Футболономика. Почему Англия проигрывает, Германия и Бразилия выигрывают, а США, Япония, Австралия, Турция и даже Ирак выходят на первый план - Саймон Купер

Страсть к английскому футболу перешла в разряд универсальных общечеловеческих — недаром совещания кабинета министров в ЮАР частенько прерываются перепалками по поводу какого-нибудь футбольного матча, сыгранного англичанами накануне вечером, — но Норвегия первой заразилась ею. В субботу 29 ноября 1969 г., за десятилетия до того, как Премьер-лига обнародовала свои секретные планы завоевания мирового господства, норвежское телевидение впервые в своей истории показало в прямом эфире футбольный матч между английскими командами: играли «Волки»[31] и «Сандерленд», счет 1:0. Естественно, вся страна просто «подсела» на футбольное зрелище. С тех пор субботний футбол из Англии стал институциональным столпом норвежского общества. «Когда дело касается привязанности к футболу, самой важной составляющей жизни Норвегии становится субботняя трансляция футбольных матчей», — говорит Андреас Селлиаас, специальный советник норвежского Олимпийского и Паралимпийского комитетов и Конфедерации спорта. «Мой отец болеет за "Лейтон Ориент". Кто его знает, почему?»

Ну, «Ориент» — еще не самое большое чудачество норвежцев. Им вообще свойственны симпатии к крохотным английским футбольным клубам местного уровня, по крайней мере, у такой мелюзги, как «Барнет» и «Рашден энд Даймонде» имеются фан-клубы в Норвегии. По данным газеты Afterposten, в 2003 г. 50 000 норвежцев состояли членами фанатских клубов британских футбольных команд. Король Харальд и сам состоял почетным членом фан-клуба «Шпор». Мы еще не упомянули, как толпы норвежских болельщиков регулярно скупают билеты на авиарейсы в Британию, чтобы отдать дань любви к английскому футболу на стадионе «Олд Траффорд». И при всем при этом Норвегия успевает еще и блистать в мире как гений зимнего спорта.

Летом, когда можно играть в футбол, норвежки предаются этому занятию с не меньшим пылом, чем норвежцы, — это еще одна местная диковина. Национальная футбольная ассоциация еще в 1970-х гг. рыскала по всей стране в поисках женщин-футболисток, чтобы объединить их в клубы. Сегодня на 23 норвежки приходится одна футболистка-любительница, состоящая членом футбольного клуба, что является самым высоким показателем в мире. В Норвегии больше зарегистрированных футболисток, чем в Англии, и это невзирая на более чем десятикратное превосходство последней по численности населения. Кроме того, пост генерального секретаря Норвежской футбольной ассоциации занимает женщина. И вовсе не простое совпадение, что самая развития в мире страна (по рейтингам ООН) занимает в мире ведущие позиции по доле населения, имеющего возможность играть в футбол и смотреть его.

Норвежцы всегда играли в футбол и всегда преклонялись перед английскими командами, и при этом за многие десятилетия палец о палец не ударили, чтобы развить свой собственный элитный футбол. Их национальная лига не поднималась выше любительского уровня, а матчи с участием национальной сборной никогда не транслировались в живом эфире по единственному норвежскому телеканалу и в вечерних новостях удостаивались не более чем двухминутного репортажа. Только в 1992 г. норвежское телевидение наконец снизошло до норвежского футбола. Футбольная лига ожила и приобрела статус во многом благодаря вернувшимся в родные пенаты норвежским футболистам, которым все же удалось протоптать путь в святая святых английского футбола. У многих болельщиков наряду с любимой английской появилась и любимая местная команда.

В сегодняшней Норвегии на каждые 27 жителей приходится по одному постоянному болельщику в отечественной лиге, причем из рук вон слабый уровень местных команд нисколько не умаляет футболомании норвежцев. Прочие скандинавы, когда речь заходит о страсти их соседей-норвежцев ко всему, что имеет отношение к футболу, любят подпустить шпильку: «Норвежцы невзыскательны, привыкли довольствоваться и малым».

Национальная сборная Норвегии редко когда радует болельщиков особыми достижениями, разве что она единственная в мире сумела дать достойный отпор бразильцам (из четырех сыгранных матчей два норвежцы выиграли, а два других свели вничью.) Поразительной, вопиющей странностью выглядит гигантское число норвежцев, которые смотрят мировые чемпионаты, если учесть, что за «своих» болеть не приходится, так как их там и в помине нет. Так, хотя норвежская сборная не заработала путевку на ЧМ-2004[32]. в большинстве стран, чьи сборные участвовали в чемпионате, куда меньше народу смотрело трансляции матчей, чем в Норвегии. Если норвежцы когда-нибудь обзаведутся приличной национальной сборной, глядишь, они и впрямь полюбят футбол[33].

