Бездомные девяностые. Разговор с великим бомжом. Подлинная история ЦБФ «Ночлежка», рассказанная ее основателем - Валерий Анатольевич Соколов

ничего конкретного он предложить не может. Я придумал, что буду заниматься коммерческо-информационным комитетом: информация – это деньги, деньги – это коммерция. Вот и все. Азовский, согласился – название хорошее. Дал книжек – пособий для чайников «как составить договор». А потом посоветовал мне сходить к заведующему секцией девиантологии Якову Ильичу Гилинскому, и я пошел знакомиться с ним в Институт социологии.

Пришел – а там в кабинете Яков Ильич, заваленный книжками и бумажками. Я был неформалом в кирзовых сапогах… И у нас в тусовке были разные антисоветские прихваты: например, было принято издеваться над Лениным, называя его Лукич, а не Ильич. Однажды я поймал себя на том, что случайно называю Якова Ильича Лукичем, а он терпит.

Яков Гилинский, заведующий сектором девиантологии в Социологическом институте Академии наук:

«Я нормально воспринял то, что говорит Валера Соколов, ведь я был адвокатом, а значит, мое дело и профессия – защищать людей. И как человек Валера тоже произвел на меня благоприятное впечатление. А то, что Валера был заросшим и в кирзовых сапогах, – это нормально, меня это совершенно не волновало. Поэтому я чувственно решил помочь ему, потом мы даже подружились – он приезжал к нам на дачу…»

У нас с ним было много общего. В 1988‑м у меня родилась дурацкая мысль провести социсследование – исследование о своем поколении: что мы хотим и куда мы хотим. Телефонным справочником никто пользоваться не мешал, и я по-честному позвонил в Народное образование – рассказал, что хочу провести социологическое исследование. Нашел в справочнике номер. Меня, правда, отправили куда подальше. Но вопрос «Что делать?», заданный тогда внутри себя, а позже Якову Ильичу, нас объединил. Вот сидели и обсуждали, что делать с бездомными, – мы поговорили о неправильности системы. И почему-то Яков Ильич очень проникся ко мне. Институт социологии был на Серпуховской улице – и как-то на платформе «Техноложки» Яков Ильич дал мне двадцать рублей: «Валера, вам надо…»

«Гуманист» денег не платил, тем не менее Азовский подкидывал мне халтуры. Мы с Юлей даже жили месяц у него в квартире, правда, потом он нас не очень красиво выставил – не за что, а почему. У него была однокомнатная квартира: мы спали на кухне, а он у себя в комнате. Поскольку он был фотографом и вел съемки у себя в домашней студии. Как-то на собрание общества «Гуманист» к нему пришла беженка с ребенком. Он привел ее домой ночевать. У них что-то случилось, потому что нам наутро было сказано, что уже у нас – больше не надо. Но отношения мы продолжали поддерживать.

Поскольку делать особо было нечего, я рванул в Крым – потусоваться, да и с заработками там все было понятно: ходи себе по берегу вечером и собирай бутылки, а утром иди сдавай. Там я снова нашел компанию: как-то, помню, народ вечером у костра сказал, что хочет наверх – на плато Оленье Озеро. И я их повел. Дорога тяжелая, с собой только самодельная махра. Поднялись, а одна барышня достала пачку «Самсона». Мы ее чуть не убили, но потом закурили все вместе, свесив ноги вниз. Ну, кто в такое поверит?

Паспорт я порвал, а с работой было очень проблематично, поэтому Азовский правдами и неправдами (по чужим документам) устроил меня инструктором по туризму в детский пионерлагерь в Лосево. И к августу – на последнюю смену – нужно было успеть в Петербург. Но это абсолютно не проблема: в хипповской тусовке у меня была кличка Птица, так как я мгновенно перемещался по стране, то есть автостопом в Крым за полтора суток – легко, просто спать не надо.

В Лосево-то я и занялся действенной демократией: турпоходы разрушали привычный распорядок дня, что нравилось моему первому старшему отряду: сплав по реке, никаких зарядок, грибы и ягоды, консервы с собой – а там сгущенка. Хорошая халтура – за смену всего три с половиной похода. Как раз туда ко мне приехала Юля в слезах и сообщила, что Цой погиб. После я решил еще раз успеть метнуться в Крым на заработки – тепло, да и консервы остались.

В Ленинград я возвращался на фуре – дальнобойщик выкинул меня в Москве. Я вписался на Сокол к тусовщице из Симеиза (той самой, у которой в загашнике был «Самсон»), хоть звали ее Надей, фамилия у нее была специфическая: она была потомком испанских детей, которых вывезли в 1937–1938‑м. Я узнал, что около гостиницы «Россия» творится необыкновенное, пошел туда, а там на аллее, ведущей к главному входу (именно по этой аллее ходили депутаты), палаточный лагерь с сумасшедшими и полусумасшедшими. Они сидели в палатках с удивительными плакатами, что одни – жертвы режима, других – облучают… Там я познакомился с женщиной, которая работала в трамвайном парке (ее оттуда незаконно уволили), рассказал ей про «Гуманист» и сказал, что она может обращаться. Самое интересное, что гораздо позже она до нас дошла: «Помните, вы обещали мне помочь?» И мы сели писать какие-то запросы.

Из сегодняшнего дня эта акция мне кажется инспирированной властями: будто нагнали сумасшедших со всех городов Советского Союза, чтобы ужаснуть депутатов масштабностью проблем, в которые погружено общество.

А потом случилась Вторая международная конференция по правам человека…

2. Продовольственный кризис в Ленинграде: продукты и отсутствие их разнообразия

Нет, это не паперть, здесь так танцуют кадриль,

Здесь Билль о правах превыше всех дел.

К. Арбенин. Билль о правах

В сентябре в ДК Ленсовета была Вторая международная конференция по Правам человека «Вильнюс – Ленинград, 1990 год», и об этом писали все газеты города, например, в «Ленправде» вышел не только репортаж «Это сладкое слово – свобода», но и опубликовали саму Всеобщую декларацию прав человека, которую меньше пяти лет назад мне передавали как самиздат – а тут, в газете!..

Марина Макаревич, участница Демократического союза, соорганизатор Второй конференции по правам человека:

«В конце 1980‑х годов в Польше в рамках “Солидарности” появилась правозащитная инициатива по проведению в разных странах раз в два года представительных Международных конференций по правам человека. Основная цель – обсуждение концептуальных подходов к проблеме прав человека в разных странах с участием правозащитников. Первая конференция состоялась в 1988 году в Польше. Вторая конференция должна была пройти в Вильнюсе в 1990 году, но был получен отказ в визах зарубежным участникам на основании Указа президента СССР об