Проект «Аве Мария» - Энди Уир

посмотрю, как ты спишь, — успокаиваю его я.

— Хорошо. Я спать, — отзывается Рокки.

Руки эридианца расслабляются, и он становится похож на мертвого жука. Он больше не держится за перекладины и свободно дрейфует по своей стороне туннеля.

— Что ж, ты больше не одинок, дружище, — тихо говорю я. — Теперь мы оба не одиноки.

Глава 13

— Не думаю, что нас надо обыскивать, мистер Истон, — отчеканила Стратт.

— А я думаю, надо, — невозмутимо проговорил старший тюремный надзиратель.

Голос надзирателя, сдобренный сильным новозеландским акцентом, звучал дружелюбно, но в нем улавливались металлические нотки. Этот человек сделал целую карьеру благодаря тому, что не позволял другим вешать лапшу себе на уши.

— У нас иммунитет от любых…

— Тихо! — оборвал Истон. — Вход и выход из «Пар»[107] только после полного досмотра.

Оклендская тюрьма, которую местные почему-то называют «Пар», — единственное в Новой Зеландии пенитенциарное учреждение строгого режима. Контрольно-пропускной пункт был густо усеян камерами видеонаблюдения, кроме того каждого посетителя досматривали с помощью ручного сканера. Через детектор при входе в тюрьму проходили даже надзиратели.

Пока наши начальники спорили, помощник Истона и я отошли в сторонку. Мы с ним переглянулись, недоуменно пожав плечами. Братство подчиненных, работающих на упрямых боссов.

— Я не сдам электрошокер! — упрямилась Стратт. — Если надо, я могу позвонить вашему премьер-министру!

— Валяйте, — кивнул Истон. — И она вам скажет ровно то же, что и я: никакого оружия рядом с сидящими здесь отморозками. Даже у наших охранников только дубинки. Есть правила, которые мы не меняем. Я прекрасно осознаю масштаб ваших полномочий, но и у них есть предел. Вы не всемогущи.

— Мистер И…

— Фонарь! — скомандовал Истон, протягивая назад руку, и помощник вложил ему в ладонь карманный фонарик.

Щелкнув переключателем, старший надзиратель произнес:

— Пожалуйста, откройте рот, мисс Стратт. Мне нужно проверить, нет ли у вас там запрещенных предметов.

Стоп! Пора вмешаться, пока все не стало совсем плохо.

— Я пойду первым! — вызвался я и широко открыл рот.

Истон посветил мне в рот, и, внимательно поглядев, заявил:

— Чисто!

Стратт окатила старшего надзирателя ледяным взглядом.

— Если хотите, могу вызвать нашу сотрудницу, и она досмотрит вас более тщательно.

Несколько мгновений Стратт не шевелилась. Затем нехотя вытащила электрошокер и передала Истону. Видимо, она порядком устала. Еще никому не удавалось одержать над Стратт верх. Впрочем, она никогда не вступала в бессмысленные пререкания из чистого принципа. При всей своей власти Стартт не боялась уступить, если того требовала ситуация, и редко оспаривала простые решения.

Вскоре охранники повели нас со Стратт по холодным серым коридорам тюрьмы.

— Черт, какая муха вас укусила? — изумился я.

— Терпеть не могу маленьких диктаторов в их маленьких королевствах. Прямо бесят меня! — ответила она.

— Иногда стоит проявить гибкость.

— У меня на исходе терпение, а у нашей планеты — время.

— Ну уж нет! — Я предостерегающе поднимаю вверх палец. — Вот только не надо объяснять свое ослиное упрямство тем, что вы спасаете мир!

Стратт на миг задумалась.

— Ладно, может, вы и правы.

Мы шагали по длинному переходу в самый охраняемый корпус.

— По-моему, тюрьма строгого режима — уже чересчур, — заметила она.

— Погибли семь человек, — напомнил я. — И все из-за него.

— Это была случайность.

— Это была преступная халатность! Он заслуживает то, что получил!

