АтакА & Исключительная - Anne Dar

это совершенно никаким образом не повлияло на поведение Рагнара. Он пошёл на неё с оружием и он расстрелял бы её несмотря на её поднятые руки – я уверена в этом, потому что именно я успела выскочить и встать между его намерением и сдавшейся военной. Если бы не я – уже спустя три секунды эта молодая девушка была бы мертва.

– Что ты делаешь?! Она ведь сдаётся!

– Отойди, она стреляла в нас, не заступайся…

– Немедленно прекрати! – я не собиралась отступать, отчего как будто стала еще больше походить на непробиваемую стену.

– Рагнар, опусти оружие, – послышался из леса голос Маршала, но, обернувшись, я увидела не его. Я увидела, как одна лошадь, единственная выжившая, оторвалась от трупа пристреленной лошади и на полной скорости понеслась прямо на нас. Она сбила бы меня, если бы в последнее мгновение я не успела отпрыгнуть в сторону… Рагнар молниеносно направил дуло автомата в её направлении, как будто хотел выстрелить в спину убегающей в лес несчастной, но я снова вовремя набросилась на него и буквально силой заставила его опустить оружие:

– Не трожь испуганное животное! Да что с тобой такое?!.. Ты ранен! Рагнар, ты ранен!

Стоило мне увидеть его плечо залитым ярко-бордовой кровью, как вся моя злость моментально сошла на нет. Теперь я не могла сказать, действовал ли он осознанно или из-за болевого шока не отдавал отчёта своим действиям, вернее, степени жестокости своих действий.

Рагнар, в отличие от меня, убивал людей. Только благодаря этому, он и добрался до нашей фермы. Благодаря этому же, зимой мне не пришлось убивать забравшихся в мой бывший дом трапперов, и, вполне возможно, благодаря этому в тот день не была убита я. Возможно, благодаря этому сегодня не был убит никто из нас. Не благодаря тому, что я откровенно хреново использовала продвинутое оружие, которое могло спасти нас всех, начни я им пользоваться раньше и не стреляй я с целью лишь ранить, а не поразить свою мишень насмерть. Мы уцелели благодаря тому, что Маршал и Диандра ликвидировали две мишени и целых две мишени устранил один Рагнар. Мне, конечно, было бы плачевно признавать себя почти такой же бесполезной, какой является в нашей команде Кайя, однако у меня всё в полном порядке с самооценкой: ещё меньше года назад я жила в мире, в котором убийство человеком человека являлось ужасающим преступлением – с чего бы мне вдруг начать спокойно косить налево и направо всех, кто вздумает покуситься на мою собственную жизнь? Маршал с Рагнаром прошли через пекло, чтобы добраться до нашей фермы – у них есть опыт в полевых условиях, а у меня какой опыт? Стрельба лазером по банкам за амбаром? Диа, конечно, тоже в этом деле неопытная, однако же, она только что успешно устранила одного противника, но ведь она же и старше меня. В любом случае, я не жалею, что в этот раз никого не убила, и в полной мере осознаю, что позволить себе эту роскошь я смогла только благодаря тому, что действо убийства на себя взяли дорогие мне люди, так что осуждать их действия и методы в этой битве я не буду. Точка.

Случайная встреча лоб в лоб с чокнутыми учёными-военными обошлась нам в хотя и не критические, но всё же серьёзные последствия: Рагнар ранен в плечо, одна из пуль пробила переднее левое колесо кадиллака, в обшивке которого лично я насчитала двадцать два пулевых отверстия. Одна пуля угодила очень близко к бензобаку, но Маршал уверил нас в том, что никакой опасности в этом нет, потому как бак абсолютно стерилен – в нём нет даже остатков жгучего топлива, ведь мы передвигаемся при помощи солнечной электроэнергии.

Рана Рагнара хотя и выглядит серьёзной – пуля прошла навылет через дельтовидную мышцу, – к счастью, не представляет собой угрозы для жизни. Я лично обработала, зашила и перебинтовала ранение, и при этом отметила, что в процессе всей моей работы Рагнар не издал ни единого звука, хотя я и работала не то чтобы нежно. Я высоко оценила его стойкость, так что после процедуры тайком подсунула ему выпить миниатюрную бутылочку “Four Roses”, которую взяла с собой из запасов крепительных напитков отца. Пострадавший, в свою очередь, оценил мою щедрость и, влив в себя всю порцию за раз, улыбнулся мне, так что я тоже искренне улыбнулась ему в ответ, при этом заботливо застегнув его толстовку до самого подбородка. Не знаю, как бы я пережила более серьёзное ранение этого парня… Даже думать о таком не хочу. Этой ночью сплету наши пальцы под пледом, пусть знает, что он мне дорог, и что я переживаю о нём.

Пока Маршал с Дией вовсю возились с заменой колеса, я лишь одним глазом поглядывала на доверенного мне Рагнара, а вторым пристально следила за чужаками, которых по числу сейчас было столько же, сколько и нас, так что перевес сил в нашу сторону был только за счет имеющегося у нас оружия. Мы освободили из импровизированной деревянной клетки четверых людей: Венди тридцать шесть лет; рядом с ней сидит её шестнадцатилетняя дочь по имени Салли; ещё один подросток, брат Салли и сын Венди, Курт, ему четырнадцать; и еще с ними хмурый двадцатидевятилетний Дуайт, брат Венди. Семья из четырех человек, все не просто худые, но тощие, особенно девчонка, Салли. Их как будто морили голодом, но мы пока не лезли в расспросы, потому как у нас и без того дел было по горло: слишком многое нужно было зашить да подлатать, так что незнакомцы нас мало интересовали, но было очевидно, что они не собираются уходить, а мы, видимо, не собираемся их прогонять. Оставалась на месте и спасённая мной от расправы со стороны Рагнара военная, девушка двадцати шести лет по имени Сиена. Уцелевшая семья подтвердила, будто Сиена планировала помочь им бежать от её товарищей военных, Курт даже высказался, будто Сиена “не такая, как другие военные”, так что мы не стали связывать её или пытаться прогнать. Сначала я не понимала, почему она не уходит, но позже решила, что, скорее всего, ей попросту некуда идти: раз она была против действий своих же “коллег”, значит, к военным она не вернется, но, в таком случае, куда ей держать путь? Должно быть, прямо сейчас думает об этом.

Я как раз сложила иголку с нитками в аптечный ящик, когда Маршал с Диандрой объявили о том, что пострадавшее колесо благополучно заменено. Это значило, что мы можем себе позволить двигаться дальше, чтобы попытаться найти другое место