Сон о принце - Эсфирь Серебрянская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К моему удивлению, ни один из бандюганов, не использовал такую роскошь как трусы, поэтому штаны к радости напарницы, оставили на местах, ограничившись содержимым их карманов. Этим не благородным делом, разумеется, занималась «дикарка». Девица же взяла на себя труд отнести снятые вещи к рюкзакам и проверить ребенка.
Пока она отлучалась, ко мне заглянула мысль о падальщиках. Собственно глядя на тела двуногих зверей, хотелось только пожелать приятного аппетита зубастым санитарам леса. Только вот присутствие на их трапезе попадало совершенно в другую категорию. Добрым словом и грубым жестом, я заставила удалившуюся мамашу вернуться обратно.
Вдвоем мы оттащили тела подальше от стоянки под деревья. Девчонка морщила носик, но возражать побаивалась, старательно глядя мимо меня в сторону. Может быть, поэтому именно она обратила внимание на сломанное дерево. Дернув меня за руку, напарница указала в сторону потенциальных дров. В принципе перевод не требовался, но мне дополнительно изобразили плавные движения рук, которые при очень продвинутом воображении можно принять за всполохи огня. Я лишь хмыкнула и приступила к дровозаготовкам. Невольная коллега от меня не отставала и уже минут через двадцать около нашего случайного становища возвышалась приличная, на мой взгляд, кучка хвороста. Конец сбора урожая протрубил малец, оповестив весь лес криком, что он уже проснулся.
Бросив все, мы, можно сказать, наперегонки помчались к младенцу. Точнее, мамаша мчалась впереди, а я ее тактично не обгоняла. Она притушила плач обильными сюсюканьями. Одновременно мокрая тряпка сменилась сухой (язык не поворачивался назвать их пеленками). Я стояла рядом, с замиранием сердца ожидая кульминации – кормления ребенка. Но видимо мое неравнодушие было замечено. В воздухе повеяло настороженностью, и девушка, как бы случайно, села для кормления спиной ко мне. Обидно, конечно, но запах желания огородить сына от ненужных помех полностью ее оправдывал. Даже в моих глазах.
Чтоб отвлечься, я решила заняться костром. Задачка оказалась, как ни странно, совсем не тривиальной. Мне как-то казалось всегда, что бродяги – «джентльмены удачи» если по какой-то причине не являются курильщиками (что уже звучит очень странно), то все равно таскают с собой в багаже спички-зажигалки. Однако перебрав трофеи, я не нашла ничего воспламеняющего. И что теперь… – я смерила взглядом кучу хвороста – добывать огонь трением? Задачка, однако, не для современного человека. Или плюнуть на все и просто завалиться спать… Посоветоваться бы с кем…
Может «звонок другу»?
«Валер… – робко позвала я
«Чуток подожди, счас закончу…»
Это как? Мне шиза сказала, что у нее на меня нет времени? Мне радоваться или плакать по этому поводу?..
В растерянности я тупо глазела на кучку хвороста. Потом, за чем-то выдернула из нее тонкую ветку, которую внимательно стала осматривать со всех сторон, словно на ней спряталась нужная мне подсказка.
…Наверно мне нужно радоваться: все же голова место уединения, а не проходной двор и даже не беседка для встреч с неведомыми голосами…
«Ну вот, я и закончил»
Тьфу!
«Ленка, ты где?»
Я, конечно, сильно пожалею об этом, но: «Нет меня!»
«А че звала, если тебя нет?»
«И вовсе не звала. Просто понадобилась грубая сила вот и вспомнила о друге. А так я очень занята. Нет меня. Понятно?»
«То есть друг вам нужен, только как грубая физическая сила?»
«А ты считаешь, будет лучше, если грубая физическая сила станет моим уделом?»
«Ха! Еще немного и ты докажешь, что попасть к тебе в рабство – это естественное продолжение дружбы».
«А разве может быть иначе?»
«Ну, для тебя наверно так оно есть. Ведь ты ж богиня! – в голосе звучала улыбка, а он еще воскликнул с дурашливой серьезностью, – всем ниц перед богиней Червоточинкой!»
Вот и настал момент, которого боялась. В груди защипнуло сердце-душу, взгляд размылся выступившими слезами:
«Боже мой, Валерка, как же мне без тебя плохо! Как же больно, что тебя нет!»
«Я здесь, Ленка, с тобой».
«Ты тень моего Валерки. Даже не тень, а так, душегубительная игра усталого мозга…»
«Я нечто большее, Червоточинка. Может, поговорим об этом? Ты готова?»
«Да какой 'готова', если сижу тупо пялюсь в темноту и веду разговоры с призрачным голосом погибшего друга, а не разжигаю костер».
«Так разожги и поговорим… – голос замолчал и после небольшого размышления спросил, – или спичек нет?»
«Зажигалки тоже нет», – вздохнула я ответ.
«Так что трением добывать, что ли?»
«Представляешь, я пришла к такому же выводу».
«Great. Просто – great» (Замечательно. просто замечательно.)
Промолчав, я слегка подивилась вывертам подсознания: мало того, что искусно имитирует Валеркин голос, так еще 'не забыло' о его любви к иностранным словечкам. «От Ривки заразился», – как он обычно отшучивался, когда меня особо сильно коробило от его англицких вставок. А потом любил добавить, мол, просто завидую ему, вот и упираю на чистоту языка. Набежавшие воспоминания поновой царапнули душу, и у меня вырвался повторный тяжелый вздох. Из-за спины запахло любопытством, но я была слишком занята промакиванием глаз, чтоб реагировать.
«Ну, просто совершеннейший great, – еще раз высказался Валерка и добавил, – у меня ведь по этой части знания настолько теоретические, что… даже и не знаю с чем сравнить».
«Да с теорией-то все просто, – вставила я свои пять копеек научной мысли, – берешь две дощечки трешь их друг о друга до получения нужного эффекта».
«Что ж, богиня, – в голосе звучало превосходство, но только было каким-то растерянно вынужденным, – ты меня убедила – по сравнению с тобой я эксперт. Значится так… Подожди, а нож у тебя есть?»
«Есть, – ответила я, беря в руки трофейный тесак, – эдакий мачете недоросток».
«Это как?»
«Ну, форма похожа на те, что по телику показывали, а длина заметно меньше. У меня их две штуки. Надо сказать, увесистые».
«Не отказался бы от такой игрушки».
«Ты бы…»
«… был поближе к делу?» – перехватил голос.
«Да», – ответила я, решив не вдаваться в воспоминания о его любви к оружию.
«Так вот… тебе надо для начала выстругать палочку толщиной с палец и длинной с ладонь. Сухую, а не свежесрезанную».
«А почему одну? Обо что ее тереть?»
«Не тереть, а вращать. Зажмешь ее ладонями и повращаешь».
«На манер колбасок из теста?»
«А я б сказал 'из пластилина', – в голос вернулась небольшая веселость, – Вот она разница между мальчиками и девочками».
«Остряк-самоучка! Я, случаем, заноз с твоим верчением колбасок не нахватаю? Или радость какую-нибудь в виде мозоли?»
«Без понятия… Слушай, а сделай лук!»
«И стрелы. А потом отправлюсь охотиться на какого-нибудь лося.