Охранники завернули за угол. Мы за ними. Нас словно водили по лабиринту.

— Зачем вы меня сюда притащили?

— Ради науки.

— Как всегда, — вздохнул я. — Не нравится мне здесь.

— Приму к сведению.

Мы зашли в промозглую камеру. Там был лишь металлический стол, за которым сидел заключенный в ярко-оранжевом комбинезоне. Лысеющий мужчина лет пятидесяти, прикованный наручниками к столешнице, совершенно не производил впечатления опасного преступника.

Мы со Стратт уселись напротив заключенного, и охранники закрыли за нами дверь. Мужчина глядел на нас, слегка наклонив голову. Видимо, ждал, пока мы заговорим.

— Доктор Роберт Ределл, — начала Стратт.

— Можно просто Боб, — попросил он.

— Я буду называть вас доктор Ределл. — Стратт вынула из портфеля папку и пролистала. — Сейчас вы отбываете пожизненное заключение за семикратное непредумышленное убийство.

— Да. Таково их оправдание, почему я здесь, — произнес заключенный.

Я возмутился:

— На вашей установке погибли семь человек. Из-за вашей халатности! По-моему, отличное «оправдание», почему вы здесь.

Ределл покачал головой.

— Семь человек погибли из-за того, что в блоке управления нарушили протокол и включили первичный насос, хотя в башне с отражателями еще находились рабочие. Произошел чудовищный несчастный случай, но это именно несчастный случай.

— Тогда просветите нас, — попросил я. — Если смерти на вашей солнечной электростанции случились не по вашей вине, то почему вы здесь?

— Потому, что в правительстве думают, будто я присвоил миллионы долларов.

— С чего бы им так думать?

— С того, что я присвоил миллионы долларов. — Ределл подвигал закованными в наручники руками, пытаясь найти более удобное положение. — Но это не имеет ни малейшего отношения к смертям! Ни малейшего!

— Расскажите о своем проекте энергии черных панелей, — попросила Стратт.

— Черные панели? — Он отпрянул. — Но это лишь идея. Я отправил проект по электронной почте анонимно.

— Вы и правда считаете, что письмо, отправленное из тюремной компьютерной лаборатории, анонимно? — закатила глаза Стратт.

Ределл потупил глаза.

— Я не компьютерщик, а инженер.

— Я хочу услышать подробнее о черных панелях, — напомнила Стратт. — И если мне понравится то, что я услышу, вам могут уменьшить срок. Говорите.

Ределл встрепенулся.

— Ну… как бы… хорошо. Что вам известно о гелиотермальной энергетике[108]?

Стратт посмотрела на меня.

— Это когда у вас куча зеркал, повернутых так, что они направляют отраженный солнечный свет на верхушку башни, где расположен котел. Если с помощью нескольких сотен квадратных метров зеркальной поверхности сконцентрировать солнечный свет в одной точке, можно нагреть воду, довести ее до кипения, и пар запустит вращение турбины, — пояснил я. — Не вижу ничего нового. Полностью функциональная гелиотермальная электростанция уже есть в Испании. Хотите узнать больше, поговорите с ними, — добавил я, глядя на Стратт.

Она прервала меня взмахом руки и обратилась к Ределлу:

— Так вот, что вы строили в Новой Зеландии?

— Видите ли, Новая Зеландия финансировала мой проект. Но идея заключалась в том, чтобы обеспечить энергией Африку.

— Какой прок Новой Зеландии выкладывать столько денег ради Африки? — поинтересовался я.

— Потому, что мы добрые, — улыбнулся Ределл.

— Ого! — изумился я. — Не спорю, новозеландцы — прекрасный народ, однако…

— Собственником станции должна была стать новозеландская компания. Она бы и продавала энергию.

— Вот оно что!

Он подался вперед.

— Африке нужно развивать инфраструктуру. А для этого необходима энергия. У них девять миллионов квадратных километров неиспользуемой земли, которая получает чуть ли не самое