Эйфория - Энн Канта

– Разумеется, – ответил Бенедикт. – И на моем сайте, и в договоре, который я заключаю с женщинами, обращающимися ко мне. Разве это не логично?

– Логично, – кивнул Дитерих и внезапно расхохотался. – Тэррингтон, мне нужно было сдать вас в полицию, – отсмеявшись, сказал он. – За нарушение устава университета и посягательство на общественную мораль.

– Для этого вы слишком умны, – с улыбкой ответил Бенедикт. – Но даже будь на вашем месте кто-нибудь другой, это ничего бы не дало. Потому что…

– Потому что с вами связываться – себе дороже, – устало махнул рукой Дитерих. – Здоровее будешь.

– Вот именно. Собственно, декан, – глаза Бенедикта понимающе блеснули, – я пришел к вам для того, чтобы сказать, что, если мои предположения верны, в этом году у меня будет два первых курса.

– Я знаю об этом, – кивнул его визави. – И уже опасаюсь за их душевное здоровье.

– Не стоит, – рассмеялся Бенедикт. – Кажется, за то время, что мы работаем вместе, вы могли убедиться, что я не занимаюсь браконьерством, – сказал он, поднимаясь. – Даже если речь идет о пираньях.

– Особенно если речь идет о пираньях, – утвердительно качнув головой, отозвался декан. – Но я все равно волнуюсь.

– Относитесь к этому как к издержкам вашей работы, – весело подмигнул ему Бенедикт и добавил, направившись к двери, – и не слушайте тех, у кого еще не успели вырасти зубы. Уверен, им и без вас есть на ком тренировать свою бескомпромиссность.

С этими словами он взялся за ручку двери и, еще раз улыбнувшись своему декану, вышел.

Дитерих внимательно посмотрел ему вслед и вздохнул.

Учебный год обещал быть интересным.

Впрочем, как всегда.

Глава 3

Энни. Метабола

Мета́бола (др.-греч. μεταβολή – поворот, перемена, переход; лат. transitus) в древнегреческой гармонике – перемена в звуковысотной структуре, как правило, приводящая к перемене этоса (характера) музыки; в современной гармонии – категория модального лада.

С самого утра Тони выглядел хмурым, огрызался на телефонные звонки и вообще был не похож сам на себя. На вопросы о том, что с ним, не отвечал или отмахивался. «Надо будет припереть его к стенке, как выдастся свободная минута», – рассеянно подумал Бенедикт и переключился на собственные проблемы. Следовало изучить досье трех клиенток, и работа обещала быть не из легких. «Зачем я вообще подписался на это? – раздраженно думал он к вечеру. – Этим женщинам нужен психотерапевт, а не хастлер. Я убью Тони». И тотчас, словно в ответ на его мысли, в дверь просунулась кудрявая голова.

– Что делаешь? – Тони был непривычно усталым и взъерошенным.

– Исхожу ненавистью, – мрачно ответил Бенедикт.

Тони вопросительно поднял брови.

– Это, – Бенедикт угрожающе указал на ворох бумаг на своем столе. – Скажи мне, ради Бога, дорогой друг и партнер, где ты понабрал это… этих… – он махнул рукой, не в силах выразить всю глубину своего негодования, – в архивах Бедлама?

– Не сгущай, – Тони закатил глаза. – Они милые. Им просто нужно немного ласки.

– Ни черта они не милые, – взорвался Бенедикт, – а нездоровые дамочки, у которых проблемы с головой! И, кстати, мне казалось, мы договорились – никаких фригидных женщин? – Он откинулся на спинку кресла и утомленно провел руками по лицу. – Теряешь хватку, приятель.

– Ничего я не теряю, – буркнул Тони и протиснулся в дверь. – У меня как раз для тебя есть… кое-что нестандартное… в общем, нужна твоя помощь.

– У меня твоих нестандартных полный ящик, – сварливо отозвался Бенедикт, но, увидев, что Тони, похоже, всерьез взволнован, прервал сам себя. – Постой, ты с утра какой-то странный. Я еще хотел спросить у тебя, но с этим, – он кивнул на разбросанные по столу папки, – совсем забыл. Это как-то связано с работой? Не помню, чтобы ты так волновался из-за клиенток.

Тони отошел от двери и опустился в кресло с другой стороны стола. Казалось, он не знает, как начать. Некоторое время он просто сидел, словно бы что-то взвешивая и договариваясь сам с собой.

– Это не клиентка, – наконец решился он. – Это… особый случай. Не отказывайся сразу, послушай, – поднял он руки, увидев выражение лица Бенедикта. – Это дочь моих друзей. Ее изнасиловали.

Бенедикт внимательно смотрел на Тони.

