Сейф дьявола (роман и повести) - Йозеф Глюкселиг

— Кольца будут готовы в среду, — поделилась своей радостью Кэтлин. — С огромной яшмой! Если бы вы только могли представить себе, Ник, как они прекрасны… Наверняка у меня будет самое красивое обручальное кольцо в Лондоне! — болтала она с упоением, но вдруг запнулась и повернулась к Стаху: — Ник мог бы сходить вместе с нами к Миллерсу, как ты думаешь? Пойдемте, Ник! Я хочу услышать ваше мнение, наверняка вы со мной согласитесь — яшма действительно великолепный камень, — тараторила она на ходу, так что, пройдя еще несколько шагов, вся группа остановилась рядом с доктором Калахом.

— С удовольствием бы, Кэтлин… но видите… я тут с друзьями и… — Беер не успел докончить фразы, как Кэтлин с любопытством посмотрела на доктора и подала ему руку. — Мои друзья, супруги Калаховы, — сказал Ник, чтобы соблюсти вежливость. — Мы вместе летим в Лондон.

— Рада с вами познакомиться, — щебетала девушка, разглядывая доктора. — До вчерашнего дня я даже не подозревала, что у кого-то может быть столько душевных сил. Это ваше заявление…

— Разрешите представить вам господина Стаха, — прервал ее Беер и повернулся к Калаховым.

Время шло, дорога была каждая минута.

— Вы из Праги? — подняла на Стаха глаза Калахова, как будто только что проснулась.

— Родился там, — кивнул он.

— И возвращаетесь обратно? — спросила она, пристально глядя ему в лицо, и поэтому не заметила взгляда, который бросил на нее Беер, услышав этот вопрос.

— Ну что вы, мадам! — засмеялся Стах, думая при этом, почему Калахова задала ему этот странный вопрос. — С Прагой я распрощался много лет назад.

— Рад был с вами познакомиться, — обратился к нему Калах. — Ник говорил о вас утром.

Из громкоговорителя раздался последний призыв пройти на посадку, и Беер поспешил откланяться. Калаховы прошли через вход первого салона и скрылись внутри.

— На пару слов, Стах, — кивнул Беер от дверей и сделал шаг назад. — Когда вы летите в Лондон?

— В среду вечером. А почему ты спрашиваешь?

— Заказать вам номер в отеле? Не стоит сразу везти Кэтлин в твою дыру.

— В понедельник я выхожу на работу, не будет ли она скучать одна в Лондоне?

— Не будет. И ты, если там останешься, тоже не будешь. Я подготовлю Кларин Графф к твоему визиту. Согласен?

— Опоздаешь на самолет, — поторопил его Стах и подтолкнул в салон.

Они с Кэтлин вышли на балкон и помахали улетающим. Потом еще час гуляли в аэропорту и Стах восторженно рассказывал о Лондоне: опасался, не следят ли за ними и не подслушивают ли их. Только когда они наконец сели в машину, Кэтлин спросила:

— Что хотел Беер?

— Отвести меня на второй путь, — засмеялся он. — Это он неплохо придумал.

— Женщина?

— И какая! — поднял он брови. — Красавица, молода, богата.

— Как ее зовут? — спросила Кэтлин, не сумев до конца подавить раздражение, вызванное этими словами.

— Клара, Кларин Графф.

— Значит, ты будешь жить с ней под одной крышей? — спросила она и отвернулась к боковому окну.

— А почему бы и нет? — весело заявил Стах и резко нажал на педаль газа. Стрелка спидометра прыгнула за сто километров.

Вечером они пошли в Пратер — так хотела Кэтлин.

По дороге у Стаха случилась неприятность: в толкучке в Тунельбане он потерял серебряную зажигалку фирмы «Ронсон», которую очень любил.

Зажигалка проделала длинный путь, побывала во многих руках, пока во вторник утром она не появилась на столе начальника третьего сектора чехословацкой разведки. Полковник Гора осторожно вывернул винт, прикрывавший иглу заправки газом, и вывинтил спичку на кристаллах, способную при неосторожном обращении превратить шифровку в мельчайший пепел. Он отложил ее в сторону и пинцетом вытащил трубочку папиросной бумаги, на которой столбиками были написаны цифры.

10

Над Лондоном повисли мрачные серые тучи, пропитанные влагой. Они в любой момент грозили обрушить на город потоки дождя. Ослепительная молния расколола небо надвое, раздался оглушительный грохот. Поднялся порывистый ветер, и незакрытое окно на седьмом этаже отеля «Континенталь» распахнулось настежь. Сквозняком подхватило исписанные страницы и смело их с письменного стола на пол.

