Мой зверь - Лия Рао

Калеб проснулся и испуганно оглядывался по сторонам, его взгляд метался по избе. Когда он увидел, что я зашла одна, его плечи слегка опустились, и он облегченно вздохнул.

– Приходили Эммет и Клайв, - коротко объяснила я. - Хотели с тобой поохотиться. Звали вечером в паб.

Калеб молча кивнул и попытался сесть в кровати, опираясь на локти.

– Не надо, лежи, – я тут же подошла к нему и мягко опустила его обратно на подушку. – У тебя ночью был сильный жар. Ты бредил. Тебе нужен отдых, ты слишком слаб.

– Правда? – удивился он, нахмурив брови. – Я чувствую себя… странно. Небольшая слабость во всем теле, но зато бок почти перестал болеть. Может, это и к лучшему? Может, все пройдет само собой?

Он, словно ища подтверждения своим словам, задрал рубашку. Мы оба замерли, вглядываясь в место укуса, пытаясь найти признаки улучшения.

Рана от укуса действительно стала меньше, словно затягивалась. Однако, черные прожилки, словно зловещие корни, стали расползаться дальше, захватывая все большую и большую площадь его тела. Кожа вокруг укуса чернела, словно выгорая изнутри, но это было не похоже на обычную гангрену или воспаление. Это было так, словно его собственная кожа окрашивалась в черный цвет, словно тьма проникала в него изнутри.

Калеб опустил рубашку и встал, словно что-то решив для себя.

– Не могу лежать без дела, – объяснил он, и в его голосе звучала твердая решимость. – Хочу довести огород до ума, пока есть время. Нужно успеть все сделать, чтобы ты не голодала зимой. Кто знает, что будет через месяц, кто знает, что со мной будет… Одной тебе будет тяжело, а я не хочу, чтобы ты нуждалась. Нужно успеть все сделать, пока я еще в силах.

Глава 7

Калеб встал с кровати. Шёл он не очень уверенно, слегка пошатываясь, но, к моему огромному облегчению, достаточно твердо, чтобы самостоятельно стоять на ногах.

– Ты как? – спросила я обеспокоенно. – Не кружится голова? Не болит ничего?

– Слабость небольшая. Но вроде бы нормально, – ответил он.

– А завтракать будешь? Съешь хоть что-нибудь. Может, хоть немного сил наберешься.

– Я не хочу, правда. Что-то аппетита совсем нет, – отмахнулся он.

– Давай что-нибудь особенное приготовлю? Что-нибудь, что ты любишь? –предложила я.

Он повернулся ко мне, и улыбка, наконец, тронула его губы, но в глазах по-прежнему читалась грусть.

– Сырники хочу, – тихо сказал он, словно вспоминая что-то из далекого детства. – С ягодами, как ты обычно делаешь.

– Отлично. Сейчас сбегаю в деревню за свежим творогом и сметаной, и сделаю тебе самые вкусные сырники на свете.

– Спасибо, родная, – ответил он, и в его голосе звучала такая нежность, такая любовь, что у меня защемило сердце.

Он подошел ко мне и, нежно обняв, прижал к себе. Его объятия были такими бережными и нежными.

– Я так люблю тебя, Селена, – горячо прошептал он, заглядывая мне в глаза. – И всегда буду любить. Помни это. Что бы ни случилось, помни, что я всегда буду любить тебя.

Я прижалась к нему всем телом, впитывая его тепло, его запах, его близость. Как же я боюсь потерять его…

Вечером, после ужина, к которому Калеб практически не притронулся, он сказал, что пойдет в деревню, чтобы встретиться со своими приятелями, чтобы хоть немного развеяться.

– Не надо, - тут же попыталась я его отговорить, чувствуя, как внутри нарастает тревога. – Тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Ты же сам говорил, что у тебя слабость.

Но он стоял на своем.

– Пойми, родная, – тихо сказал он, взяв меня за руку. – Я не должен вызывать подозрений, я должен вести себя как обычно, чтобы не привлекать внимания. Если они что-нибудь заподозрят, если решат, что я… Если они узнают правду, у нас отберут наши последние дни. Ты же не хочешь этого? Может, пойдем вместе? - вдруг предложил он, и в его голосе прозвучала надежда. – Ты бы заглянула к своим подругам, поболтали бы немного, хоть немного развеялась. А я бы посидел с ребятами в пабе, выпил бы кружку эля, послушал бы их рассказы.

– Нет у меня сейчас настроения, если честно. Я лучше побуду дома одна, почитаю книгу, повяжу что-нибудь. А тебе нужно отдохнуть. Ты помнишь, какой у тебя ночью был жар? Ты же сам говорил, что чувствуешь слабость.

– Да, был, – согласился он. – Но сейчас я чувствую себя намного лучше, словно болезнь отступила. Силы словно возвращаются ко мне. Может, и правда мой организм смог победить эту дрянь? Может, все обойдется?

Я недоверчиво посмотрела на него и, протянув руку, коснулась его лба, словно стараясь убедиться в его словах. Он действительно был прохладным, что немного успокаивало.

– Не уверена, – сказал я, – те черные полосы у тебя на…

Он не дал мне договорить, словно боялся услышать правду. Калеб нежно коснулся моих губ своими, словно пытаясь остановить поток тревожных слов.

– Давай забудем пока об этом, хорошо? Я чувствую себя нормально, я просто хочу немного развеяться, я просто хочу провести время с друзьями. И я скоро вернусь. Все время буду думать о том, что ты ждешь меня здесь.

Я неуверенно кивнула и, встав на цыпочки, поцеловала его. Затем, не говоря больше ни слова, он вышел из избы, оставив меня наедине со своими страхами.

Убрав со стола и перемыв посуду, я достала недовязанный свитер для мужа, который валялся в корзине. Начала еще месяц назад, но все как-то руки не доходили закончить, все время находились дела поважнее.

За окном стремительно темнело, погружая избушку в мягкий полумрак. Я зажгла побольше свечей, стараясь разогнать сгущающуюся тьму, подбросила дров в печку, чтобы в доме было тепло и уютно, и продолжила вязать, пытаясь сосредоточиться на узоре, на переплетении петель, чтобы не думать о плохом.

Незаметно для себя я уснула, склонившись над вязанием.

Проснулась я от нежного прикосновения, от легкого, словно крыло бабочки, поцелуя в губы, от которого по телу пробежала приятная дрожь. Калеб стоял передо мной на коленях, его глаза светились любовью и какой-то тихой печалью. Он осторожно убрал вязание из моих рук и, нежно сжимая мои ладони в своих, поднес их к своим губам, целуя каждый пальчик. От него слегка пахло пивом и лесом, таким родным