Земля обетованная. Пронзительная история об эмиграции еврейской девушки из России в Америку в начале XX века - Мэри Антин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но мисс Диллингхэм знала только то, что двое из её учеников перешёптывались во время утренней молитвы, и она должна их наказать. Так что меня пересадили с почётного ряда на самый дальний, и прошло ещё много дней, прежде чем я простила этого юного миссионера, моя жажда мести не была утолена тем, что он понёс наказание вместе со мной. Учительница, конечно, слышала наши оправдания, но для религиозных споров было своё время и место, и она хотела, чтобы мы это запомнили.
Я до сих пор помню, как мы бились над словом «water»[14], мисс Диллингхэм и я. Мне никак не удавалось правильно произнести звук [w], и всякий раз я говорила «во: тэ» вместо «уо: тэ». Моя учительница терпеливо работала со мной, изобретая артикуляционные упражнения, чтобы мои упрямые губы смогли воспроизвести звук [w], и когда, наконец, я научилась быстро чередовать слова «вилидж»[15] и «уо: тэ», не путая начальные звуки, это памятное слово было мёдом на моих губах. Ибо мы победили, и учительница была довольна.
Овладение языком таким образом, слово за словом, имеет своё очарование, которое компенсирует любые неудобства. Это как собирать букет цветок за цветком. Принесите букет в свою комнату, и настурции в нём воплотят в себе всю пламенную феерию красок, которой увит ваш забор; жёлтые анютины глазки напомнят о бархатном цветочном полумесяце, что пылает под эркерным окном; брызги жимолости источают тот же сладкий аромат, что и колеблющееся на ветру в окружении пчёл душистое облако цветов на вашем крыльце – весь сад в стеклянном стакане. То же самое чувствует человек, с любовью собирающий слова. Определённые слова навсегда остаются связанными в сознании изучающего язык с важными событиями. Поэтому, я могла бы написать историю своего английского словарного запаса, которая в то же время будет рассказом о моих передвижениях, ошибках и триумфах в годы моей инициации.
Если я проявляла тягу к знаниям и усердие, мои учителя не сидели сложа руки. Так быстро, как только позволяло мое знание английского языка, они переводили меня из класса в класс, без привязки к обычному школьному графику. Мой отец был прав, когда часто говорил, обсуждая мои перспективы, что способности в государственных школах распознают быстро. Как бы ни был стремителен мой прогресс благодаря преимуществам, которые были у меня в начале обучения, некоторые другие «зеленые» ученики не так уж и сильно от меня отставали, не более чем на класс или два к концу года. Что касается моего брата, чье детство было одним сплошным кошмаром из-за глупого ребе с розгами и в целом подавляющей атмосферы жизни в Черте, то он удивил моего отца успехами, которых добился под разумным и чутким руководством. Действительно, он вскоре приобрёл в школе такую репутацию, что ему завидовали американские мальчики, и на протяжении всей учёбы в школе он ни в чём не уступал ученикам своего возраста. Это к слову о том, что хорошо, а что плохо.
Существует письменное свидетельство, которое расскажет о моих ранних успехах в английском языке гораздо лучше, чем мои воспоминания, какими бы точными и достоверными они ни были. Я цитирую его здесь по нескольким причинам. Во-первых, оно демонстрирует, как русский еврей может обращаться с иностранным языком, во-вторых, доказывает упомянутую мной проницательность учителей государственных школ; и, наконец, оно – предмет моей гордости! Это излишнее признание, но мне недостаточно просто включить сюда эту запись, не потешив своего самолюбия.
А вот и сам документ, скопированный из образовательного журнала, потрёпанный экземпляр которого лежит у меня на коленях, пока я пишу эти строки. Как видите, моё тщеславие бережёт этот журнал, как зеницу ока, уже пятнадцать лет.
Редактору журнала «Начальное Образование»:
Это неисправленное сочинение двенадцатилетнего русского ребёнка, который изучал английский язык всего четыре месяца. До сентября она никогда не ходила в школу даже в своей стране и слышала, как говорят на английском, только в школе. Я буду рада, если работа моей ученицы и приведенное выше объяснение появятся в вашем журнале.
М. С. Диллингхэм.
Челси, Массачусетс.
СНЕГ
Снег – это замороженная влага, которая появляется из облаков. Сейчас идёт снег в форме хлопьев-пёрышек, из него получаются хорошие снежки. Но есть еще один вид снега. Этот вид снега называется снежными кристаллами, потому что он падает в виде маленьких волнистых шариков. Эти снежные кристаллы не так хорошо подходят для снежков, как хлопья-пёрышки, поскольку они (снежные кристаллы) сухие, и они не прилипают друг к другу, как хлопья-пёрышки.
Некоторым детям снег нравится, потому что они любят кататься на санях.
Как я уже говорила выше – снег появляется из облаков.
Сейчас деревья голые, а в полях и садах не видно цветов (все мы знаем почему), и кажется, что весь мир спит без счастливого пения птиц, которые покинули нас до весны. Но снег, который прогнал все эти прекрасные и счастливые вещи, не пытается (как я думаю), сделать нас совсем несчастными, снег покрыл все ветви деревьев, поля, сады и дома, и весь мир выглядит так, будто он одет в красивое белоснежное – вместо зелёного – платье, и небо смотрит на него свысока своим бледным лицом.
Так что людям он тоже может доставить немного радости и без счастливого лета.
Мэри Антин.
И теперь, когда я вижу эту работу, подписанную её именем, мне стыдно за свои легкомысленные слова о тщеславии. Важнее всех похвал, которые я могла бы надеяться получить за овладение хоть пятьюдесятью языками, для меня соавторство с этим дорогим другом при написании моих самых ранних опусов; и мне приятно помнить о том, что именно ей я обязана своим первым появлением в печати. Тщеславие – ничтожная часть той гаммы
