Сон о принце - Эсфирь Серебрянская

– С ним-то что не так? – брови и не думали возвращаться на постоянное место жительство, – я просто выполнила твою просьбу, пожелав вам счастья. Собственно, я и так бы пожелала вам счастья и долголетия… Боже мой! – меня прошиб холодный пот, – Валер, мне, кажется, или я действительно не пожелала вам долголетия?

– Не помню.

– Скажи!

– А зачем? – он изучающе прищурился, – ты могла что-то изменить?

– Нет, но… – слезы текли уже по моим щекам, – вдруг ты прав и во мне действительно что-то есть. Это получается… получается… я вас…

Ужас содеянного закрутил мысли буйным вихрем, который сдул шелуху с сознания, оставив только отчаянье и раскаяние. Не выдержав, я спрятала лицо в ладонях. И тут же пред глазами возникла черная дыра, которая тянула к себе, обещая расплату за осознанную неисправимую ошибку. И навстречу мне оттуда неслось: «Прекрати дурить!» Да еще тряхнуло в придачу.

– А? – я высунулась из ладоней и буквально столкнулась с Валеркой нос к носу. Он еще раз встряхнул меня:

– Ну как? Помогло? В адекват вернулась?

Ответ сформулировался далеко не сразу:

– Не… знаю…

– Good! – он выпустил мои плечи, – а теперь внимательно слушай меня: благословляя нас, ты ухитрилась свершить чудо. Ты связала нас сильней, чем какие-либо религиозные или светские ритуалы. Мы стали непросто ощущать друг друга, а буквально слышать мысли и желания…

– Это как?

– А вот так, – Валерка снова вернулся к своему креслу, – пить захотел, жена со стаканом воды приходит. Ривка из магазина продукты привезла, а у меня как раз желание возникло на улицу выйти ее встретить…

– Ой, мало каких совпадений случиться может! – отмахнулась я.

– Ага, мы тоже так думали. Но вот однажды вечерком, за обедом, я, не глядя и не говоря ни слова, подал жинке ложку, о которой та только подумала, но не вслух, а про себя, и Ривка, не поворачивая головы, взяла ее у меня из рук.

– Э… мало ли что бывает.

– А то, что нам созваниваться не надо было, чтоб узнать, где каждый из нас находится? Ты знаешь, как мы встречались? Просто чувствовали, кто куда во сколько подойдет.

– Просто вы любили друг друга.

– Кстати, в «любили» мы, благодаря твоей привязке вышли на такой уровень… Да ладно, не красней, подробностей не будет. Просто поверь, что если сравнивать наш интим до и после благословения, это все равно, что равнять задрипанную рекламную газетенку с красочным иллюстрированным журналом. Но главное совсем не это… – он немного помолчал, – Я… помню удар, который вышиб меня из тела… Это… мне трудно объяснить…

– Валер, – слезы снова катились по моим щекам, – не надо об этом…

Паладин недовольно поморщился:

– Да подожди ты с мелодрамой! Я просто хочу сказать, что совершенно не понимаю, как стал тем, чем я есть. Не знаю, не понимаю и не помню. Единственное оставшееся в памяти – это ощущение, что Ривке нужна помощь. А потом она оказалась со мной.

У меня аж слезы внезапно выключились:

– Как это «с тобой»?

– Ну а как люди вместе оказываются?

– Она тоже в моей голове? – похоже, шизофрения прогрессирует.

– Нет ее сейчас…

– А когда вернется? – обреченно спросила я

– Не вернется, ты ее, точней нас, к моим родителям привязала.

У меня случился сбой в усваивании информации. Или просто сон перешел на новый уровень бреда.

– Я знаю, как это звучит, – продолжал Валерка, – но что делать, если ты девочка особенная? В общем, воспринимай, как хочешь, но когда ты после аварии вправляла мозги моим родителям, то буквально привязала нас к ним. Можно сказать, вбила нас в них. Ты дала нам шанс остаться с дочкой. Это дорогого стоит. Вот отсюда и огонечки любви-веры-признательности, один из которых я послал тебе в начале разговора…

Его слова рождали надежду. Светлую и хрупкую. В нее хотелось верить, но… Но лучше разрушить надежды, чем жить в самообмане.

– Неувязочка у тебя в красивой сказке, – с жалостью в голосе сказала я, – Если вы привязаны к родителям, то почему же ты со мной?

– Это, богиня, тебя спросить надо. Ты такую вивисекцию провела, что ни в сказке сказать, ни пером описать…

– А если рассказать без иносказания, по-простому?

– Ха! Хотел бы! Да только… Впрочем, – паладин задумался на мгновение, – представь сиамских близнецов. Один я – твой рыцарь-одноклассник, другой я – муж-отец. Так вот ты нас ухитрилась разделить.

– Забавненько излагаешь, – невольно откомментировала я

– Ничего забавного! Я, между прочим, несколько дней в себя приходил, а потом долго пытался осознать кто я.

– Вижу, ты справился, – спряталась я за ехидством.

– Ну, твой рассказ о похоронах помог сфокусироваться. А потом, когда ты бутылочку добила, стало страшно, что делов натворишь…

Кусочек новой информации легкой пылинкой осел на мозг, и тот сразу потребовал уточнений:

– Подожди, так я что выпила всю бутылку?

Валеркины глаза заискрились весельем:

– Опаньки! – воскликнул он, – а у тебя обрыв ниточки произошел, оказывается раньше, чем мне думалось!

– Какой ниточки? – переспросила я, не сразу включившись в его мысль.

– Ниточки событий, краса богинюшка, – игривым тоном пояснил Валерка, но тут же его сменил на более спокойный, – на самом деле, я сам в некондиции тогда был, поэтому не сразу понял, что с тобой что-то не то. Подожди, – он поднял руки, останавливая рвущийся из меня вопрос, – дай мне закончить, а то мы так и не доберемся до сути… Но, видимо, кой-какие пояснения сделать надо. Так вот, твои мысли мне не видны. Смотреть твоими глазами я не умею, твой слуховой аппарат тоже мне неподвластен, но вот то, что ты говоришь, я могу слышать. Точнее, я слышу направленные мысли, которые ты шлешь вместе со словами. И еще, самое главное, я чувствую, когда ты уходишь, скажем так, в некондицию. Например, после раздавленного в одиночку пузыря.

Смутившись от прозвучавшего дружеского упрека, я невольно захотела спрятаться от его взгляда. Валерка, с возмущенным «Нет уж!», тут же дернул меня за ногу, разрушая мою уютную позу. Стало еще стыднее, а этот рыцарь еще добил, добавив: «Умела пить – умей и расхлебывать».

– И нечего коленки обнимать и прятаться за ними, – заявил он, усаживаясь нога на ногу, полностью проигнорировав мой обиженно-упрекающий взгляд, – сейчас, собственно, то, ради чего весь наш с тобой сыр-бор разводился. Итак, если ты еще не поняла из рассказанной присказки, то поясняю, что четкой картины произошедшего у меня нет. Только «обрывки», основная масса которых приходиться на твое водкопитие. А оно окончилось тем, что ты решила вклеить нашу фотографию с выпускного в свой дневник. Не помнишь?

Я заинтриговано