Дрейф. Вдохновляющая история изобретателя, потерпевшего кораблекрушение в открытом океане - Стивен Каллахэн

Неподвижная луна равнодушно взирает сверху. Ее лик то и дело закрывает вуаль облаков, заволакивая мрачную сцену гибели «Соло». Благодаря инстинктам и натренированности я сделал все, что было необходимо для спасения, а теперь, когда у меня появилось время для размышлений, я начинаю полностью осознавать, какой бедой грозит крушение. Кажется, еще никогда мои чувства не были такими обостренными. В душе царит невообразимый сумбур. Мучительная душевная боль, скорбь о погибшей яхте, глубокое разочарование в самом себе из-за допущенных промахов. Все затмевает четкое осознание того, что мысли и чувства больше ничего не значат. Меня бьет озноб. Я слишком далеко от цивилизации, чтобы надеяться на спасение.

За одно мгновение в голове вспыхивает множество разговоров и споров, словно в черепе болтает группа людей. Некоторые из них даже шутят, их смешит, что камера усердно снимает то, что никто никогда не увидит. Другие ворошат огонь в топке страха, чье пламя подогревает парализованную энергию. Я должен быть благоразумен. Я борюсь со слепой паникой, я не хочу, чтобы силы, полученные благодаря выбросу адреналина, привели к беспорядочной и непродуктивной деятельности. Я борюсь с желанием впасть в приводящую в ступор истерию, я не хочу ждать, застыв от страха, когда наступит конец. «Соберись, – приказываю я себе, – соберись и пошевеливайся».

Я смотрю, как Атлантический океан поглощает мое судно, моего друга, мое дитя… «Соло» слишком мал, и бездна даже не ощутит его вкуса. Волны то и дело смыкаются над яхтой, но белые палубы появляются снова и снова. «Соло» еще не тонет, нет… подожду, пока она исчезнет, прежде чем перерезать канат. Ведь даже с тем запасом консервированной воды и кое-каким снаряжением, которым я заблаговременно дополнил оснащение спасательного плота, мне все равно не протянуть долго. Для успешного выживания в море нужно еще что-нибудь. Так что жду и спасаю все, что могу. Мое тело дрожит еще сильнее от страха и холода, мои глаза горят от морской воды. Необходимо добыть немного одежды, что-нибудь, чем можно укрыться, хотя бы что-нибудь. Я начинаю кромсать грот. Только не порежь плот, будь предельно аккуратен! Надрезанная парусина легко разрывается. Плот подпрыгивает, когда я вытягиваю с кормы подковообразный спасательный нагрудник и буй «человек за бортом» со спасательной вешкой. Вокруг яхты продолжают кипеть пенные волны, но каждый раз она упрямо поднимается. Мысленно продолжаю уговаривать ее: пожалуйста, не уходи, только не сейчас, пожалуйста, поднимись! Водонепроницаемые отсеки, разработанные и построенные мной, воздушные мешки внутри яхты не дают ей утонуть… Она борется. Стаксель громко хлопает. Крышка люка и штурвал стучат, когда лодку бьет океан. Может быть, она все-таки не утонет? Ее голова находится над водой, но задняя часть сомневается, как ребенок на берегу, никак не решаясь кануть в воду.

Тело ломит от холода, ноздри заполняет смрад резины, пластика и талька. Теперь «Соло» может затонуть в любой момент, а мне так необходимо снова вернуться внутрь. Времени мало. Подтягиваюсь, держась за борт яхты, забираюсь на нее и на мгновение останавливаюсь, испытывая странное ощущение: я одновременно нахожусь и в море, и на палубе. Волны становятся на дыбы, покрывают яхту, но раз за разом «Соло» пробивается на поверхность. Сколько еще ударов яхта получит, прежде чем вода заполнит оставшиеся воздушные полости? Сколько секунд пройдет, прежде чем она окончательно исчезнет?

Между накатывающими гребнями протискиваюсь в люк. Вода, залившаяся в каюту, кажется такой спокойной по сравнению с окружающим штормом. Я проскальзываю в этот водный склеп, и люк с треском закрывается за мной. Нащупываю сумку с аварийным снаряжением, мне удается перерезать крепежные веревки. Снаружи ходят волны, они накатывают на нас и убегают дальше. Я жажду воздуха. Сумка освобождена, но, кажется, она тяжелее грехов человечества. Прокладывая путь по лестнице, ведущей к люку, толкая и дергая снаряжение, чтобы вынести его на палубу, я пытаюсь справиться с люком, который то и дело колотит по спине. Чтобы перетащить сумку на плот, требуются все оставшиеся силы.

Она шлепается на плот, и я поворачиваюсь, чтобы снова влезть в люк. Протягиваю руку назад, нащупываю диванную подушку, зажатую над головой. Дергая ее, поднимаюсь, чтобы глотнуть воздух. Но воздуха нет! Мне кажется, что последний кислород в нашей галактике уже кто-то вдохнул. И вдруг волна стремительно отходит. Я вижу поверхность, сверкающую тысячами свечей. Воздух врывается в каюту, я жадно глотаю его, а потрескивание «Соло» заглушает приближающаяся волна.

