Игра Эндера - Орсон Кард

Полковник подошел к Эндеру и взял его за руки.

— Эндер Виггин, если бы речь шла только о выборе для тебя счастливого светлого будущего, я сам посоветовал бы тебе остаться дома. Оставайся, расти, будь счастлив. Но существуют и более плохие вещи, чем быть Третьим, или иметь старшего брата, которому трудно понять в каких ситуациях следует оставаться человеком, а в каких превращаться в шакала. Школа Баталий — одна из таких наихудших вещей. Но ты нужен нам. Для тебя баггеры пока лишь игра, но они всерьез грозили стереть нас с лица земли, особенно в последнее время. Этого им тоже недостаточно. Они хотели видеть нас остывшими, малочисленными и безоружными. Единственное, что нас спасло — это блестящее военное командование, лучший из лучших командующих. Можно называть это судьбой, Божеством, просто удачей. Но у нас был Мазер Рекхем.

— Но теперь его нет с нами. Мы скопили и сохранили все, что накопило человечество. Флот, который они выставили против нас в прошлый раз показался бы нам теперь детскими игрушками, плавающими в ванной. Мы овладели новыми технологиями, новым оружием. Но этого недостаточно. За те восемь лет, прошедших с последнего сражения, баггеры тоже могли достаточно подготовиться. Нам необходимо все самое лучшее, что можно добыть, нам необходимо это как можно быстрее. Возможно, ты не захочешь работать на нас, а, возможно, захочешь. Возможно, ты сломаешься, не выдержишь трудностей и дисциплины, возможно, вся твоя жизнь пойдет наперекосяк, и ты будешь ненавидеть тот час, когда я явился в ваш дом. Но если у флота есть хоть один шанс заиметь тебя, если это будет способствовать выживанию человечества, и баггеры навсегда оставят нас в покое — тогда я прошу тебя сделать это. Пойдем со мной.

Все проблемы Эндера сфокусировались на полковнике Граффе. Человек как бы отдалился от него, стал совсем крошечным, так что Эндер мог подцепить его двумя пальчиками и посадить в карман. Оставить все здесь и уйти в другое место, где заведомо будет тяжело и трудно. И где не будет ни Ма, ни Па, ни Валентины.

Затем он вспомнил фильмы про баггеров, которые каждый видел по несколько раз за последний год. Катастрофа в Китае. Война в Белте. И везде Мазер Рекхем со своими блестящими, неповторимыми маневрами. Он разбивал армии, в два раза превосходящие по численности и мощи. Он использовал маленькие корабли, которые казались игрушечными по сравнению с вражескими. Его борьба была подобна возне ребенка со взрослыми. Но он выигрывал. А с ним побеждали и мы.

— Я боюсь, — спокойно произнес Эндер, — но я пойду с вами.

— Повтори еще раз, — попросил полковник.

— Ведь только ради этого я был рожден, да? Если я не пойду, зачем я живу?

— Плохо, — сказал Графф.

— Мне совсем не хочется идти, — произнес Эндер, — но я пойду.

Графф кивнул.

— У тебя еще есть время изменить свое решение. До тех пор, пока не тронется моя машина, у тебя есть возможность передумать. Далее будет считаться, что ты по собственному желанию поступаешь в распоряжение Интернационального Флота. Понимаешь меня?

Эндер кивнул.

— Хорошо, давай поставим в известность семью.

Мать зарыдала в голос. Отец слабо пожал руку Эндера и нервно обнял. Питер тоже пожал руку и добавил: «Ты просто счастливчик, маленький тупой пожиратель будущего». Валентина поцеловала его, щедро измазав слезами.

Сборы не заняли много времени. Ему нечего было брать.

— Школа обеспечивает всем необходимым: от формы до школьных принадлежностей. А что касается игрушек — то там у тебя будет одна единственная игра.

— До свидания, — произнес Эндер на прощание. Он подошел к офицеру и взял его за руку, они вместе вышли на улицу.

— Убей за меня парочку баггеров, — крикнул Питер.

— Я люблю тебя, Эндрю, — глотая слезы, выкрикнула мать.

— Мы будем писать тебе, — добавил вслед отец.

Уже садясь в машину, спокойно ожидавшую их, он услышал мученический полурев, полукрик Валентины: «Вернись ко мне! Я всегда буду любить тебя!»

4. Запуск

— С помощью Эндера мы можем сломать и без того хрупкий баланс. Его следует изолировать, но до такой степени, чтобы он не растерял свое творчество, остался созидателем. Иначе он адаптирует под себя всю систему и мы потеряем его. В тоже время необходимо быть уверенными, что он сохраняет свои способности лидера.

— Если он заслужит звание, он сможет реализовать свои лидерские способности.

