Сон о принце - Эсфирь Серебрянская

– То и значило. Прощался с тобой, так как думал, что растрачу себя…

– То есть?

Паладин хитро прищурился:

– Для того чтоб понять, надо принять мою версию. А чтоб принять, надо откатиться назад. И взглянуть на все моими глазами.

– Ну, хорошо, – сказала я, глядя в глаза паладина, – какая твоя версия произошедшего?

– Моя? – Валеркина улыбка посрамила бы чеширрского кота, – про мою версию надо спрашивать: когда она началась.

Такой подход сильно сбивал и вынуждал повторяться:

– То есть?

– Кхе-кхе… – одноклассник картинно поелозил в кресле, как бы выбирая удобное положение, и продолжил тоном сказочника, – В одном уездном городе N была больница. Большая пребольшая. Посредственная препосредственная…

Идиотизм был не к месту и раздражал чрезвычайно.

– …И лежал в этой больнице избитенький мальчик… – продолжал Валерка.

– Так, – не выдержала я, – нечего сказать, тогда языку дай отдохнуть! И моим ушам заодно!

– Но у меня есть что сказать.

– Тогда конкретнее и без сказочных напевов!

– Ну, если ты просишь…

– Требую! – я постаралась грозно сверкнуть глазами

– Хорошо, – Валерка сел вертикальнее, моментально став серьезнее, – итак я лежал в больнице.

– Если помнишь, я там была, – в моем голосе звучало раздражение, – Так что давай ближе к сегодняшнему дню.

Друг отрицательно покачал головой:

– Ты-то была, но совершенно не поняла того что произошло.

– Господи, да что произошло-то? Зашла в палату, где лежал одноклассник…

– Там лежала оболочка твоего одноклассника, в которой прятался маленький перепуганный зверек. Не было там меня! – паладин наклонился ближе и повторил по слогам, вбивая их словно гвозди в мой лоб. – НЕ БЫ-ЛО! Поняла? – он отстранился и прикрыл глаза, – меня унизили и растоптали, заставив… Нет, им и заставлять меня уже не нужно было. Я сам рвался исполнить любое их пожелание, лишь бы меня не били, лишь бы не причиняли большую боль, – его глаза раскрылись, – Я могу тебе рассказать все…

У меня по коже пробежали мурашки размером со слона:

– Я как-то никогда к такому знанию не стремилась. Зачем оно мне? И без него ясно, что тебе нужна помощь.

– Да, – Валерка провел рукой по лицу, словно стирая с себя прошлое. Затем, откинувшись на спинку, он уставился в потолок:

– Мне явно была нужна помощь, потому что единственная мысль, жившая в моем мозгу до твоего прихода, была: где достать снотворного, чтоб больше не проснуться. Другие виды самоубийств пугали возможной болью. А вот просто уснуть… И тут пришла ты… – его губы сложились в грустную улыбку, – та, что превратила меня в посмешище для всей школы…

– Ну не без твоей помощи, – невольно возразила я.

– Это до меня дошло несколько позднее, – его взгляд переместился с потолка на меня, – в тот момент, маленький испуганный зверек под прозвищем Валерий Головатый захныкал от испуга, боясь новых унижений, и того что рассказ о них пойдет по долам и весям.

– Но я же…

– Конечно, нет, – перебил он мою не оформившуюся мысль, – это все трусливая фантазия. Ужасающая, угнетающая фантазия, которую ты разбила своими словами. Ее разбила, а меня соткала.

– Может, обойдемся без пафосных фраз и фигур?

– А никакого пафоса. Я говорю тебе совершенно серьезно: меня не было. Был комочек страхов, который умел дрожать, гадить и говорить… Ах да, еще хныкать-выть-скулить. Ты дала мне веру в себя. Дала основу, вокруг которой стали собираться частички прежнего меня, чтоб снова стать личностью.

– Да я просто поговорила с тобой! Не приписывай мне невесть что.

– А ты что думаешь, до тебя никто со мной не разговаривал? Родители, врачи, родственники, психологи – психиатры! You name it! (Ты и сама их можешь перечислить/назвать [недословный/смысловой перевод]) И ничего.

– Так просто количество перешло качество, – не сдавалась я

– Ты можешь себе говорить, что хочешь. Но я видел и чувствовал твою силу. Силу, которая меня воссоздала. Ее можно, конечно, назвать волшебной, да только это слово, кажется, слишком мелким для нее.

– Но я-то ничего подобного не чувствовала!

– Правильно не чувствовала и не чувствуешь, потому что оно твое естество. Ты и свое дыхание не чувствуешь и не слышишь, как твой организм работает.

– А, ладно, – махнула я рукой, – верь, во что хочешь. Теперь мы можем перейти в день сегодняшний?

– Хм, – Валерка картинно смахнул невидимую былинку с лацкана, – а про свой сон, в котором мне была отведена роль свидетеля на помолвке, ты поговорить не хочешь?

В кресле сразу стало как-то неудобно сидеть. Да еще сердце застучало так, что в ушах раскаты его эха слышны стали.

– А что про него говорить? – как бы беспечно заявила я, – мы же еще тогда все решили и обсудили.

– Ленка, давай ты не будешь тужиться, чтоб произвести на меня впечатление. Я в курсе твоих дел сердечных и знаю, как ты неровно дышала к грубой компьютерной распечатке…

– Кто старое помянет…

– А если, – перебил меня Валерка, – он сейчас здесь появиться?

Я вздрогнула. Хотела вскочить на ноги, но тут же передумала. Решила засмеяться, но загустевший воздух словно сковал гортань.

– Вот об этом я и говорю, – срезюмировал паладин с сочувствующей усмешкой, – а ведь и ты, и я знаем, что наш предыдущий разговор прервался появлением третьего лица, которое, я заявляю с полной ответственностью, совсем не порождение «больного воображения». Это внешний источник. Я еще тогда тебе говорил, что это живой человек, а не завих фантазии… Да не пугайся ты так Ленка, – он погладил меня по ноге, – я честное слово не дам тебя в обиду. Просто скажи мне, как ты хочешь с ним поступить.

– Никак не хочу, – я подтянула ноги и обхватила коленки руками, – даже видеть его не хочу. Оно слишком… – мысли скакали галопом, не желая делать даже мгновенной остановки, – нет, не хочу его видеть. Не надо…

– Хорошо, не переживай так.

– А как надо переживать? – сварливо переспросила я и, не дожидаясь ответа, добавила, – И зачем ты только заговорил о нем?

– По двум причинам. Во-первых, мне нужно было знать, что делать, когда известные тебе личности влезают в разговор. А во-вторых, если помнишь, у нас идет обсуждение твоей необычности и моего статуса.

Валерка замолчал, как бы давая мне слово, но я его не взяла, и ему пришлось продолжить:

– Так вот сильно распространяться не буду, но скажу, что возможно… только возможно, что ты меня смогла прицепить к своему сну, потому что я был создан твоей силой. И не надо так кривить губы. Лучше давай сразу перейдем к следующему случаю…

Мои брови от удивления попытались допрыгнуть до линии волос.

– «Следующий»? – переспросила я, – это ты о чем?