Дрейф. Вдохновляющая история изобретателя, потерпевшего кораблекрушение в открытом океане - Стивен Каллахэн

Ползу обратно к наветренной стороне, одной рукой держась за шкот «Соло», другой цепляясь за оплетающий плот леер. Сворачиваюсь калачиком в сыром спальном мешке. Тонны воды плещутся под дном плота. Я сижу на подушке, защищающей меня от ледяного пола. Дрожу, но начинаю согреваться. Теперь надо ждать, слушать, думать, рассчитывать – и бояться.

Плот издает душераздирающий резиновый визг, когда волна ударяет по нам.

Когда плот со мной поднимается на гребне волны, я вижу «Соло», барахтающийся в следующей впадине. Потом он снова поднимается на следующей волне, в то время как я проваливаюсь в ту впадину, которая за секунду до этого баюкала яхту. Теперь она почти опрокинулась, нос и правый борт находятся под водой, а корма торчит достаточно высоко. Только бы яхта продержалась на плаву до утра! Я должен снова увидеть тебя, увидеть ту поломку, которую ты, я чувствую, получила из-за меня. Почему я не отсиделся на Канарских островах? Почему не расслабился и не отдохнул? Почему вынудил тебя выйти в море? Чтобы завершить свою дурацкую затею, дважды пересечь океан? Прости меня, бедный «Соло»!

Я наглотался соли, у меня горит горло. Возможно, утром мне удастся спасти еще какое-нибудь снаряжение, бутыли с водой, немного еды. Планирую каждое движение и очередность. Самая насущная опасность – замерзнуть, но спальный мешок достаточно защищает меня. Главное – вода, затем еда. Потом уже остальное, что удастся схватить. В шкафу на камбузе, прямо под трапом, хранится почти сорок литров воды – всего лишь в тридцати метрах от меня находится аварийный паек, которого хватит на сорок – восемьдесят дней. Корма задралась, будет проще пробраться за ним. В каюте на корме две большие спортивные сумки, они подвешены сверху. В одной полно еды (примерно на месяц), а другая набита одеждой. Если смогу поднырнуть и проплыть вперед, то, быть может, получится вытащить из носового отсека яхты – форпика – спасательный гидрокостюм. Уже мечтаю, как толстый поролон согреет меня.

5 февраля

1-й день

Волны продолжают бить по плоту, вдавливая борта и заливая воду внутрь. Трубки каркаса прочные, как тиковые бревна, хотя и гнутся, как спагетти. Снова и снова вычерпывая воду кофейной банкой, я думаю, сколько может выдержать такой утлый плот, и ищу признаки течи.

Маленькая лампа наверху освещает мой крошечный новый мир. Воспоминания о крушении, окружающее зловоние, удары волн, стонущий ветер и мои планы утром снова подняться на борт «Соло» перекатываются в моей голове. Скоро всему этому придет конец.

Похоже, я затерялся где-то на полпути между западным Ошкошем и городом Нигде. Не думаю, что в Атлантике есть более пустынные воды. Я нахожусь примерно в 450 милях к северу от островов Зеленого Мыса, но они расположены против ветра. Я могу дрейфовать только в направлении ветра. Если плыть по ветру, то 450 миль отделяют меня от ближайших судоходных путей. Ближайшим из возможных берегов являются Карибские острова, в восемнадцати сотнях морских миль от меня. Не стоит об этом думать. Лучше продумать план на день. Если плот выдержит, надежда есть, но выдержит ли он? Море атакует без предупреждения. Водяной гребень часто возникает прямо перед тем, как ударить. Столкновение сопровождается ревом, волна бьет по плоту, раскалывается об него.

Вдалеке, со стороны центра шторма, слышу гул. Он постепенно нарастает, становится громче и громче, пока не заполняет все вокруг. Кулак Нептуна бьет, и с этим ударом плот лишается устойчивости. Он стонет и визжит, потом наступает тишина, словно мы перенеслись в загробное царство, где нас наконец перестанут мучить.

Рывком открываю смотровое отверстие и высовываю голову. Стаксель «Соло» все еще хлопает, штурвал щелкает, а я уплываю прочь. Электрику яхты замкнуло, и маяк на верхушке мачты мигает, словно прощаясь со мной. Смотрю долго, очень долго… вспышки света становятся все реже, понимаю, что вижу яхту в последний раз. Я чувствую, что теряю друга, ребенка, часть себя. Еще несколько редких вспышек – и все. Яхта исчезает в пучине.

Вытягиваю веревку, которая соединяла меня с яхтой, надеждой на еду, воду и одежду. Веревка цела. Возможно, петля, которую я затянул на гика-шкоте, распустилась во время последнего удара. Или узел? Может быть, дело действительно в узле, вибрация и колебания могли ослабить его. А может, я сам неправильно завязал. Но ведь я завязал, должно быть, тысячу узлов, это для меня так же привычно, как запирать дверь на ключ, и все же… да какое это теперь имеет значение? Жалеть не о чем, возможно, именно это спасло меня. Быть может, мой крошечный резиновый дом в последнюю секунду избежал страшной участи – быть разорванным на куски? Или напротив, меня погубит то, что он пустился по течению…

Покачивания плота неведомым образом успокаивают, и я разговариваю с собой в стиле Хемфри Богарта, что-то вроде «что-ж-ты-теперь-сам-по-себе-ты-один-парень»… К облегчению примешиваются страх, боль, чувство вины, опасение, надежда и отчаяние. Мои чувства собраны в огромный шар безраздельного смятения, всепоглощающего, как черная дыра. Тело ломит от холода, и теперь оживает боль от ран, которые я не ощущал прежде. Чувствую себя таким беззащитным. Я остался без «поддерживающей системы». И ни места, где можно спастись от беды, ни второго шанса. Психически и физически ощущаю себя так, словно с моих нервов сорваны все покровы и они теперь абсолютно обнажены.