Привязываю подушку к концу фала – пусть плавает рядом, пока я погружаюсь, чтобы достать свою постель. Связывать в узел спальный мешок, оказывается, все равно что пытаться схватить пригоршню змей. С большим трудом, мучительно медленно толкаю, тяну и кручу мешок и перемещаю его на плот. Следом падаю я, прихватив диванную подушку.

Боже мой, «Соло» все еще на плаву! Я смотрю, как он медленно, все больше и больше заваливается на бок, и подбираю один за другим выплывающие из каюты предметы: капусту, пустую кофейную банку, коробку с несколькими яйцами. Яйца наверняка долго не продержатся, но я все равно их прихвачу.

Слишком устал, чтобы делать что-то еще. Я еще не отцепился от «Соло», но если он решится наконец нырнуть, то у меня должен быть шанс на спасение. Двадцать два метра 9,5-миллиметровой веревки, привязанной к концу гика-шкота, дают мне возможность дрейфовать по ветру. «Соло» исчезает, когда мы погружаемся во впадину между двумя гребнями волн. Огромные пенящиеся гребни упорно накатывают на нас. Они закручиваются против ветра, как бьющиеся о берег волны прибоя. Я слышу, как они надвигаются, слышу хлопки, удары и треск, как будто «Соло» шепчет мне: «Подожди, я все еще здесь». Плот поднимается, чтобы встретить вершину волны, которая гонится за мной. Пена и брызги обваливаются прямо на левый борт.

Откидной полог тента резко хлопает на ветру каждый раз, когда застежка-липучка открывается от ветра. Я должен развернуть плот, или в открытый вход может проникнуть вода. С вершины волны оглядываюсь на палубу «Соло», поднявшуюся на следующем гребне. Море медленно вздымается из темноты, как гигант, садящийся после сна. На другой стороне тента есть небольшое круглое отверстие. По пояс высовываюсь в смотровое окно. Я не должен выпускать из рук канат, связывающий меня с «Соло», но его нужно переместить. Продеваю веревку через петлю гика-шкота, свисающего с палубы «Соло», и тяну ее обратно на плот. Один конец прикрепляю к веревочному ограждению – лееру, идущему по периметру плота, второй обматываю вокруг и втягиваю «хвост» в смотровое окно. Если «Соло» пойдет ко дну, то я смогу отпустить его, и мы ускользнем. Стоп… Не могу влезть обратно! Я застрял. Пытаюсь высвободиться из тента, сдавившего грудь. Морские брызги осыпают меня. Волны ревут в темноте. Я кручусь и дергаюсь – и наконец падаю внутрь. Плот качается, подставляет боковую сторону тента волнам. Ха! Неплохая шуточка: кусок парусины против стихии, которая превращает гранит в песок.

При помощи скользящего узла привязываю шкот «Соло» к переплетению лееров плота, окружающих внутреннюю часть. Лихорадочно прилаживаю к этой сети все снаряжение и слышу, как что-то с шумом накатывается с наветренной стороны. Должно быть, это большая волна, раз ее слышно издалека. Натиск воды. Тишина. Чувствую, как она нависает надо мной. Плот издает душераздирающий резиновый визг, когда волна ударяет по нам, мир раскалывается пополам. Наветренная сторона бьет по мне, швыряет на другую сторону плота. Верх обрушивается, вода оказывается повсюду.

Удар усиливает рывок фалиня, привязанного к моей полузатопленной, полной воды яхте, стоящей против ветра, против места, где поднялась волна. Я погибну. Этой же ночью. До ближайшей земли около 450 миль. Море раздавит меня, опрокинет, лишит тепла и воздуха. Я пропаду, и никто не узнает об этом, пока не пройдут недели со дня, когда я должен был прибыть на место.

Ползу обратно к наветренной стороне, одной рукой держась за шкот «Соло», другой цепляясь за оплетающий плот леер. Сворачиваюсь калачиком в сыром спальном мешке. Тонны воды плещутся под дном плота. Я сижу на подушке, защищающей меня от ледяного пола. Дрожу, но начинаю согреваться. Теперь надо ждать, слушать, думать, рассчитывать – и бояться.

Плот издает душераздирающий резиновый визг, когда волна ударяет по нам.

Когда плот со мной поднимается на гребне волны, я вижу «Соло», барахтающийся в следующей впадине. Потом он снова поднимается на следующей волне, в то время как я проваливаюсь в ту впадину, которая за секунду до этого баюкала яхту. Теперь она почти опрокинулась, нос и правый борт находятся под водой, а корма торчит достаточно высоко. Только бы яхта продержалась на плаву до утра! Я должен снова увидеть тебя, увидеть ту поломку, которую ты, я чувствую, получила из-за меня. Почему я не отсиделся на Канарских островах? Почему не расслабился и не отдохнул? Почему вынудил тебя выйти в море? Чтобы завершить свою дурацкую затею, дважды пересечь океан? Прости меня, бедный «Соло»!