— Это не так просто. Мазер Рекхем всегда имел под руками свою маленькую флотилию и выигрывал. К тому времени, как началась война, он стал почти гением в своем деле. У него было много маленьких кораблей, слишком много. Он должен был обеспечить бесперебойную ровную, спокойную работу своих подчиненных.

— Прекрасно, у него тоже есть задатки гения, к тому же он славный парень.

— Только не славный. Именно славные и приятные отдадут нас на съедение баггерам со всеми потрохами.

— Значит, ты собираешься изолировать его.

— Я постараюсь отделить его от остальных мальчиков за то время, пока мы летим к Школе.

— Ну, не сомневаюсь в этом. Я буду ждать здесь. Кстати, я просмотрел видеозапись его расправы со Стилсоном. По-моему, ты нашел не такого уж непорочного чистого мальчика.

— А вот здесь ты глубоко заблуждаешься. Он даже чище и непорочнее, чем можно ожидать. Но не переживай. Мы все вычистим и освободимся от этого.

— Иногда мне кажется, что тебе доставляет удовольствие ломка подобных маленьких гениев.

— О, это целое искусство, и я изрядно преуспел в нем. Но наслаждаться? Хотя, возможно, да. Когда в будущем они заново собирают себя из разорванных мной кусочков, они, как правило, становятся еще лучше.

— Ты — чудовище.

— Спасибо за комплимент. Означает ли это надежду на повышение?

— Только медаль. Наш бюджет не резиновый.

Они сказали, что резкая потеря веса может вызвать дезориентацию, особенно у детей, хотя само чувство направления и пространства еще не обеспечивает безопасности. Но Эндер ощутил дезориентацию еще до того, как ослабло земное притяжение. Задолго до того, как начался запуск шаттла.

С ним в полете было еще 19 мальчиков. Они дружно вывалились из автобуса и поспешили на эскалатор. Они болтали и шутили, хвастались и смеялись. Лишь Эндер хранил гробовое молчание. Он заметил, что Графф и другие офицеры наблюдают за ним. Анализируют его поведение. Все, что мы делаем, что-то означает для них, понял Эндер. Они смеются. А я не смеюсь.

Его забавляла идея попытаться быть похожим на остальных мальчишек, слиться с ними. Но он не мог вспомнить ни одной шутки, а чужие шутки казались ему совсем не смешными. Когда бы они не смеялись, Эндер не мог выдавить из себя даже улыбки. Он боялся, и страх делал его скованным и серьезным.

Они выдали ему форму, где все было на своих местах; казалось лишь забавным, что вокруг пояса не было ремня. Он чувствовал себя неуклюжим и мешковатым, и в то же время раздетым, будучи одетым подобным образом. Везде виднелись работающие кинокамеры, они, словно хищные зверьки, примостились на плечах крадущихся, полусогнутых людей. Люди двигались мягко и плавно, как кошки, чтобы камера перемещалась как можно плавнее, без рывков. Эндер поймал себя на том, что он и сам так же ходит, стараясь не делать резких движений.

Он представил себя на экране телевизора дающим интервью перед отлетом. Комментатор спрашивает его: «Как вы себя чувствуете, мистер Виггин?» «О, все отлично, за исключением голода». «Голода?» «Да, они последний раз накормили нас за 12 часов перед запуском». «Как интересно, я и не подозревал об этом. Значит все вы очень голодны». И все время, на протяжении всего интервью, Эндер и парень с телевидения будут красться и плавно вышагивать перед оператором с камерой, делая длинные, скользящие шаги. Впервые Эндер почувствовал что-то наподобие смеха. Ему стало веселее. Он улыбнулся. Другие мальчики, стоящие рядом, в это время тоже рассмеялись, но, естественно, совсем по другой причине. Они думают, что я смеюсь их шутке, анализировал про себя Эндер. А я смеюсь над более забавными вещами.

— Поднимайтесь по одному по трапу, — скомандовал офицер, — когда войдете в отсек со свободными местами, занимайте только по одному месту. И запомните, мест рядом с окнами вообще нет.

Это была, конечно, шутка. И другие мальчики весело захохотали.

Эндер был ближе к концу, но не самым последним. Камеры не последовали за ними. Интересно, Валентина сможет увидеть, как я исчезаю в шаттле? Он подумал, что неплохо помахать ей рукой на прощание, подбежать к камере и спросить: «Могу ли я сказать до свидания Валентине?» Он не подозревал, что строгая цензура все равно вырежет этот момент, ведь подразумевается, что мальчики, отобранные для Школы Баталий, хотят быть храбрыми героями. Они не должны предаваться слабостям духа и скучать о ком-либо. Эндер не знал о существовании цензуры, но он так же не знал о том, что подбегать к камерам — это плохой поступок.