Драконово семя - Саша Кругосветов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подгорному нравились фолк-рок-группы Enigma, Apocalyptica, Blackmore’s Night. Оказываясь в гостинице, он запирался в номере и раз за разом потихоньку крутил понравившиеся треки. Потихоньку – чтобы члены экипажа, услышав музыку в его номере, не зашли травить свои плоские байки.
Случалось, Валерий пускал слезу, слушая особенно трогательную песню или напевая ее. Странно, что слова про тающую вдали родину вызывали у него сентиментальную реакцию, но слезы текли и текли, точно из самого темного уголка его души, давно заброшенного и слабого – даже теперь, несмотря на изрядный уже жизненный опыт.
В мире множество дорог —
Грезы путь ее увлек,
Чтобы в трудностях пути любовь найти.
Те, к кому пришла она,
Душу выпили до дна
И ушли, свободны все, взяв дань из слез.
Каменный, холодный звон,
Лунный танец замедлен,
В одиночестве – как жить теперь?[70]
Удивительно, но при виде реально убегающей из-под брюха самолета земли слезы у него не наворачивались. Он презрительно наблюдал за тем, как быстро уменьшаются в размере самолеты, аэровокзал, крыши складов. И никакого чувства утраты… Но и приобретений ведь тоже не было. Единственными его приобретениями за эти годы стали тропический загар и зрение, острое, как у хищных птиц.
Он старался как можно больше проводить время в одиночестве. В душе его копились чувства, а на банковском счете – деньги. Когда-то и он знал радость транжирства. Но это быстро надоело. Чем больше он совершенствовался в искусстве безошибочно вести свой корабль сквозь непогоду к дальнему порту назначения, тем больше нулей оказывалось на его счете, пока наконец те не сложились в немыслимую для второго пилота сумму.
Во время его первого рейса в Паттайю правительство Таиланда сделало заявление о том, что наступивший в эти дни национальный праздник Макха Бучу следует отмечать как «день благодарности», аналогично западному Дню святого Валентина, который зеленая тайская молодежь рассматривала как приличный повод для долгожданного расставания с невинностью. Старший товарищ привел тогда еще молодого штурмана Валеру в один из местных борделей, где тот благополучно потерял девственность.
Все происходило безмолвно. Нижняя половина женского тела, словно в спячке, вяло двигалась в одеяле, голова кружилась, и штурману казалось, что нос его лайнера вот-вот упрется в звездное небо. Едва он подумал, что наконец-то Адам познал Еву, как неожиданно все завершилось.
Подгорный затянулся, сквознячок из окна приподнял извивающиеся ленточки сигаретного дыма над хромированной спинкой кровати. Зрачки его медленно сузились – второй пилот словно прикидывал на весах разницу между недавним ночным блаженством и тем жалким первым наслаждением.
Лариса тактично постучала в дверь и, улыбаясь, вошла с завтраком на подносе: кофе, горячие тосты с сыром и томатами виноградного сорта, плюс французский круассан с джемом.
– Не хочешь подкрепиться после ночного полета, милый? Прости, что задержалась. Игнат только что уехал.
Она поставила поднос на тумбочку, отдернула штору и повернула жалюзи.
– Ни тучки. Сегодня опять теплынь – нам, грешным, весточка из будущего лета.
В комнате действительно было по-летнему жарко. Валерий уселся на кровати, обернув торс мятой простыней. Лариса была уже причесана, после возвращения успела переодеться в короткий домашний халатик с пояском, декольте и укороченными рукавами. «Современный стиль, – подумал Валерий, – короткая прическа, макияж в стиле “нюд” и прямой взгляд без намека на глупость и вульгарность». Ее руки, обнаженные теперь уже не для объятий и плавными движениями разливающие утренний кофе, произвели на него странное впечатление. Знакомые руки, но совсем другие, не те, ночные.
Подгорный притянул Ларису к себе и поцеловал. Он видел каждое движение ее глаз под тонкой кожей век и с удовольствием отметил, что она пребывает в отличном настроении.
– Сегодня воскресенье, тебе обязательно на работу? – спросил он.
– Я ведь главный бухгалтер. И у нас большой ЦБК[71], директор просил кое-что подготовить к понедельнику. В одиннадцать обещала быть там. А ты?
– Сегодня полетов нет, но в аэропорту следовало бы ненадолго показаться.
Мужчина и женщина в расцвете сил, ни в коей мере не ханжи – их не волновало то, что совсем недавно в советской России называлось правилами приличия. Но оба чувствовали легкое смущение от какого-то нового, сложившегося всего за один вечер статуса их отношений.
На открытом лице Ларисы отражались самые разные эмоции. Долгожданное возвращение к жизни. Полное забвение прошлого. Попытки доказать себе, что случившееся ни в коем случае не «ошибка».
– Поешь здесь? – спросила Лариса.
Подгорный вскочил, суматошно принялся натягивать на себя все, что попадало под руку. Лариса смотрела из окна в сторону аэропорта.
– Хорошо бы увидеть отсюда твой самолет!
– Вряд ли, он на дальней стоянке в конце летного поля, а вообще-то до аэропорта километров двенадцать.
Обняв ее сзади, он обвел взглядом городской пейзаж. Огромное озеро, красные складские крыши, ближе к аэропорту – строительство железобетонных коробок современных складов, за ними – склад лесоматериалов. Бревна издали казались не больше карандашей.
Сквозь тонкую хлопковую ткань Подгорный нащупал ее грудь. Женщина немного откинулась назад, невольно щекоча волосами кончик его носа. Он вновь подумал об этом чувстве: прилететь из самой дальней дали, с другого конца света, и вот наконец ты добираешься до ощущения тепла на кончиках пальцев твоих рук.
Комната пропиталась ароматами кофе и апельсинового джема.
– Кажется, Игнат что-то почувствовал. Я думаю, ты ему понравился, так что ничего страшного… И все-таки как он мог догадаться?! Непонятно, – промолвила Лариса с деланым безразличием в голосе.
* * *
В одиннадцать Лариса вошла в здание заводоуправления. Ответила на приветствие охраны и своего пожилого заместителя. Задала пару рабочих вопросов, поднялась в офис на втором этаже, включила компьютер, просмотрела корреспонденцию. Одна из люминесцентных ламп на потолке все время мигала, ее прерыватель мелодично позванивал. «Завтра надо вызвать электрика, заменить», – подумала Лариса.
Оказавшись в привычное время за рабочим столом, она успокоилась. Так и должно быть, так – и никак иначе. Что станется с ней в будущем, не приди она сегодня на работу?
Открыла ящик письменного стола и достала из дальнего угла сигареты, пепельницу и зажигалку, которыми не пользовалась уже несколько лет. Закурила, посмотрела в свой ежедневник – что у нее на завтра?
Ларису беспокоило, как бы старик-заместитель не заметил ее сияющих глаз. Он всегда так