Колдовские проклятья – голод и жажда

Мы с плотом всю ночь скользим вверх и вниз, взрезая волны. Я установил плавучий якорь – кусок ткани, который работает как парашют, замедляя наши спуски и предотвращая опрокидывание. Волна разбивается под нами и подбрасывает плот, пока он не оказывается на передней кромке, как на вершине. Литры черной морской волны заливают плот. Когда я свободно повисаю на леерах, то гребни бьют меня через тонкое дно. Перед тем, как мы чуть не переворачиваемся полностью, плавучий якорь натягивается и резко дергает плот назад. Только что зачерпнутая морская вода обдает меня холодным душем.

Мой спасательный плот – стандартная шестиместная модель Avon, из двух многосегментных надувных кругов, расположенных один над другим. Внутренний диаметр – чуть более полутора метров. Перед стартом гонки «Мини-Трансат» комиссия, осматривая «Соло», была удивлена, обнаружив такой большой плот. «А вы сами когда-нибудь садились в четырехместный?» – спросил я тогда. Я вот садился. Однажды мы с двумя товарищами надули такой плот и влезли внутрь. Мы в буквальном смысле слова сидели друг на друге, наши ноги переплелись. Выживание в течение большего срока, чем несколько часов, на плоту, нагруженном на максимально допустимом уровне, весьма спорно и как минимум мучительно. Я решил, что шестиместный плот подойдет для экипажа из двух человек для среднего по продолжительности или долгого плавания.

Вид «Резинового утенка-III» в двух проекциях. На рисунке, где изображен вид сбоку, я держу в руках насос, подключенный к одному из клапанов. У «Резинового утенка-III» имеется верхняя надувная камера из верхнего круга и камеры-арки и нижняя камера. На этих рисунках ветер дует слева, толкая «Утенка» вправо. (A) Камера-арка – поддерживает тент. (B) Опреснитель на солнечной энергии – неподвижно закреплен. Дренажный шланг для отвода дистиллята и мешок для его сбора свисают под плотом. (C) Наружный леер – идет по всему внешнему периметру плота. (D) Брызгоотбойный кожух, или фартук, – идет поперек входа, предохраняет от некоторых волн и служит полкой для хранения подводного ружья. (E) Сумка со снаряжением – спасена с «Соло», содержит основную часть снаряжения. (F) Подушка – изготовлена из пенопласта с закрытыми порами толщиной пять сантиметров, не впитывающего воду. Это позволяет смягчать удары акул и рыб в днище плота. (G) Внутренний леер – крепление для всего снаряжения. Между точками креплений к плоту нанизана рыба. На рисунке, где изображен вид сверху, стрелка указывает на бутыль с водой, охотничий нож и короткие куски шнура, расположенные так, чтобы всегда быть под рукой. (H) Сумка со снаряжением плота – при покупке прилагается к плоту. Сюда входит стандартное снаряжение, напри-мер насос, сумка крепится к креплению на полу. (I) Бельевая веревка – чтобы подвешивать рыбу в моем мясном магазине. (J) Вход с пологом (показан пунктирной лини-ей) – плот должен быть развернут так, чтобы вход находился в его передней правой четверти, в стороне от ветра и приближающихся волн. (K) Парусина – спасена с «Соло», свернута и связана. Помогает смягчить удары рыб и защищает плот от повреждений наконечником гарпуна, когда я поднимаю рыбу на борт. (L) Пластиковый контейнер – вклинен в крепление опреснителя на солнечной энергии и собирает дождевую воду. Позже я переместил его на верхушку тента и отдельно прикрепил к камере – арке, а потом – внутрь, под протекающее смотровое окно. (M) EPIRB (аварийный радиомаяк) – посылает сигналы на двух частотах, прослушиваемых коммерческими авиарейсами. (N) Смотровое окно – ужасно течет, его приходится стягивать, так как оно находится с наветренной стороны. В конце концов я протяну через это отверстие в пластиковый контейнер водосборную накидку. (O) Фалинь с буем «человек за бортом» – тянется за кормой и служит измерителем скорости. Также выравнивает плот и предотвращает опрокидывание. Буй должен делать меня более заметным. Фалинь является отличной поверхностью для ро-ста морских желудей, служащих пищей мне и спинорогам. (P) Газовый баллон – надул «Резинового утенка». Его уязвимое положение все время беспокоит меня. (Q) Балластный мешок – четыре кармана на днище наполняются водой и предотвращают опрокидывание. (R) Проседающее дно – типично при давлении любого веса. С другой стороны давит вода, заставляя дно немного прогибаться внутрь. Выпячивающиеся наружу бугры – отличная приманка для рыб, например для дорад: на рисунке показано, как одна примеривается к моей левой ступне.