10. ПОЛИГАМНЫ ЛИ ФУТБОЛЬНЫЕ БОЛЕЛЬЩИКИ?

Вот так все и началось — сразу, без долгих ухаживаний....Отец предпринял безнадежную попытку предотвратить неизбежное и повел меня на «Сперз», чтобы я увидел, как Джимми Гривз закатил четыре мяча «Сандерленду» и они выиграли со счетом 5:1. Но было поздно — я втрескался в команду, которая победила со счетом 1:0, да и то забив с пенальти.

Ник Хорнби, «Футбольная лихорадка» (1992)[34], об истоках его пожизненной страсти к «Арсеналу».

«Футбольная лихорадка» Хорнби — удивительная мемуарная история, одна из тех книг о футболе, которая оказала наибольшее влияние на общественное мнение, а кроме того, важный источник наших представлений об образе футбольного фаната. «Фанат», как его представляют британцы, это существо, навеки преданное клубу, в который оно «влюбилось» еще в детстве. По словам Хорнби, его любовь к «Арсеналу» длится «дольше, чем все прочие любовные отношения, в которые я вступал по собственной воле». Но полноте, так ли уж реален нарисованный Хорнби образ «фаната»? А может, британские поклонники футбола куда меньше преданы своему «предмету», чем принято воображать во всем мире?

Начнем с образа фаната по версии Хорнби, коль скоро это общепринятый имидж британского футбольного болельщика. «Хорнби-фан» смотрит все домашние игры своей команды, насколько позволяют его жизненные обстоятельства. (Даже фанатская риторика признает, что сопровождение любимой команды на выездные матчи лучше всего предоставить неженатикам моложе 25 лет.) Как бы плохо ни выступала любимая команда, «Хорнби-фан» никогда ее не предаст. Когда сам Хорнби в детстве ходил с отцом на матчи «Арсенала» времен поздних 1960-х гг., он стыдился неумелости своей команды, но даже тогда не мог отказаться от нее: «Душой я был, словно цепями, прикован к "Арсеналу", а отец точно так же — ко мне, и ни один из нас не мог разорвать этих цепей».

Словечко «прикован» очень в духе Хорнби, когда он описывает чувства фаната к своему любимому клубу. Фанаты нередко употребляют и почерпнутый из лексикона наркоманов метафорический глагол «подсесть», а иногда прибегают и к языку влюбленных, например «влюбился», «воспылал». Действительно, не так уж мало взрослых англичан, едва ли хоть раз в жизни осчастлививших свою супругу словами любви, в пабах не стесняются громко распевать песни о любви к своему клубу или к какому-нибудь футболисту. А между тем, если ему привалит удача увидеть своего кумира где-нибудь в ночном клубе, то в ответ на свое обожание наш фанат, скорее всего, услышит только грубость, если, конечно, пробьется сквозь плотный эскорт, ограждающий звезду от простых смертных.

Неудивительно, что преданность «Хорнби-фана» своему клубу подчас называют узами более прочными, чем узы Гименея. Рик Перри, занимавший в 1990-х гг. должность исполнительного директора Премьер-лиги, процитировал нам самое расхожее по тем временам клише про футбольных фанатов: «Ты можешь поменять работу, можешь поменять жену, но не можешь поменять свою футбольную команду... Переезжай куда хочешь, хоть на другой конец страны, а верность первой команде все равно навеки останется с тобой. В этом самая суть английского футбола — в одержимой привязанности, в беззаветной преданности». (Аргентинская версия звучит так: «Можно сменить жену, но свой клуб и свою мать — никогда».) В последнее время с его более отчетливыми метросексуальными мотивами футбольные чиновники в попытках особо акцентировать мощь клубных брендов осовременили старое клише еще одним довеском: можешь даже свой пол поменять, разрешают они, но только не свой клуб.

В идеале «Хорнби-фан» болеет за свою местную команду, (хотя сам Хорнби не соответствовал такому требованию). Это создает своего рода корни, ощутцение принадлежности. В замечательном эссе о болельщиках, опубликованном на страницах интеллектуального журнала Prospect, Гидеон Рахман цитирует исконный символ веры поклонника «Карлайла» Чарльза Берджесса, написавшего в Guardian: «Не было никакого выбора. 41 год тому назад сразу после Рождества отец...взял меня на "Брайтон Парк" смотреть дерби-матч против "Уоркингтон Таун" — меня захватило, да так с тех пор и не отпускает... Для меня болеть — это прежде всего осознавать, кто мы и откуда».