Удачная охота - Павел Кузнецов

— Что вы поняли, капитан? Я поехал на охоту и добыл себе женщину. Она моя законная добыча, вы понимаете? — мой голос на этой фразе стал звучать сильно и уверенно, в нём появилась ещё большая связность.

На мою реплику мужик аж поперхнулся. Действительно, сравнивать альту с охотничьей добычей было как-то не слишком правильно. Ещё неизвестно, кто чьим трофеем является.

— Это она вас познакомила с альтой Алисией? — он решил не спорить, а просто перейти к новой интересующей его теме.

— Нет.

— Вы встретили её случайно?

— Нет.

— Тогда как вы познакомились?

— Она делала мне массаж.

Мужик снова поперхнулся. В который уже раз он упрекнул себя за проявленную принципиальность. Нужно было просто дождаться следующего утра и сразу после тренировки, пока кто-нибудь из начальства снова не принялся поить лейтенанта, завершить допрос.

— Можно поподробней?

— Вас интересуют подробности массажа или то, что было следом за ним?

— Нет. По-человечески мне, конечно, интересно, но этого я знать не хочу. Меня интересует, как вы познакомились. Вы сначала отрицали знакомство через Викторию, а затем отрицали случайное знакомство. Так как же вы познакомились?

— Разве я отрицал… знакомство через Викторию? Вы точно ничего не путаете? — я немного растерялся. В голове плохо держались предыдущие вопросы, приходилось прилагать неимоверное усилие, чтобы фиксировать хотя бы текущие.

— Я спросил, познакомила ли вас с альтой Виктория, и вы ответили отрицательно.

— А! Так это вы по-дурацки формулируете свои вопросы. Я с утра, после массажа и наших ночных занятий узнал, что её попросила обо мне позаботиться Виктория. Алисия мне сама так сказала.

— Значит, она пришла сама, сделала вам массаж, вы… позанимались чем-то ещё, а с утра она вам рассказала, что её прислала Виктория?

— Почти так и было. Только с утра она исчезла, и я думал, что это был просто сон. А потом она меня встретила в трактире, мы познакомились, и оказалось, что я и не спал вовсе.

— Вы отдаёте отчёт в своих словах, лейтенант? Фаворитка императора делала вам массаж, затем занималась с вами ещё чем-то, а после этого просто ушла, получив своё? Не слишком ли это будет для нашего протокола?

— А, ну я что-то такое слышал про неё и императора, но разве там всё так серьёзно?

— Ладно, проехали. Император отличный семьянин, но он, понимаете, несколько… неравнодушен к альтам вообще и к альте Алисии и… В общем, давайте не будем писать в протоколе про массаж и ваши ночные похождения, император может огорчиться. А вы же не хотите огорчать императора?

— Господи, капитан, да что вы такое нафантазировали! Ну у вас и фантазия, признаюсь. Не ожидал! Да она пришла не для массажа, а чтобы меня поддержать. До этого меня сначала допрашивала какая-то шлюха, затем маг. Этот урод крутил меня магией, как кутёнка, я еле до кровати дополз. Алисия мне просто жизнь спасла! Как вы могли вообще такое придумать!?

Капитан окончательно запутался в отношениях альт к гвардейцу, а уж в отношениях гвардейца к ним… В общем, получалось что-то несусветное. Какая-то материнская забота, сдобренная массажем и любовными утехами. Либо это бред пьяного, либо всё на самом деле очень сложно в отношениях альт друг к другу, и к мужчинам друг друга. Неужели в заботу, о которой просила альта Виктория альту Алисию входило и оказание сексуальной «поддержки» её собственному избраннику? Что-то очень слабо в это верилось, но из показаний следовала именно такая картина.

Нет, нужно закругляться и вносить в протокол только наиболее адекватную картину. Конечно, он проявит тем самым некоторую недобросовестность, но не доводить же до императора, если тому вздумается почитать протокол, пьяный бред лейтенанта? Ведь тогда и ему и мне будет ой как непросто оправдаться. Наверняка император потребует выяснить детали, нюансы отношений. Сделает это не в интересах следствия, а в интересах собственных чувств, следствие же от этого только запутается и затянется ещё больше. А за это время лейтенант тут совсем сопьётся и всё начальство споит. Они уже сейчас начинают проявлять признаки неадекватности, и чем дольше это будет длиться, тем глубже будет неадекватность. Всё дело в дурацком военном братстве; увидев молодого боевого офицера, старые дураки сразу начинают ностальгировать, вспоминать молодость, видеть себя в бравом лейтенанте, и начинается… Ну зачем ему понадобились эти утренние тренировки, ведь именно ими он так задел бывших вояк!

Его напор, переходящий в буйство — нечто просто совершенно нечеловеческое. Они ж там, на севере, что дикие звери, а теперь его выпустили на свободу, вот и бушует без клетки. Нет, хорошо, что император не часто даёт своим цепным псам отпуск. Как этого-то угораздило его получить, уму непостижимо. Видать, хорошо поработал мечами, приводя свои «железные аргументы», даже Император проникся наглостью и целеустремлённостью своего воина.

— Ладно, надеюсь вы не будете против, если я немного подретуширую картину последних вопросов-ответов?

— Рету… ретуши… шируйте, наздоровье! Только протокол я буду подписывать завтра, с утра.

— Почему?

— Вы хотите, чтобы я сделал приписку, что не мог его прочесть по причине своего нетрезвого состояния?

— Нет. Ладно, договорились. Завтра, сразу после тренировки, зайдёте ко мне.

— Угу.

Всё это время комендант с начальником караула травили друг другу байки, иногда отвлекаясь на мой допрос. Насмеявшись на мои невнятные ответы, они снова переходили к байкам. Получив более-менее ясную картину, Маркус ушёл, и уже через полчаса пьянка снова набрала потерянные было обороты.

Вечером в камеру принесли совершенно бесчувственное тело. Заключённые было начали бузить, возмущаясь зверствам сыскарей над честными тружениками ножа и топора, но, почуяв запах спиртного от «жертвы», попритихли. Уже через десять минут они держали совет.

— Штырь, или я дурак, или в самом деле ничего не понимаю, — начал излагать свои соображения Горелый. — Они что же, просто над нами издеваются? Почему он каждый день приходит пьяным, а нам никто выпивки не предлагает? Это что, в самом деле такой новый способ давить на заключённых?

— Не бухти, Горелый. Какое нах… это давление? Ты что, увидев пьяного заключённого сразу во всём сознаешься, лишь бы тебе тоже дали нажраться?

— Нет. Но Штырь, это же просто беспредел. Они нас совсем не уважают, зато уважают его.

— Тебя это удивляет? Он такой же как они, и даже ещё хлеще. Что мы последний раз писали коменданту?

— «…Цепного пса Императора»…, - всхрапывая, сквозь сон пробурчал гвардеец, — «бешеного убийцу»… Не надо давления на заключённых….