирурги узнают, что ты в этой мышеловке засел. Ха-ха! Может быть, обернуть себя подарочной лентой?

 Неожиданно его внимание привлек верхний край зеркала.

 - Мерцание, – одними губами прошептал Серафим. – Ну, я и болонка хохлатая! Вот же одна из самых популярных отражающих поверхностей в этом заведении!

 Серафим не ошибся: это было мерцание – след, который оставляет чужеродный лоскут, вшитый в сценарий хирургом. Вряд ли рядовой посетитель сможет его увидеть и, уж тем более, заподозрить в связи с этим что-то неладное. Едва уловимое подергивание изображения. Небольшой галлюциногенный мираж по ту сторону зазеркалья. Ничего особенного, а кто ухитрится заметить, так спишет это на чрезмерную игристость поданного вина.

 Серафим вытащил из своего кейса маркер и начертил на месте помаргивания крест.

 - Так и есть – чужеродная зараза, – констатировал тестер, наблюдая как крест из смоляного превращается в бардовый. – А теперь экспресс-тест. Это не больно, – Серафим приклеил к инфицированному зеркалу индикаторный стикер.

 Когда он поместил полоску со взятым образцом в анализатор, прибор незамедлительно отреагировал сообщением на дисплее.

 - Знакомые всё лица, – закусил губу тестер. – Хирург-две тысячи. Дрянь еще та – индивидуальный исказитель. Сокращает сценарий контактировавших с поверхностью отражающей плоскости людей. Причем в десять раз сокращает. Зайдет балбес двадцатилетний, глянет на свое отражение и останется ему, вместо еще пятидесяти положенных всего пять лет. И сколько человек уже успело прихорошиться перед тобой, а? – с ненавистью посмотрел на зеркало Серафим.