Ай да Пушкин, втройне, ай да, с… сын! - Руслан Ряфатевич Агишев

будет сказать, то только на французском языке. Теперь я посланник самого магистра ордена Розы и креста, о чем говорит этот фамильный перстень, а вы все мои послушники. Всем ясно? А теперь в путь!

* * *

г. Шверин

Шверинский замок

Старичок с сморщенным крысиным лицом долго стоял на замковой стене и пристально вглядывался в сторону города. Изредка поворачивал голову в сторону нового столба дыма, тянущегося над очередным подожжённым домом. Лицо у него сделалось нехорошим, жутковатым. При этом что-то шамкал беззубым ртом, наверное, проклятья посылал поджигателям.

— … Этот-то тряпка, слюнтяй… Чуть запахло жареным, сразу же собрал свое барахло, эту сучку с сиськами и рванул в Берлин, — старик с отвращение посмотрел на развевающийся на ветру стяг с цветами великого герцога и небольшой коронкой в углу. Явно вспоминал, как в самом начале волнений герцог так сильно перепугался, что уже через несколько часов его карета вырвалась за ворота замка и отправилась в сторону Берлина. — Был бы здесь господин, ни одна бы шавка не тявкнула. Он бы всех к ногтю прижал.

Шутке уже почти пять десятков лет подвизался смотрителем в замке, и прекрасно знал, что великий герцог обычная пустышка и ничего здесь не решал. Все эти земли, да и сам замок принадлежали лишь одному человеку, имя которого многие просто не знали. Для всех он был Господином с большой буквы, и лишь избранные знали его, как великого магистра ордена Розы и креста, повелителя жизни и смерти многих тысяч людей и хозяина несметных богатств.

— … Слюнтяй, как есть слюнтяй, — снова протянул старик, разглядывая горящий город. — Как только его земля носит? Только одни бабы на уме… И чего в них нашел? — бурчал старик, вспоминая любвеобильность великого герцога. — Ведь у всех одно и то же — сиськи, дырка и жопа… Хм, а это еще что люди?

Приложив ладонь ко лбу на манер козырька, смотритель подошёл ближе к краю стены. На дороге, ведущей к замку, показалась кавалькада всадников в чёрном.

— Хм.

Старик напрягся, чувствуя, как по его спине побежали мурашки. Ведь, в своё время именно такие всадники в чёрном и были посланниками от его истинного господина — от великого магистра ордена Розы и креста.

— Неужели, это они?

В груди закололо так сильно, что он схватился и стал растирать это место. Чуть подождав, когда боль отпустит, старик направился к лестнице. Ему срочно нужно было спуститься к воротам и самому во всем убедиться.

С кряхтением перебирал ногами, спускаясь по крутой лестнице. Часто отдыхал, когда от отдышки перехватывало дыхание и он начинал задыхаться.

— Герр Шутке, — вытянулись перед ним двое стражников у ворот. — Пока все тихо.

— Где тихо? Вон скачут, — недовольно пробурчал смотритель, подходя к небольшой бойнице в стене. — В оба смотрите, олухи Царя Небесного. Не дай Бог, каких-нибудь лиходеев проморгаете. С живых шкуру спу…

Замолчав, старик начал вглядываться в быстро приближавшихся всадников. И чем ближе они становились, тем крепче в нём становилась уверенность, что это посланники Господина. Слишком уверены они были. Скакали, не обращая внимания на горящие вокруг дома, на беснующихся на пути людях. Чувствовалось, что они точно знают, чего хотят.

— Неужели дождался… Господи, неужели это они… А может это сам Господин? — он едва не задохнулся от такого предположения. — Господи…

И вот всадники в чёрных плащах, шляпах с широкими полями и чёрных масках оказались у ворот замка. Один из них повелительно крикнул:

— Открывайте, чертовы копуши, пока я вас не приказал высечь!

Смотритель протер слезящиеся глаза. На какой-то миг ему показалось, что он увидел на пальце всадника перстень его Господина. Старик прильнул к бойнице и тихо спросил дрожащим голосом:

— Господин? Хозяин, этот вы?

Всадник вытянул руку, явно показывая перстень. Теперь старик его ясно видел. Это точно был перстень магистра.

— Господи, — у него подкосились ноги. Точно бы свалился, если бы не вцепился в камень. — Господин?

— Я посланник великого магистра, его Глаза и Уши! — грозно произнёс всадник. — Я должен забрать то, что принадлежит ордену, пока до этого не добралась толпа.

Старик аж затрясся, прекрасно понимая, о чем шла речь. В тайных комнатах замка, о которых знал лишь он и магистр, лежали несметные сокровища, казна ордена Розы и креста. Золото, серебро, драгоценные камни, которые веками собирали члены ордена.

— Но… здесь им ничто не угрожает.

— Старый дурак, ты противишься воле великого магистра? — всадник ткнул перстнем прямо в бойницу. — Позабыл свое место⁈ Ты пес, и твое дело охранять, а не противиться воле твоего господина и хозяина. Живо, открывай! Живо, я сказал!

Страха на воротах, повинуясь кивку смотрителя, шустро начали возиться возле громадного засова. Через мгновение засов был сдвинут, и ворота пошли наружу.

— С Господином все в порядке? — старик раскрыл в ожидании рот.

— В порядке. Великий магистр готовится к очень большому делу, и поэтому ему нужна вся казна ордена.

— Вся? — ахнул смотритель. — Там же столько…

— Все заберем. Собирай людей, будем готовить обоз. Но, сначала посмотрим, все ли на месте.

Старик, гремя здоровенной связкой ключей, пошел к массивной башне донжона, самому старому зданию замка. Именно здесь в фундаменте, заложенном еще при Карде Великом, располагались обширные подземные пустоты, о которых не знали даже старожилы. Эти подвалы и были приспособлены для хранения сокровищ, казны ордена Розы и креста.

— … Эти ступеньки еще помнят неистовых варваров с Севера, — дребезжал старик, спускаясь по каменной лестнице. — Они хранили здесь награбленные сокровища — сотни и сотни килограмм золота и серебра из Византии, Испании, Франции. Я как-то нашел в одном закутке римский золотой квинарий…

Внизу пришлось зажечь новый факел.

— Хорошее здесь место, господин, очень хорошее. Вся казна в целости и сохранности, — продолжал старик, заворачивая в очередной раз. — Вот почти и пришли. Здесь все и лежит… в ящиках.

И в самом деле, у стен всюду, куда доходил дрожащий свет от пламени факела, лежали деревянные ящики. Смотритель подошел к одному из ящиков и с кряхтением сдвинул грубо сколоченную крышку, открывая содержимое.

— Здесь золото в слитках.

Сверкнули небольшие прямоугольные кирпичики золота, аккуратно уложенные в ящике.

— Тут византийские солиды. Золото высочайшей пробы… Сейчас такого уже нет. Сейчас ведь совсем дрянное золотишко.

Старик опустил факел ниже, освещая россыпь небольших