– Я случайно узнал, – продолжал тот. – Университетский приятель, наш общий знакомый. Они возвращались с вечеринки, он пригласил ее к себе. Она пошла, ей и в голову не могло прийти… До отвращения банально. Она никому не говорила. Но я-то видел, что она изменилась. А тут еще этот идиот на пьяную голову давай заливать мне, какой у них был крутой секс. Бенедикт, какой секс, я ее знаю с десяти лет, она классическая хорошая девочка, небось, и не обжималась ни с кем никогда. Ну, а когда я спросил у нее… Она мне призналась. Умоляла не говорить родителям.

– Что ты хочешь от меня? – терпеливо спросил Бенедикт.

– Помоги ей, – Тони бросил на него быстрый взгляд. – Я знаю, ты сможешь. Она… она хорошая девушка, но если ей сейчас не помочь, она начнет делать глупости. Ей нужен кто-то, такой, как ты, кто сможет показать ей, что это не конец света.

Бенедикт помолчал.

– Если я правильно тебя понимаю, – медленно произнес он, – ты хочешь, чтобы я взял в работу напуганную, травмированную молодую женщину, которая едва лишилась девственности и которая – наверняка – шарахается от мужчин, и чей первый опыт связан с изнасилованием? Ты издеваешься?

– Бенедикт, – Тони смотрел серьезно. – Поверь мне, я не говорил бы с тобой, если бы не был уверен, что ей нужен именно ты. Она веселая, добрая, хорошая девушка. Она ни от кого не шарахается, но ей действительно плохо. И она, – он улыбнулся, – весьма умна и бывает пугающе активной, когда ей это действительно нужно. Когда я сегодня пришел к ним, чтобы узнать, как она, она обзванивала в алфавитном порядке мужчин-проституток, чьи адреса нашла в Интернете. Она хочет выбраться, хочет узнать, каким бывает настоящий секс. – Тони закрыл лицо руками. – Так как переубедить ее идти к хастлеру мне не удалось, я уговорил ее подождать с этим пару дней, сказав, что знаю лучшего в этой области, и пообещав связаться с тобой, – он пожал плечами. – Решай сам, стоит ли это того, чтобы за это браться.

Бенедикт молчал, рассеянно поигрывая длинной шариковой ручкой, которой делал пометки в клиентских досье. В конце концов, он остановился и хлопнул ладонью по столу.

– Хорошо. Что я должен делать?

– То, что ты делаешь всегда, – Тони просиял. – Трахни ее. Одному Богу известно, как тебе это удается, но это работает. Она снова станет прежней, я уверен. И сможет жить нормальной жизнью. А с тем ублюдком, – он помрачнел, – я сам разберусь.

Бенедикт вздохнул и бросил ручку, которую все еще держал в руках, на стол.

– Черт с тобой. Записывай ее на пятницу. И мне нужно ее досье, – сказал он строго, глядя на довольное лицо Тони, – на вчера.

– Будет сделано, партнер!

Тони шутливо отсалютовал ему рукой, вскочил из кресла и помчался делать то, что ему удавалось лучше всего – раздобывать и анализировать информацию. Бенедикт покачал головой, улыбнулся и снова вернулся к своим папкам. «Работы непочатый край. Как всегда», – подумал он и углубился в чтение.

***

Бенедикт смотрел на хрупкую изящную девушку, сидевшую напротив него в кресле, сложив руки на коленях, и мысленно изобретал страшные казни, которым подвергнет своего делового партнера, как только до него доберется. Как они и договаривались, Энни пришла в пятницу, точно в назначенное время, и теперь вежливо смотрела на него светлыми голубыми глазами раненого олененка, ожидая, что он первым начнет трудный разговор, и явно смущаясь. Бенедикт мысленно выругался. Они с Тони потратили два дня на изучение ее досье и еще один – пререкаясь о том, следует ли сначала поговорить с девушкой или же стоит сразу брать быка за рога. В конце концов Бенедикт, которому с самого начала вся эта затея не нравилась и который, честно признаться, отчаянно нервничал, сказал, что если Тони так неймется, то пусть он сам ее трахает, а его оставит в покое. В итоге сошлись на стандартной процедуре, установленной для всех клиенток. И вот теперь они сидят в его кабинете, который еще менее чем когда-либо (Бенедикт тщательно проследил) похож на прибежище хастлера, и степенно пьют чай, намереваясь обсуждать секс после изнасилования. Мило. Бенедикт со стуком поставил чашку на блюдце, прерывая поток собственных мыслей.

– Что ж, как я понимаю, мисс Тарт, мистер Фак (черт бы побрал Тони с его говорящей фамилией!) рассказал вам, какого рода услуги я оказываю? – зачем-то уточнил он.

– Да, – она кивнула.

– И мы можем говорить откровенно?

– Да, конечно, мистер Тэррингтон.

– Тогда… – он встал и прошелся по комнате, затем вернулся на свое место и внимательно посмотрел на нее. – Тони в общих чертах рассказал мне, с какой проблемой вы столкнулись, и я готов помочь вам.