Доктор Михал Калах отложил ручку и медленно поднялся. Сначала он собрал рукопись своей начатой книги, потом подошел к окну, чтобы закрыть его. Тяжелые капли летнего дождя часто забарабанили по карнизу и растеклись по стеклу. Ливень начался в тот момент, когда из учреждений, страховых контор, банков и различных канцелярий выплеснулись толпы секретарш и машинисток в мини-юбках и мужчин в котелках, с черными зонтиками. Закончился рабочий день, и люди, уже выпившие с девяти часов утра несколько чашек чая, заполнили чайные на Оксфорд-стрит.

Калах остановил взгляд на входе в обширный подземный переход под Марбл-арч, неподалеку от Гайд-парка и Пикадилли, куда спешили толпы пешеходов. Подземный переход под мраморной аркой притягивал его с магической силой, хотя Беер всячески отговаривал от такой прогулки. В сущности, подземный переход под Марбл-арч являлся прибежищем странных существ. Обездоленные жители огромного города создали там собственный изолированный мир. Здесь в удивительном согласии сосуществовали алкоголики, хиппи и пожилые проститутки, грязные волосатики и старые бродяги, наркоманы и драчуны, лица которых были испещрены шрамами. Они жили все вместе, освобожденные от работы, от дома и денег, а также от еды. Эти люди коротали время, потребляя крепкий напиток «мет» и совершенно не задумываясь о том, что многие уже ослепли и та же участь ждет их. А пока они сидели на полу и на ступеньках, тянули дешевое вино и жадно курили только что выклянченные сигареты.

Калах вернулся от окна к письменному столу, но сосредоточиться уже не мог. Мысли его все время возвращались под землю, в эти длинные коридоры. Он хотел собственными глазами увидеть этот своеобразный мир лондонского дна, о котором успел столько услышать за четыре недели пребывания в Англии. Им вдруг овладело навязчивое желание спуститься туда, послушать бродячих певцов, увидеть всех этих гитаристов, каждую ночь устраивающих в подземном переходе волнующее зрелище.

«Может быть, сегодня?» — пришло ему в голову, и он обрадовался своему решению.

Вечером Калах был приглашен в один из самых роскошных лондонских клубов — «Уайте». Он решил воспользоваться тем, что вечером будет возвращаться домой один, и спуститься в подземный переход. Один, без Беера с его вечно предостерегающе поднятым пальцем, без Мирки, которая ни на шаг не отпускала его одного, стерегла каждое его движение.

Потребовалось немало времени, прежде чем она позволила Нику убедить ее в том, что «Уайте» один из последних традиционных клубов, который предоставляет мужчинам убежище от их жен и дает возможность посидеть с друзьями. Теперь, когда Калах мысленно возвращался к разговору Беера с Миркой, он пришел к выводу, что главную роль в том, что Мирка стала уступчивее, сыграла внезапно появившаяся Кларин Графф.

— Да отпусти ты его, — засмеялась она, поняв, о чем идет речь. — Мы тоже развлечемся — не будешь же ты сидеть одна дома. После обеда прогуляемся по Сити, а потом пойдем на большой ежегодный аукцион, который как раз сегодня состоится в Сотби.

— Что?! — воскликнул Беер. — Аукцион сегодня? А я думал, завтра. Как это я так опростоволосился! Господа, вы же не знаете, что такое аукцион в Сотби! Питер Уилсон сделал из него лучший в мире аукцион. Он проходит в форме вечеров, и каких вечеров! Уилсон придал им великосветский характер, все на самом высшем уровне. — Ник еще некоторое время качал головой и сокрушался, что ему приходится идти в клуб «Уайте».

— Там есть все, — подтвердила Кларин. — Впрочем, сама увидишь.

— Неужели? — засомневалась Калахова и посмотрела на Беера, который никак не мог смириться с тем, что не увидит аукциона.

— Знаешь, что тебе нужно? — вдруг оживленно проговорила Графф. — Большое красивое ожерелье из слоновой кости. Оно очень подойдет к тому черному платью, которое Михал купил тебе на Черч-стрит у Биба. — Она взяла Калахову под руку и вывела из комнаты.

Беер подождал, пока за ними закрылась дверь, и достал бумажник. Он положил на стол триста фунтов, а увидев недоуменный взгляд Калаха, спокойно кивнул:

— Это тебе второй аванс от института. Хотел бы я тоже так пожить: пальцем не пошевельнул, а получаешь шестьсот фунтов в месяц. Везет кое-кому.

Доктор сначала произнес что-то вроде того, что лучше работать, чем мучиться от безделья, а потом стал развлекаться тем, что пересчитывая фунты на чешские кроны. Беер тактично вышел из комнаты, оставив его за этим занятием.

«Я еще для них ничего не сделал, а они уже заплатили мне шестьсот фунтов, — размышлял Калах, вспоминая события первой половины сегодняшнего дня. — Я уже здесь месяц. Мы с Миркой обошли все знаменитые магазины в Сити, которые мне дома и не снились. И повсюду мы покупали все, что нам приходило в голову».