Медные монеты на алтарь предков - Mu Su Li

ЦЗЯН ШИНИН

--

Автору есть что сказать:

О, я забыл упомянуть, что в эти дни я смогу обновиться вечером с 20 до 21. Ежедневные обновления, поцелуй, поцелуй!

PS: Вчера кто-то спросил меня, имел ли я в виду любовный треугольник под словом «тоска». Хахахахаха, треугольника не будет.

Сверху Сюань Минь, внизу Сюэ Сянь, не поймите неправильно ~

[Благодарности людям, давшим баллы на JJWXC]

Было так приятно получить такой теплый прием в моей первой главе. Я буду работать усердно! Спасибо!

3. Бумажный человек

Могущественный Сюэ Сянь, южный повелитель драконов, властелин морей, который раньше мог пронзить небеса и потрясти землю одним движением пальца, теперь был побежден каким-то никчемным монахом, использовавшим только случайный кусок медь!

Заклинание мха сразу рассеялось после прикосновения монаха, и Сюэ Сянь и Цзян Шинин вернулись к своему первоначальному облику бумажного человечка. Монах скучающе посмотрел на два бумажных лица, затем сложил их и положил в мешочек на бедре.

Прежде чем Сюэ Сянь смог выпустить всю силу своей божественной ярости на лысого осла, его бесцеремонно затолкали в сумку монаха. Мешочек был плотно запечатан, у него не было выхода.

Если бы чистое разочарование могло убить человека, Сюэ Сянь умер бы 200 раз в этом мешочке. Он всегда был гордым существом: ему позволяли злить других, но другие ни при каких обстоятельствах не могли его разозлить. Конечно, это было несправедливо, но зачем быть справедливым, если такой цзузун, как он, мог добиться своего? Однако теперь он был слишком высокомерен и наткнулся на единственный железный гвоздь, который мог потопить весь его корабль.

Сюэ Сяня не волновало, почему монах появился здесь. Сам он поклялся отомстить этому монаху, своему новому врагу.

Сюэ Сянь никогда не был из тех, кто кланяется другим. Если бы только у него был нож — он бы без колебаний ударил этого монаха в бедро. Жаль, что он никогда не имел привычки носить с собой оружие.

Этот монах казался ледяным столбом, из тех, кто не любит показывать эмоции на лице, не говоря уже о том, чтобы говорить, — но его тело определенно было теплым. Тепло просачивалось сквозь тонкую мантию монаха в бумажное тело Сюэ Сяня.

Сюэ Бумажный, который через несколько мгновений почувствовал, что задохнулся: «…»

Раздражает!

Действительно, это раздражало. Для людей со слабым здоровьем слишком много тепла в суровую зиму может полностью деморализовать, и это особенно характерно для Сюэ Сяня, который был парализован в течение полугода. Его кровь не циркулировала должным образом, и его слабое тело не могло удерживать тепло. Вся зима была невыносимой. Просто от того, что на мгновение удерживал этот ледяной человек, тело Сюэ Сяня ослушалось его разума и начало чувствовать себя слишком комфортно и довольным, чтобы вообще беспокоиться о движении.

Через некоторое время он, наконец, заставил свое ленивое тело подчиняться ему, и он начал ощупывать другие предметы внутри сумки монаха.

Что касается этого молодого монаха, Сюэ Сянь все еще не понимал его.

Если он был настоящим… Тогда разорвать кусок ткани и использовать кусок меди, чтобы подобрать мох, ничего не значило. Даже младенец мог это сделать! К тому же, если действительно талантливый человек хотел что-то поднять с пола, ему нужно было просто согнуть палец. И забудьте про мох — он мог бы даже весь дом поднять! Зачем ему самому наклоняться и поднимать их?

Но если он не был настоящим… Тогда как он сразу увидел сквозь слои заклинаний?

Сначала Сюэ Сянь старался не насторожить монаха. Обыскивая сумку монаха тонкой бумажной рукой, он делал свои движения как можно более точными и осторожным, чтобы ничего не показалось неправильным.

Но через некоторое время он решил, что ему совсем не нужно быть осторожным — потому что он понял, что монах может стать слишком занятым, чтобы заметить его. Сюэ Сяню показалось, что он слышит шум во дворе сквозь слои белой ткани, как будто собралась толпа, хотя он не знал почему.

— Эй… почему ты бьешь меня по лицу? — Из-за стиснутых зубов приглушенный голос Цзян Шинина раздался откуда-то из мешочка. Похоже, его терпение по отношению к Сюэ Сяню иссякло.

В спешке Сюэ Сянь случайно похлопал не по тому предмету. У него не было настроения что-либо объяснять книжному червю, поэтому он просто заставил его замолчать, предупредив идиота, чтобы он не шумел.

Последние несколько месяцев Сюэ Сянь вообще не мог двигаться. Каждый раз, когда он хотел что-то сделать или куда-то пойти, ему приходилось ждать, пока восточный ветер поднесет его туда — или схватит человека или вещь. Хорошо, что он наткнулся на этого лысого осла. Даже если монах был ни на что не годным мошенником, он должен был иметь при себе какой-то интересный фальшивый магический инструмент. Сюэ Сянь хотел воспользоваться ситуацией, чтобы украсть что-нибудь полезное, а затем выбраться оттуда.

Когда Сюэ Сянь занялся делом, молодой монах, который схватил его, снова достиг главных дверей резиденции Цзян.

Ветхие входные двери давно разломаны на куски, и даже медные петли деформировались, так что невозможно было закрыть двери должным образом — как ни возились с дверьми, всегда оставалась большая щель. Теперь монах остановился перед дверью и поднял глаза.

Промежуток между дверями был широк, как беззубая ухмылка. За этой щелью монах ясно видел, что снаружи собралась толпа. Резиденция Цзян была разрушена столько лет, что, естественно, на улице не было фонарей, потому что там никогда не было ничего, что можно было бы увидеть. Но теперь каждый из тех, кто ждал снаружи, держал свой бумажный фонарь, белый свет которого придавал группе угрожающую ауру. Ясно, что у них не было добрых намерений.

Похоже, они пришли сюда не для того, чтобы поймать привидение, а для того, чтобы арестовать человека.

Есть народная поговорка: «Если ты не делаешь ничего плохого, тебе нечего бояться»; но, столкнувшись с такой напряженной сценой, никого нельзя обвинить в том, что он испугался. Молодой монах, однако, бросил беглый взгляд на толпу. Он толкнул двери и собрался уходить, как будто толпы людей с фонарями вообще не существовало.

Конечно, те, кто стояли возле резиденции Цзян, не были случайными прохожими. Их было около десяти, и все они были одеты в сине-серые официальные мантии окружного управления. У каждого на бедре висел двухфутовый меч. Увидев, что монах хочет уйти, они схватились за рукоятки мечей, прикрепленных к их бедрам,