АтакА & Исключительная - Anne Dar

то, что природа только начинает просыпаться: солнце ещё только собирается всходить, негустой туман рвётся на высокой траве и на кронах одиноко растущих деревьев, по заброшенному полю, вдали от дороги, важно расхаживают силуэты крупных птиц и диких животных, похожих на тонких ланей. Несмотря на кое-как генерирующий тёплый поток воздуха кондиционер, за ночь в машине всё же заметно похолодало, так что я накрыла плечи пледом и таким образом плотно закуталась в него, приготовившись лицезреть магию туманного утра, но мои планы почти сразу разрушились.

Первой их заметила Диа. Только она успела поприветствовать меня сказанным полушепотом “добрым утром”, как в следующую секунду резко вздрогнула и указала Маршалу куда-то вперед. Проследив за направлением её руки, я поняла, что она указывает на людей! Сначала я приняла их за очередные беспорядочно разбросанные человеческие трупы, но почти сразу осознала ошибочность своего первого мнения – трупы хаотично шевелились! Лишь когда мы подъехали к ним ближе, практически впритык, я смогла понять, с чего вдруг людям вздумалось валяться на сырых придорожных обочинах в такое холодное утро – они все были Уязвимыми! Очевидно, прямо сейчас они корчились от очередной Атаки, которую мы, как Неуязвимые, не ощущали. Людей было много, не меньше двух десятков, среди них выделялись не только старики, но и маленькие дети, и никто из них не стоял на ногах – стараясь закрывать уши руками, все они корчились и извивались на голой земле.

Только благодаря тому, что они не валялись прямо на дороге, а распластались по обочинам, мы проехали всю эту толпу достаточно быстро, должно быть, даже меньше, чем за полминуты, но всё равно это зрелище было настолько ярким и отрезвляющим, что сонливость в мгновение ока спала с меня, как будто я вовсе и не спала всю эту ночь.

Рагнар с Кайей проснулись спустя час после происшествия, о котором мы им, может, и рассказали бы, если бы нас серьёзно не отвлекли следующие, более ощутимые неприятности.

В начале восьмого часа мы остановились, чтобы по-быстрому позавтракать очередными консервами с сухарями и чаем, и вернуть заднее кресло в исходное положение. Так как до пункта назначения оставалось всего каких-то двое суток, нас это заметно подгоняло – не хотелось ни долго спать, ни часто останавливаться, ни даже прерываться на приём пищи, так что на эту остановку мы потратили от силы полчаса, и сразу же поспешили в путь.

Мы не проехали и пятнадцати километров, когда случилось то, что могло не просто прервать весь наш поход, но и лишить нас всех жизней.

Мы ехали по асфальтированной дороге сквозь лесной массив, когда из побочной, лесной дороги, прямо на нас выскочила тройка лошадей, запряженная в необычную, явно самодельную телегу, в которой сидело от семи до десяти мужчин. Я не рассмотрела всех точно, Маршал вовремя увёл машину в сторону и в самую последнюю секунду вырвался вперёд, так, что ближайшая к нам лошадь не врезалась в нас благодаря миллиметровому разрыву, созданному между нами искусным вождением Кроуфорда. То, что произошло дальше, никто из нас не ожидал: люди, сидевшие в телеге, встали на ноги. Спустя ещё пару секунд первая пуля была выпущена в нашем направлении – она разбила заднюю правую фару, то есть ту, у которой располагалась я…

Маршал газовал, но свернуть было некуда – дорога была прямой, а лошади наших противников оказались неприятно резвыми. Разрыв между нами продолжал увеличиваться, но недостаточно быстро, так что пули продолжали лететь в нашем направлении и успешно достигать обшивки автомобиля. Я, Рагнар и Кайя имели возможность упасть вниз и кое-как спрятаться, но у Дии и Маршала такой возможности не было. Пуль было выпущено слишком много, любая из них в любой момент могла достигнуть любого из нас. Скорее всего, эта стычка могла бы закончиться гораздо трагичнее, если бы я не сориентировалась быстрее всех: взяв в руки продвинутое оружие, я перевела его в режим сквозной стрельбы с поражением конечной точки и выпустила всего лишь три лазера. Мне было жаль безвинных лошадей, так что я стреляла по людям. По тем из них, которые стреляли в нас. Благодаря тепловизорному прицелу я могла стрелять прямо сквозь сиденье, без малейшего риска для собственной жизни, ведь мне не нужно было высовываться из своего укрытия, чтобы прицелиться и произвести выстрел. Три мишени – три чётких попадания. Двое завалились назад на своих союзников, один на полной скорости свалился с телеги. Возможно, я могла убить их своими попаданиями, потому что стреляла прямо в грудные клетки. Не знаю наверняка, да и мне всё равно. Главное, что преследователи мгновенно замедлились и не просто прекратили погоню, но больше не выпустили в нашем направлении ни единой пули. Однако страх сразу не ушёл – сначала понадобилось наверняка убедиться в том, что все целы. Все, но не всё. Критически пострадали: обшивка нашего потрёпанного кадиллака; оба боковых зеркала заднего вида; всё заднее окно, беспросветно испещренное пулевыми отверстиями; одна пуля прошла даже через лобовое окно, просвистев между Дией и Маршалом. Это было слишком близко. Так близко, что мне пришлось вытрясать осколки битого стекла из своих волос и наконец не просто почувствовать, но осознать, что мы рискуем слишком многим для того, чтобы лишь попробовать остановить что-то, что может быть больше нас…

Чем ближе мы подбирались к нашей цели, тем страшнее мне становилось. И дело не в том, что я боялась того, что в конце пути мы узнаем, что всё было зря, что никакие Атаки мы, всего лишь маленькие человечки, не сможем остановить – нет, вовсе я не боялась этого, потому что я всегда знала, что всё не зря. Но я боялась потерять дорогих мне людей. Думаю, они тоже всё отчётливее начинали бояться высокой вероятности такого исхода, потому что на протяжении всего оставшегося дня мы почти не говорили и совсем не останавливались, даже чтобы поесть – Маршал безостановочно гнал машину вперёд, смело объезжая самые сложные препятствия, а порой и переезжая их напролом.

С каждым днём психологически становилось только тяжелее, но сегодня, после внезапной перестрелки с трапперами – ведь это были трапперы? – общее напряжение стало ещё более отчётливым. За эти дни в нас уже выпустили такое количество свинца, которого я в жизни не видела, Рагнар всерьёз ранен, а машина дважды изрешечена. Думаю, не только у меня, но у нас всех в душе вдруг поселилось неприятное ощущение, которое можно охарактеризовать тяжеловесным словосочетанием “дурное предчувствие”. На нас словно надвигалась чёрная туча безудержного урагана, к которому никто из нас не был