Светлолунный сад - Каролина Карловна Павлова

к переводам с русского на немецкий. На этой почве она подружилась с А. К. Толстым, став главным переводчиком и пропагандистом его творчества в Германии. Кроме многих стихотворений и баллад, она перевела его крупные произведения – драматическую поэму «Дон Жуан», трагедии «Смерть Иоанна Грозного» и «Царь Федор Иоаннович». В переводах Павловой эти трагедии представлялись в немецких театрах. Она переводила на немецкий язык и других авторов, постоянно до конца занимаясь литературным трудом. Ее сочинения и переводы на немецком языке были собраны и изданы в трех томах в 1994 г.[28]

После смерти А. К. Толстого (в 1875 г.) и сына Ипполита[29] (в 1882 г.) связи Павловой с Россией практически прервались. К концу XIX века для большинства русских читателей она была полузабытой поэтессой давнего времени. Когда Павлова скончалась 14 декабря 1893 г., о ней в России немногие вспоминали. Она лишь немного, каких-то десять лет не дожила до возрождения интереса к ее поэзии, а вернее – до настоящего ее открытия. В начале XX века ее поэзия оказалась востребована, к умножению и распространению ее славы были причастны Брюсов, Блок, Андрей Белый и многие другие, а Марина Цветаева одну из своих поэтических книг назвала словом, взятым из стихотворения Павловой: «Ремесло» (1923).

В. Л. Коровин

Стихотворения

Сфинкс

Эдипа сфинкс, увы! он пилигрима

И ныне ждет на жизненном пути,

Ему в глаза глядит неумолимо

И никому он не дает пройти.

Как в старину, и нам, потомкам поздним,

Он, пагубный, является теперь,

Сфинкс бытия, с одним вопросом грозным,

Полукрасавица и полузверь.

И кто из нас, в себя напрасно веря,

Не разрешил загадки роковой,

Кто духом пал, того ждут когти зверя

Наместо уст богини молодой.

И путь кругом облит людскою кровью,

Костями вся усеяна страна…

И к сфинксу вновь, с таинственной любовью,

Уже идут другие племена.

22 апреля 1831

Е. М<Илькееву>

Да, возвратись в приют свой скудный:

Ответ там даст на глас певца

Гранит скалы и дол безлюдный, –

Здесь не откликнутся сердца.

Забудь, что мы тебе сказали,

Покинь, что встретил в первый раз;

Тебя и мы не разгадали,

И ты, пришлец, не понял нас.

В глухую степь, у края света,

Далеко от людских бесед,

Туда забросил бог поэта;

Ему меж нами места нет.

Не гул там разговоров скучных,

Там бури бешеный набег,

И глас лесов седых и звучных,

И шум твоих сибирских рек.

Там под родными небесами,

Не зная нашей суеты,

Забывши нас, забытый нами,

Поэтом сохранишься ты!

Ноябрь 1838

Сонет

Не дай ты потускнеть душе зеркально чистой

От их дыхания, невинный ангел мой!

Как в детстве, отражай игрой ее сребристой

Все сказки чудные, дар старины святой.

Дивися хитростям русалки голосистой,

Пусть чудится тебе косматый домовой;

Волшебных тех цветов храни венок душистый,

Те суеверия – наряд любви младой.

Верь, дева милая, преданиям старинным,

В сердечной простоте внимай рассказам длинным;

Пусть люди мудрые их слушают шутя,

Но ты пугайся их вечернею порою;

Моей души твоя хотела быть сестрою,

Беспечный же поэт всегда душой дитя.

<1839>

«Шепот грустный, говор тайный…»

Шепот грустный, говор тайный,

Как в груди проснешься ты

От неясной, от случайной,

От несбыточной мечты?..

И унылый, и мятежный,

Душу всю наполнит он,

Будто гул волны прибрежной,

Будто колокола звон.

И душа трепещет страстно,

Буйно рвется из оков,

Но бесплодно, но напрасно:

Нет ей звуков, нет ей слов.

О, хоть миг ей! миг летучий,

Миг единый, миг святой!

Чтоб окрепнуть немогучей,

Чтобы вымолвить немой!

Есть же светлые пророки,

Вдохновенья торжества,

Песен звучные потоки

И державные слова!..

Шепот грустный, говор тайный,

Как в груди проснешься ты

От неясной, от случайной,

От несбыточной мечты!..

<1839>

Поэт

Он вселенной гость, ему всюду пир,

Всюду край чудес;

Ему дан в удел весь подлунный мир,

Весь объем небес;

Всё живит его, ему всё кругом

Для мечты магнит:

Зажурчит ручей – вот и в хор с ручьем

Его стих журчит;

Заревет ли лес при борьбе с грозой,

Как сердитый тигр, –

Ему бури вой лишь предмет живой

Сладкозвучных игр.

1839

Да иль нет

За листком листок срывая

С белой звездочки полей,

Ей шепчу, цветку вверяя,

Что скрываю от людей.

Суеверное мечтанье

Видит в нем себе ответ

На сердечное гаданье –

Будет да мне или нет?

Много в сердце вдруг проснется

Незабвенно-давних грез,

Много из груди польется

Страстных просьб и горьких слез.

Но на детское моленье,

На порывы бурных лет

Сердцу часто провиденье

Молвит милостиво: нет!

Стихнут жажды молодые;

Может быть, зашепчут вновь

И мечтанья неземные,

И надежда, и любовь.

Но на зов видений рая,

Но на сладкий их привет

Сердце, жизнь воспоминая,

Содрогнувшись, молвит: нет!

Июнь 1839

«Есть любимцы вдохновений…»

Есть любимцы вдохновений,

Есть могучие певцы;

Их победоносен гений,

Им восторги поколений,

Им награды, им венцы.

Но проходит между нами

Не один поэт немой,

С бесполезными мечтами,