Отстойник - Дикий Носок

вершинами. Склоны их были изрезаны продольными трещинами, будто старческое лицо морщинами. В лучах заходящего солнца розовели облака, небо, еще голубое с одной стороны, с другой уже наливалось вечерним багрянцем. В глубине долины темнело узкое длинное озеро, из него и тянулась извилистая ниточка реки. Склоны гор, окружавших озеро, поросли лесом. Местность выглядела диковатой, первобытной, но такой знакомой, земной, обыденной. У Андрея было ощущение, будто после долгой отлучки он, наконец, вернулся домой.

Из ущелья выбирались до ночи и едва успели до темноты. Промокшие путешественники продрогли до костей, дожидаясь рассвета. Идти куда-то в темноте было сущей глупостью, только ноги ломать, в том числе и за дровами в лес к озеру. До него, по прикидкам Андрея, было несколько километров. Едва развиделось и в воздухе проступили силуэты окружающих гор, спутники собрались уходить.

«А паук? Мы же не можем его там бросить?» – неожиданно возмутился Руслан.

Беглецы сгрудились на краю обрыва, глядя вниз. Паук, сиротливо замерший там с торчащими вверх коленками, словно брошенный голенастый щенок, выглядел трогательно и беззащитно.

«Руслан, было бы здорово, если бы у нас был паук. Какая-никакая, а защита и пристанище на ночь, да и шагать бы на своих двоих не пришлось. Но если бы он мог взобраться сюда, то сделал бы это. Мы его поднять точно не сумеем. Паук сделал свое дело, доставил нас сюда,» – попытался утешить ребенка Эдуард. – «Мне очень жаль.»

Руслан насупился, развернулся и понурив плечи побрел вдоль реки. Взрослые двинулись за ним, чувствуя себя по меньшей мере коварными обманщиками. Первый день новой жизни не задался прямо с утра.

Плато.

«На себя. Заводи, заводи. Подтягивай! Резче! Эх! Олух ты царя небесного!» – беззлобно, в сердцах выругался Иван Петрович.

Пристыженный Андрей молча сопел, стоя по грудь в воде. Рыбалка, да еще с помощью самодельных подручных средств, была делом новым. Технология была не отлажена и периодически буксовала.

«Ну давай еще разок, вон там в заводи,» – сменил гнев на милость Никимчук. – «А то уж зуб на зуб не попадает.»

Самодельная крупноячеистая сеть служила им верой и правдой уже вторую неделю. Плели ее все вместе из тонких, длинных веревочек, на которые разорвали напыленное из баллончика полотнище. Вышла сеть небольшой, но им с лихвой хватало и этого. Непуганая рыба в озере плавала косяками, и в соседнем тоже. Рыба была разной. Как вся она называется никто не знал, но это было и неважно. Рыба была съедобной на вид и более, чем восхитительной на вкус, даже без соли и специй. Жарили ее, зарывая в угли, или на шампурах из веточек.

Рыбаками путешественники оказались лучшими, чем охотниками. А охотиться было на кого. В первый же день наметанный глаз Никимчука углядел осторожно высовывающуюся из зарослей хитрую рыжую мордочку. С любопытством оглядывая глазами-бусинками неведомую добычу, сама лиса не очень то и старалась спрятаться.

Через несколько дней на противоположный берег узкого длинного озера на водопой вышел сохатый. Высокомерно поднятая голова с лопатообразными рогами покрутилась туда-сюда и, не узрев опасности, лось вошел в воду.

«Какой красавец!» – восхищенно прошептала Катя. Хотя лось едва ли мог её услышать.

«А вкусный какой, наверное,» – мечтательно облизнулся Андрей. – «Как убить лося? Что? Можно подумать, Вы не об этом сейчас думаете?»

«Лучше всего из ружья,» – флегматично ответил Эдуард.

«А за неимением? Ведь на них как-то и раньше охотились, когда ружей не было? Можно выкопать яму-ловушку и прикрыть её ветками и листьями. Лось пойдет на водопой и провалится в нее. Или можно загнать с помощью огня, как пещерные люди делали. Все животные боятся огня,» – фонтанировал идеями Андрей. Призрачный запах жареного мяса уже щекотал ему ноздри до одури. Сколько же лет он не ел шашлыков? Страшно вспомнить.

«А более реальные предложения есть? Где копать эту яму? Лось может напиться в любом месте на берегу озера или вообще в соседнем.»

«Понаблюдаем,» – решил Иван Петрович. – «Если он будет приходить сюда на водопой постоянно, то … посмотрим.»

«А о хищниках Вы не думали?» – вновь напомнила о злободневном Катя. – «Лиса то ладно, Бог с ней, если не бешеная. Но могут быть, да, наверняка, есть, и другие. Что мы будем делать, если появятся волки или медведь?»

Вопрос был наболевшим. Нахальные белки бесцеремонно шарили по их импровизированному лагерю, разбитому в центре небольшой каменистой полянки вблизи озера. Утки оглашали окрестности резиновым кряканьем. Теперь вот появился лось.

Полянка, на которой они обосновались, всем была хороша: открытостью, небольшим, но возвышением над окружающей местностью, каменистостью почвы, не позволяющей расти здесь деревьям, а лишь невысокой траве. С нее открывался прекрасный вид на озеро со стелящимся над водой на рассвете туманом. Два топорно, но добротно и со всем старанием сооруженных, крытых еловым лапником шалаша, растянутая на просушку и играющая на ветру сеть и сложенный из камней очаг и составляли все их невеликое хозяйство. С тех пор, как впервые встал вопрос и хищниках, решено было разводить на ночь еще пару костров позади шалашей. Какая – никакая, а защита. Благо, в дровах недостатка не было. Валежника в окружающем лесу было великое множество. Порой мужчины притаскивали волоком из леса по целому стволу упавшего дерева, и Никимчук так хитро зажигал его, что огонь медленно, в течении всей ночи пожирал ствол, словно гигантскую спичку.

Лес был дикий, нехоженый, неприветливый, заваленный буреломом, с торчащими тут и там замшелыми валунами. В этот неуютный пейзаж запросто могла бы вписаться избушка на курьих ножках. Лес был смешанный, с шуршащими плотными, будто монетки, листьями осинами, усыпавшими землю мягким толстым слоем хвои лиственницами, светлыми мазками березовых рощиц и стройными рядами полуголых стволов сосен.

Мелкие кустики лесных ягод устилали землю, словно ковер. Самой вкусной и единственной, чье название знали спутники была голубика – кисленькая, сочная, с ярко выраженным вкусом. Подосиновики – переростки торчали повсюду не таясь. Из конкурентов – только белки. Жарили грибы на раскаленных огнем камнях, как на сковородах, либо на тонких прутиках.

Катастрофически не хватало крайне нужных вещей: ножа, топора, походного котла, куска мыла, в конце концов. Никогда не ходивший в походы Стратег таких мелочей не предусмотрел. Катя, раз и навсегда зарекшаяся по пути на плато использовать свои способности, отчаянно пыталась сотворить хотя бы последний (кусок мыла). Казалось бы, это должно быть ничуть не сложнее мандарина. Но если их Катя производила, словно горячие пирожки, то мыло не выходило никак. Руслан, сопя от натуги и смешно сдвинув брови, тоже