Отражения - Александр Ступников

Саксофонист, с которым я познакомился, известный джазовый музыкант — редкое исключение. Он из старожилов — и в этом его привилегия. Пресс- секретарь «черных евреев» объяснила, что пока никто из них с журналистами не общается. Запрещено. Разговаривали они только с моими американскими коллегами, которые за съемки «внутри» выложили круглую сумму и, тем самым, приобрели право на общение. Жить-то надо…

Некогда святая идея национального братства давно выродилась в новое гетто и прагматизм выживания за счет американских пожертвований. Правда недавно группа «черных евреев» объявила о намерении построить свое поселение еще глубже в пустыне, почти на границе с Египтом и заняться там сельскохозяйственными работами. Молодежь, получившую гражданство, уже трудно удержать в замкнутом пространстве маленького мира квартала между городом и пустыней.

А Сэм, который саксофонист, время от времени присылает мне приглашения на свои выступления и зовет в гости. И даже к себе домой. Но только к себе. Не дальше. На большее бесплатно даже он пока не может получить разрешение.

Дорога на Танжир

Сбиться с главной дороги очень просто. Едешь, вроде, правильно. Но где-то, в темноте, зазевавшись, проскочишь дорожный знак. И вдруг видишь, что под колесами уже бежит разбитый асфальт, а справа и слева черные горы и кустарник. Но ты все равно идешь вперед и вперед.

По карте направление было верным и я должен был где-то выскочить на Танжир — легендарный марокканский город, ворота для европейцев и когда-то французских легионеров, уходивших отсюда на юг, на Маракеш, на Сахару.

Поскольку мой самолет в Европу улетал днем уже наступивших суток, я решил не искушать судьбу, ночуя где-то по дороге, а дотянуть до Танжира. Надо было еще сдать машину, взятую напрокат две недели назад. Мало ли какие проблемы возникнут, особенно, если знают, что рейс у тебя через несколько часов? Вот и вляпался.

Может и повернул бы назад, до того маленького, живого городка, где, собственно, и сбился с главной дороги на проселочную. Но позади, вдалеке, из — за гор замаячили фары. Дорога, вообще, расстворилась и перешла в узкую грунтовку, посыпанную мелким щебнем. Я не рискнул разворачиваться обратно, навстречу фарам, с которыми нам трудно будет разойтись. И прибавил скорость, насколько позволяла ночь, размытые ямы и горные закоулки.

Вдруг, прямо за каким-то поворотом, я почти влетел в трех военных, в зеленой или серой форме, стоявших у своего джипа с погашенными огнями прямо на дороге. У двоих в руках были винтовки. У третьего, старшего, фонарик.

— Документы…. Выходите из машины…. Паспорт… Откройте багажник…

Старший дышал за спиной прямо в ухо. Двое других с карабинами наизготовку — справа и слева. Сзади. Они попросили открыть рюкзак, посмотрели и расслабились.

— Ты что, сумашедший? — спросил старший, угощаясь сигаретой. — Здесь только бандиты и контрабандисты ездят. Да еще ночью. Паспорт у тебя странный…

— Это не паспорт. Это британский документ для поездок. Он выдается пока не получишь гражданство.

— Не понял, — насторожился старший — И парни в форме снова подняли свои винтовки — Так ты не британец?

— Нет. Но я живу в Англии.

— А какое у тебя гражданство?

Вы начнете объяснять марокканскому полицейскому, фуражка которого не выше уровня местных контрабандистов, на проселочной дороге, в глубинке приморских гор, далеко за полночь, что из Советского Союза можно было уехать, только лишившись гражданства? Тогда «они» лишали всех прав только уезжавших, а потом передумали — и лишили гражданства всю страну. Но это потом…

— Нет пока никакого гражданства. Надо пять- шесть лет прожить в той же Англии, чтобы его получить.

— Так не бывает, — степенно сказал полицейский и зашел с другого бока:

— Ты какому Богу молишься?

— Я атеист.

— Не понял, — снова напрягся марокканец таким тоном, что мне мало не показалось. — Ты в Христа веришь?

— Нет.

— Мусульманин?

— Нет.

— Иудаизм? Синагога?

— Грамотный, сука, — подумал я. — Нет. Что вы от меня хотите?

— Какой твой Бог? Человек должен быть при Боге и при государстве.

— Я живу в Англии. До Англии — в США. До США — в Советском Союзе. А в Бога я не верю.

На минуту в ночной цикадной тишине зависла пауза. Старший думал и смотрел на меня, по-рыбьи открывая рот. Потом резко позвал солдат и прямо им в лицо стал что-то гортанно и громко говорить. Солдаты замерли, поглядывая на меня, прижатому к багажнику.

И вдруг все стали смеяться. Они толкали друг друга, лихо закинув винтовки на плечо, и показывали пальцами. Им было очень весело.

Я только тогда заметил, что мы стоим недалеко от обрыва, за которым пролегла позолоченнная лунная дорожка, ведущая куда-то в море. Далеко и вверх.

— Повтори еще раз, чудо- юдо, — сказал старший — Ты не христианин, ни мусульманин, ни иудей. То есть, ты не ходишь ни в какой храм?

— Нет. Храм — в душе, — я показал на сердце — Этого достаточно.

Похоже, они давно так не веселились.

— Езжай, иншаллах… Старший вытирал слезы, откашливаясь от смеха — Считай, что тебе повезло. Марокко — хорошая страна?

— Лучшая в мире, — теперь уже веселился я.

Мне показалось, что они отпустили меня с сожалением.

А машина, долго висящая «на хвосте» в ночи, так и не появилась.

Может, и вправду, Бог есть? Но уж точно — не на Земле…

Примечания

1

Ошибка автора: имя датского карикатуриста — Херлуф Бидструп (прим. верстальщика).

2

Ошибка автора: прозвище «Палкин» дали имп. Николаю Первому (Николаю Павловичу) (прим. верстальщика).